И не без причины.
У членистоногой армии Беньямина был собственный полководец – паук по имени Хафтпа. (Вы с ним однажды уже встречались, когда он из любопытства оседлал нос Алисы.) Несколько лет назад он попал в трагическую историю с участием домашней кошки, решившей проглотить его целиком. Хафтпа, который в ту пору был совсем малышом, храбро сражался за свою жизнь и покинул поле боя со всем возможным достоинством и семью лапами из восьми. Этот случай с благоговением передавался из уст в уста, пока паучье воинство единодушно не признало Хафтпу самым доблестным из них и присвоило ему звание полковника. Но Хафтпу не просто уважали, им восхищались. Он был одним из первых пауков, которые вышли из тела Беньямина, – однако, в отличие от многих сородичей, сразу же поспешивших на поиски нового дома, не только не покинул мальчика, но и стал ему верным другом. Поэтому, когда Хафтпа вскарабкался Беньямину на плечо и пощекотал лапкой ухо, тот все-таки выслушал своего полководца – тем более что к этому времени ему и самому сделалось неспокойно.
До Хафтпы дошли тревожные слухи.
Несколько его приятелей свили сети в углах вагона, и, когда Хафтпа по своему обыкновению заглянул к ним поздороваться, они поделились с ним любопытным наблюдением. Сегодня, в честь ночных празднеств, поезд делал больше остановок, чем обычно, – и пока состав со свистом пролетал одно холместье за другим, пауки заметили в лунном свете странные тени. А еще услышали необычный гул.
– Что за тени? – прошептал Беньямин, стараясь не поддаваться страху.
Хафтпа вытянул одну лапку в сторону Лейли.
– Они предупреждают тебя, друг Беньямин, чтобы ты был осторожнее с мордешором.
Мальчик почувствовал, как в желудке сворачивается холодный ком.
– Почему? – так же тихо спросил он, чтобы Алиса с Оливером случайно не услышали. – Ты же не хочешь сказать… Что духи…
Хафтпа моргнул всеми восемью глазами.
– Мы не можем быть совершенно уверены, друг Беньямин. Наш вид не так часто общается с духами: мы не боимся тьмы, как ваши мертвые. Мне известно лишь, что они покинули освященные земли и отправились на поиски новой кожи. Если мордешор при смерти, их не остановить. Нужно предупредить ваших людей.
Беньямин был в ужасе.
Он знал, что Хафтпа не стал бы ему врать – более того, паук сделал бы все возможное для его защиты, – но у мальчика просто не укладывалось в голове, как подобное могло произойти. Как духам удалось освободиться?
Беньямин кое-что знал о делах мордешора, но он не знал всего – и, не видя цельной картины, пребывал теперь в растерянности. При этом он точно знал, что не имеет права бездействовать – и медлить тоже.
Однако, когда Беньямин поднял голову и увидел бледное лицо Оливера и поджатые губы Алисы – оба были совершенно погружены в воскрешение Лейли, – он решил приберечь новости до тех пор, пока все четверо не окажутся у него дома. Получасом больше, получасом меньше – какая разница? К тому же, рассудил Беньямин, духи могли сбежать в результате простого недоразумения. Это было единственное объяснение, которое имело для него хоть какую-то логику: увы, мальчик до сих пор полагал, что у Лейли еще оставалось время для омовения мертвецов. Чем дольше Беньямин крутил в голове эту версию, тем более правдоподобной она ему казалась – так что вскоре он решил совсем отставить эти мысли.
Видите ли, духи никогда, ни разу за всю историю Чаролеса не покидали освященных земель мордешора. Выглядело невероятным, чтобы такая ужасающая вещь могла случиться на самом деле.
Беньямину еще предстояло узнать полную правду.
А пока ему оставалось только тихо тревожиться и поддерживать своих негаданных товарищей в трудный час. Мальчик едва мог поверить, что познакомился с ними не далее как утром: сейчас они были ему ближе всех чаролесцев. Эти трое безо всяких слов знали, что могут положиться друг на друга – и что друг для друга они значимы и важны. Редкие люди удостаиваются такого дара за всю свою жизнь. На самом деле судьба преподнесла этот подарок и Лейли – но девочка еще об этом не подозревала.
Едва поезд прибыл на тихую полуостровную станцию, Оливер подхватил Лейли на руки, выскочил из вагона и бросился бежать. Он сам толком не понимал, куда направляется, но несся вперед с таким упорством, что остальные могли лишь спешить следом. Беньямин крикнул, что покажет дорогу, – однако эту пустынную часть Чаролеса освещала какая-то пара ламп, и все трое не видели дальше собственного носа. Увы, Беньямин не владел магией света, а потому поступил так, как поступал всегда, когда у него заканчивались идеи: попросил о помощи насекомых.
Разноцветный отряд жуков и пауков тут же заскользил по его ногам вниз, выбрался из-под штанов и замаршировал вперед, гордый, что ему выпала честь проводить любимого друга (и его друзей) в безопасное место. Из освещения у них были только редкие фонари, мглистая луна и четырнадцать светлячков – но усердное клацанье жвал позволяло детям ориентироваться по звуку. Хафтпа ехал у Беньямина на плече и подсказывал на ухо, где сворачивать.
Путь получился долгим и осторожным. Ведущая от станции дорога была сравнительно свободна от снега, но каждый случайный сугроб, упавшая ветка или рассыпанная галька становились серьезным препятствием для членистоногого парада. Тем не менее они справлялись с трудностями с удивительным изяществом, и странная процессия из людей и насекомых продолжала мало-помалу продвигаться вперед.
Ушло немало времени, прежде чем они добрались до полузабытой тропки, ведущей через холмы и долины к маленькому коттеджу – дому Беньямина. От Оливера, которому досталась самая тяжелая ноша, не было слышно ни слова жалобы – хотя снег кое-где достигал друзьям до пояса, и в таких местах ему приходилось нести Лейли над головой.
Насекомые понимали, что, если они утонут в сугробе, толку от них будет немного, а потому забрались обратно под штаны, где прижались твердыми холодными тельцами к коже Беньямина. Упорные мухи, пчелы и легкомысленные мотыльки (те обычно дремали у мальчика за коленями) остались снаружи и с жужжанием присоединились к четырнадцати светлячкам, которые уверенно прокладывали путь вперед. Членистоногие друзья Беньямина знали дорогу к дому лучше него самого, и Алиса, украдкой наблюдавшая за ними все это время, почти с трепетом смотрела на нежное товарищество мальчика и насекомых.
Наконец в отдалении замерцал огонек – алмазные вспышки рассеивали темноту, точно пламя маяка в беззвездную ночь. Мотыльки, завороженные его светом, удвоили скорость, а вот мухи и пчелы вернулись на привычное место под коленями Беньямина. Остальная армия жуков, теперь надежно спрятанная в складках одежды, сидела не шевелясь и только напряженно прислушивалась к темноте в ожидании новой опасности. Они собирались защищать мальчика любой ценой – даже ценой собственной жизни – и неусыпно бдеть до самого рассвета.
Только переступив порог коттеджа, Алиса с Оливером осознали, насколько в действительности скромна была жизнь Беньямина. Весь дом состоял из одной большой комнаты, условно поделенной на секции (для готовки, приема пищи, сна и бодрствования – плюс крохотный чулан в качестве уборной). Однако место было уютным и аккуратным; сельский интерьер дополняли прекрасные дубовые балки, беленый пол, толстые коврики грубого плетения, маленький каменный очаг (из него торчал нос огромного металлического чайника) и множество веселых фонариков, которые заливали комнату мягким оранжевым светом. В воздухе пахло чем-то, похожим на горячий шоколад и кардамон, – не считая неизменного аромата шафрана. Обстановка казалась скудной, но каждый из редких предметов мебели выглядел ярким и очень, очень чистым.
Именно чистота поразила Алису больше всего. Жилье было простым, да, но при этом удивительно опрятным. Пожалуй, целой семье здесь было бы тесновато, но блеск и ухоженность каждого уголка указывали на заботливые руки, которые не ленились поддерживать безупречный порядок.
Едва Алиса и Оливер шагнули внутрь, их словно обняли гостеприимные стены – и оба тут же почувствовали себя дома, хотя дом этот и принадлежал, по сути, незнакомцу.
То есть незнакомцам.
Беньямин, с рождения знавший только одного родителя, жил с матерью – которая в эту самую секунду приподнялась на подушках, с объяснимым изумлением разглядывая гостей.
Видите ли, мама Беньямина была больна уже два года – и за все это время ни разу не видела, чтобы сын приводил друзей. На самом деле ему просто не выпадало случая. Никто – даже живущий по соседству мордешор – не знал, что беды Беньямина начались тогда же, когда и беды Лейли. Это было простое и на редкость несчастливое совпадение.
Одной ужасной зимней ночью в дом Беньямина попала молния, и крытая соломой крыша загорелась. Они с мамой крепко спали – и так и погибли бы во сне, если бы не насекомые. Те не только не бросили друга, но и сделали все возможное, чтобы его разбудить, – даже рискуя своей безопасностью. Увы, Беньямин с мамой проснулись слишком поздно: они наглотались дыма и теперь медленно задыхались, почти ничего не видя ослепленными глазами. В конце концов оба лишились сознания и рухнули на пол.
В ту ночь многие членистоногие друзья Беньямина расстались с жизнью – но все-таки вынесли людей из дома. Те уцелели только благодаря их любви и самопожертвованию, и когда мальчик открыл глаза, то был поражен до глубины души, поняв, что лежит в снегу не просто невредимый, но и теплый. Ночь выдалась ледяной, и они с мамой должны были погибнуть если не от огня, то от обморожения, – однако жуки и здесь спасли его семью. Они окружили Беньямина с мамой сплошным хитиновым коконом, соединили лапки и так и держались всю ночь, защищая живой броней нежную человеческую кожу.
Эта ночь изменила всё.
Беньямин и раньше любил своих крохотных друзей, но с тех пор его чувство уподобилось по силе граниту. Узнав, сколько из них отдали жизни ради его спасения, мальчик проплакал не один день. Их непостижимая, немыслимая преданность оказалась именно той поддержкой, которой так сильно не хватало Беньямину. Теперь он еще сильнее ценил их дружбу – и еще сильнее в них нуждался.