Вот чем закончилась священная ночь Ялды: прекрасные, несравненные улицы Чаролеса кишели живыми мертвецами, которые продолжали слепо шататься от стены к стене, пока на их все еще бьющихся сердцах нарастали багровые сосульки, а беззащитная плоть пятнала мостовые свежей кровью.
При виде улицы мама Беньямина упала на колени.
Мадаржун была сильной женщиной с железной волей, но это зрелище оказалось чересчур даже для нее. Больные ноги, и без того ослабленные долгой дорогой, больше не могли держать ее прямо, – а потому она осела на землю с круглым от потрясения ртом, в то время как призраки в криво натянутых кожах продолжали насмехаться над их прежними хозяевами, а остальные чаролесцы попрятались, боясь пикнуть от страха.
Однако времени на панику не было.
Перед лицом столь невыразимого ужаса дети вели себя на удивление спокойно. Алисе, Оливеру и Беньямину вся картина представлялась отчасти сюрреалистичной – словно кошмарный сон, в который не получается поверить до конца, – а Лейли… Что ж, для Лейли это был просто еще один рабочий день.
Мордешор уже достаточно окрепла, чтобы четко выражать мысли, а потому попросила Алису отстегнуть кнут со своего пояса с инструментами. Девочка немедленно подчинилась и – под аккуратным руководством Лейли – трижды щелкнула им по воздуху.
Духи по всему городу застыли как вкопанные.
Алиса щелкнула еще трижды. Беглые призраки до сих пор ощущали влияние мордешора и теперь завопили от изумления. Поняв, что ей удалось привлечь их внимание, Лейли заговорила – тихо, но не сомневаясь, что ее услышат.
– Придите, – мягко сказала она. – Я хочу с вами побеседовать.
Затем она сделала Алисе знак, и та снова принялась щелкать кнутом.
Беньямин тем временем вынашивал собственный план. Вероятно, Лейли и убедила бы призраков вернуть краденую кожу – но ее прежним хозяевам помощь требовалась уже сейчас. Мальчик быстро переговорил с насекомыми, и, хотя никто из них не был уверен, что затея сработает, все согласились помочь. Однако подобный план требовал участия всех многоногих обитателей Чаролеса, а не только тех, кто был дружен с Беньямином. Поэтому Хафтпа спустился на землю и решительно повел свое войско на поиски, пообещав вернуться сразу же, как только соберет достаточно добровольцев.
Пока паук обегал город, двадцать два оставшихся призрака начали неохотно стягиваться к тачке. Возвращение блудных духов к мордешору происходило медленнее, чем хотелось бы Лейли. По правде говоря, они просто боялись показаться девочке на глаза. Призраки все еще считали месть правым делом, но в глубине души сознавали, что Лейли не одобрит их методов, и невольно страшились предстоящего объяснения. Увы, особого выбора у них не было. Незримая нить по-прежнему привязывала их к мордешору, и они не могли ослушаться ее зова, пока она была жива. Так что призраки трусливо выскользнули из темноты и столпились вокруг тачки, пристыженно повесив головы на грудь.
Разумеется, видела их только Лейли – но это уже не имело значения. Алиса, Оливер и Беньямин переминались рядом, готовые выступить вперед по первому ее слову.
– Теперь вы понимаете? – сказала Лейли мертвецам. – Понимаете, каково духу остаться в мире смертных?
И она, подняв слабую руку, указала на призраков в человеческих кожах – их кривые конечности, съехавшие носы и вопящих от ужаса прохожих.
– Их отвергают. Им сопутствуют только боль и безумие. – И Лейли обвела притихших духов долгим взглядом. – Неверно думать, что вы наденете чужую кожу, и семьи с радостью примут вас обратно. Вы никогда уже не впишетесь в человеческое общество. Ваше время на земле истекло, друзья. Вы должны довериться часам смерти – и уйти, как требует того порядок.
– Но ты нас бросила! – закричал один из духов. – Ты оставила нас…
– Никогда, – твердо ответила Лейли. – Я бы никогда вас не бросила. Я заболела только потому, что работала слишком усердно. – И она снова кивнула на разворачивающуюся перед ними ужасную сцену. – Вы – мои подопечные в этом мире. И защищать вас – мой долг.
На секунду воцарилось полное молчание.
– Пожалуйста, – сказала Лейли мягко. – Позвольте мне вам помочь.
Хафтпа вернулся.
Город скорее услышал, чем увидел приближение темной копошащейся лавины. Тысячи и тысячи хитиновых существ наводнили улицы Чаролеса, уверенно стекаясь к центру. План Беньямина был очень прост: обеспечить лишенных кожи людей искусственным покровом из насекомых и выторговать для Лейли дополнительное время на переговоры с духами. Хафтпа, спеша со всех своих маленьких ножек, вскарабкался Беньямину на плечо, дождался от мальчика сигнала и поднял мохнатую лапку, приказывая сородичам приступать к делу.
К сожалению, они опоздали.
К прибытию насекомых четыре окровавленных тела уже рухнули на землю и застыли без движения. Вся ситуация изобиловала таким безумием, что у друзей не было времени ни терять голову, ни оплакивать четыре безвинные жизни, которые они не успели спасти. Что Лейли могла с этим поделать? Чем и как собиралась ответить за подобное?
У девочки путались мысли. Она твердо знала, что больше не позволит никому умереть, хотя и с трудом верила, что происходящее ей сейчас не снится.
Мог ли ее разум породить такой кошмар?
Все звуки мира разом ворвались в ее сознание. Тишину вдруг сменил шелест множества лапок: все новые потоки насекомых выплескивались из темноты, обтекая оцепеневших людей, переползая перевернутые лотки и разбитые фонари. В конце концов они скучились посреди улицы, где до сих пор шатались жертвы призраков, – и, подчиняясь ужасной необходимости, поползли по мокрой плоти четырнадцати еще живых человек. Тысячи жуков двигались с хореографической слаженностью, соединяя лапки до тех пор, пока все люди не оказались закованы в жесткую черную броню. Само действо заняло не больше пары минут, но в это время мир словно замедлился. Зрителям оставалось лишь с благоговением и отвращением наблюдать, как толпа насекомых в едином порыве поднимается для спасения человеческих жизней.
Наружная броня должна была выиграть им как минимум несколько часов, но Лейли и ее друзьям предстояло действовать очень быстро. Сейчас девочка держалась на голых инстинктах. Она не понимала, какую часть творящегося вокруг кошмара сознают остальные. Алиса и Беньямин бросились к закованным в хитин беднягам, спеша увести их от призраков, которые по-прежнему разгуливали в ворованной коже. Лейли еще предстояло как следует их вразумить и заставить вернуть краденое – но облепленные насекомыми люди по крайней мере перестали выкашливать содержимое желудков.
Лейли, ни на минуту не выпуская из виду своих духов, принялась отдавать распоряжения с тачки; Оливер, самоназначенный ее помощником, с радостью подчинился. Им нужно было как можно скорее доставить всех в особняк и заручиться помощью стольких добровольцев, скольких получится. Если они не успеют омыть за ночь сорок четыре трупа (включая четыре новых), к утру еще множество невинных людей расстанутся с жизнями.
Мадаржун взяла поиск помощников на себя. Она пообещала, что обойдет каждую дверь, соберет всех добровольцев и сама вернется с ними на полуостров. Но решительно запретила ее дожидаться.
– Ступайте, – велела она. – Поезд прибудет с минуты на минуту. Встретимся в особняке, я довезу всех по морю.
Так что они разделились.
Алиса, Беньямин, Лейли и Оливер возглавляли процессию; за ними ковыляли закованные в хитин люди, обычные призраки и духи в криво сидящей коже (эти шли с особой неохотой, до сих пор надеясь, что им не придется расставаться с обновками). На станции не было ни души – лишь открытые стеклянные повозки тихо блестели в лунном свете.
Никто и не подумал идти за билетами.
Алиса с Беньямином по мере сил устроили людей по вагончикам, а затем набились вместе с Оливером, Лейли и ее тачкой в следующий. Убедившись, что мордешор контролирует духов даже на расстоянии, дети закрыли дверцу и приготовились к новому путешествию. На этот раз они не собирались разделяться, несмотря на любую тесноту.
Алиса, как обычно, не теряла времени даром.
Лейли было значительно лучше, но девочка намеревалась продолжать до тех пор, пока не добьется полного выздоровления. К счастью, у нее в запасе было еще полтора часа до особняка. Беньямин с Оливером подняли Лейли из тачки, уложили на обитое плюшем сиденье, и Алиса приступила к работе.
Прогресс становился заметнее с каждой минутой. Алиса уже исцелила руки и ноги мордешора и теперь трудилась над лицом. За последний день золотисто-смуглая кожа Лейли приобрела пепельный оттенок, и Алиса мягко прижимала к ней подушечки пальцев, пока мертвенная серость не отступила совсем. Глаза мордешора были закрыты, но Алиса видела, как быстро они трепещут под веками. Только вполне удовлетворившись цветом щек, она рискнула убрать ладони для краткого отдыха. В конце концов, это был по-настоящему изнурительный труд, и прямо сейчас она задыхалась от усталости – и возбуждения. Было приятно видеть, что ее усилия все-таки окупились; но еще приятнее было встретиться взглядом с Лейли и наконец увидеть, какого цвета у нее глаза на самом деле.
Острое серебро – единственное, которое Алиса и Оливер знали до сих пор, – растворилось бесследно. Теперь на них смотрели теплые янтарные глаза девочки, чье зрение впервые за много лет не затягивала мутная пелена. Лейли до сих пор не вполне понимала, что случилось, но определенно ощущала разницу – а потому выпрямилась на своей скамье и тихо заплакала. Это была невероятная перемена, дар, который она не была готова принять. Девочка взглянула на свои руки, которые больше не дрожали, на ноги, которые больше не болели, – и с рыданиями бросилась в объятия Алисы.
К тому времени, как они добрались до особняка, Лейли совсем окрепла. Она была благодарна за исцеление, но не могла отделаться от тупой боли в животе, которая навещала ее при каждой мысли о четырех потерянных жизнях. Алиса была уверена, что рано или поздно мордешор научится улыбаться вновь, но сейчас она просто не готова была радоваться. Впереди по-прежнему ждала гора работы – и бог знает какие последствия вчерашнего легкомыслия.