казался Юдинцев собственной персоной. Он стоял на площадке обвешанный пакетами, чисто выбритый, ароматный и свежий. Веденеева не задав ни единого вопроса просто посторонилась и мужчина, вертя головой в поисках кухни, направился сразу к холодильнику. Он разгрузил пакеты с сосисками, бужениной, сыром, мармеладом, апельсинами и ещё невесть с чем и, увидев чайник, щёлкнул переключателем.
— Кофе выпьем.
Он то ли спрашивал, то ли утверждал, Марина не уточняла и лишь молча кивнула, а Юдинцев раскладывал пакеты и продолжил как будто совсем недавно прерванный разговор:
— Мне кажется, и даже уверен, мы потеряли так много времени, что не хочется тратить впустую дни и вечера. Я часто думал, какие цветы тебе нравятся больше— розы или ромашки, лучше в нашем доме будет жить кошка или собака, ты любишь фильмы детективные или мелодрамы? Так вот, пока я буду ходить вокруг тебя кругами, дарить цветы, приглашать в кино, целоваться с тобой в тёмном зале кинотеатра, пройдёт время! А я этого не хочу! Я где-то читал, что для того чтобы влюбиться надо всего какие-то доли секунды, а тебя я люблю давно.
Марина ошарашенно смотрела на Николая не понимая, к чему он клонит, на всякий случай не перебивала, надеялась, что вскоре разберётся.
— Так вот, я без цветов только потому, что их просто негде купить в такую рань, а продуктовые супермаркеты работают круглосуточно. Неприлично приходить в гости с пустыми руками.
— А прилично появляться в такую рань? — Марина глянула на круглые, настенные часы, которые беззвучно двигали стрелками и показывали половину восьмого.
— Я же сказал, что мы и так потеряли много прекрасных дней, поэтому приводи себя в порядок, а я сделаю завтрак, после отвезу на работу. Вечером отправляемся к твоей маме, где я сделаю тебе предложение!
— Фу, как старомодно! Просить у мамы руки её, уже седой дочери!
Почему-то Марине показалась идея знакомства с мамой совсем непривлекательной. Она представила, как та обрадуется, что образовался новый, богатый претендент на её руку и сердце, начнёт наводить справки о состоянии жениха, подсчитывать доходы. Потом быстренько найдёт туристическое агентство, оформит круиз по Средиземному морю для более близкого знакомства, и в котором она, мама, будет непременно участвовать! Всё это пронеслось в голове, пока она приводила себя в порядок, красилась и выбирала обувь по погоде. Собирался дождь. За окном утро хмурилось тёмными тучками, и её настроение вдруг поникло, как эта серая погода. Она несколько раз пыталась увидеться с Гульбанкиным, но больной то спал, то находился на процедурах. Марине вдруг стал безразличен мужчина, с которым когда-то она мечтала соединиться навеки. Она мечтала, а он жил своей жизнью, копался в цветниках, заботился о маленьких деревьях бонсай, смотрел на них с гордостью и любовью, а она стояла в сторонке и наблюдала эту идиллию, в которую её не пускали. Марина обдала себя облаком «Хлои» и решительно направилась на кухню. Юдинцев чуть было не присвистнул от восхищения и, отодвинув стул, расшаркался приглашая к столу.
— «Гляжусь в тебя, как в зеркало,
До головокружения,
И вижу в нём любовь мою,
И думаю о ней.»
Пропел Николай не отрывая от женщины взгляда. Завтрак он накрыл, как будто планировал накормить стадо слонов и Марина окинув взглядом продуктовое изобилие усмехнулась:
— Если вы, Николай Петрович планируете кормить меня вот таким образом, то вскоре придётся поменять гардероб и ваш щенячий восторг по поводу моей персоны сменится сочувствием. Будем мы сидеть друг напротив друга и, как вы поёте, в зеркале наблюдать два колобка, разбухших на опаре. — Юдинцев как-то смутился и поник, он не питал иллюзий по поводу своей внешности, а Марина продолжала вываливать своё дурное расположение духа на растерянного мужчину. — Как правило утром я пью только кофе. И вообще, прекратите ухлёстывать за мной! Я не школьница, которая от перспективы выйти замуж потеряет голову! — она повернулась к окну и закурила.
— Ты опять называешь меня на вы. — постно констатировал Николай.
— Ах, забыла. — не поворачиваясь махнула рукой Марина.
— Кофе выпьешь?
— С удовольствием!
— Сделать тебе бутерброд?
— Давай. С колбасой и сыром.
За едой и разговорах ни о чём напряжение постепенно спало, но тепла и искренности почему-то не возникло. «Ничего, — подумал Николай Петрович, — вода камень точит.» Пока добирались до редакции дождь усилился и дворники с усиленной скоростью разбрасывали воду с лобового стекла. Когда остановились у широкого крыльца, Юдинцев, схватив зонт и ёжась от холодных струй, выскочил из машины. Он распахнул дверь перед Мариной, предварительно раскрыв разноцветный купол. Так, прижимаясь друг к другу, они вскочили на высокое крыльцо и скрылись в холле. Николай стряхнул зонт, обнял женщину и поцеловал.
— Вечером я заеду за тобой.
Юдинцев не дожидался ответа, наверное боялся отказа или грубости. Он быстро повернулся и снова вернулся в дождь. Марина огляделась в тайной надежде, что никто из сотрудников не стал свидетелем проявления чувств её нового поклонника. И напрасно— возле автомата пили кофе её коллеги и секретарша главного редактора забирала у вахтёра почту.
«К обеду вся редакция начнёт судачить о новом воздыхателе. Да и чёрт с ними!»
Марина вдруг подумала, что Гульбанкин никогда не вёл себя подобным образом. Иногда ей казалось, что их отношения это часть его бизнеса. Появляться на встречах с партнёрами, на приёмах не совсем прилично без пары, а она образованная, эффектная, всегда поддержит любой разговор. Ещё Марина вспомнила давнишнюю историю: однажды она прилетала из отпуска и попросила одного своего прошлого воздыхателя встретить её в аэропорту. Отдыхала она около месяца, поэтому при себе имела внушительный багаж. Получив чемоданы, вышла на площадь перед зданием аэровокзала и оказалась под проливным дождём. Через минуту подкатила знакомая машина. Любовник, не выходя из тёплого салона, автоматически открыл багажник и Марина кое-как разместила сумки при этом промокла так, что на ней не осталось ни одной сухой нитки. Мужчина довёз её до дома, всю дорогу уверяя, как он скучал, тосковал без её любви и тепла. Марина сослалась на усталость после долгого перелёта, также вытащив чемоданы без участия мужчины направилась к подъезду не оборачиваясь. Больше она с ним не встречалась, а на душе осталось только гадкое воспоминание от этой связи. Марина корила себя за то, что не умеет рабираться в людях— как она могла не разглядеть, что за шикарным фасадом сидит не орёл, даже не павлин, а вонючий скунс. Ещё она согласилась сама с собой, что плюсики в пользу Юдинцева увеличиваются и решила— пока не прогонит его, и посмотрит, что будет дальше.
Мысли Николая Петровича витали где-то очень далеко, высоко, низко, по разным сторонам, только не там, где находились они с Мариной. Он, как и обещал, забрал её после работы и направил автомобиль в сторону пригорода. Они остановились в тихой, уютной таверне на берегу реки, сделали заказ и сидели молча в ожидании, когда официант принесёт блюда. Женщине показалось странным такое поведение после бурных утренних излияний. Она гадала, что же произошло за то время пока они не виделись, но решила прекратить это бесполезное занятие и спросила напрямую:
— Коля у тебя всё в порядке? Ты слишком серьёзен для романтического свидания.
Юдинцев потёр подбородок и неуверенно качнул головой.
— Ты знаешь, что-то происходит в нашем царстве-королевстве. Я не хотел об этом никому говорить, а сейчас понимаю, что могу довериться только тебе.
Марина внимательно посмотрела на него и накрыла ладонью его руку, как бы подбадривая.
— Это началось некоторое время тому назад. Ты помнишь, Гульбанкин мотался по Европе, заключать договора, в поисках новых технологий и по обмену опытом. Нашу продукцию никто покупать не собирался, потому что в европейских странах своего йогурта, молока и кефира хоть залейся, но вот от туда он привёз идею установить на ферме в посёлке Свияга биогазовую электростанцию. Где-то то ли у французов, то ли у немцев увидел. Суть этой технологии проста и в то же время невероятно экономична и эффективна. Когенерационная биогазовая электростанция обеспечивает производство тепловой и электрической энергией посредством переработки и утилизации отходов предприятий сельского хозяйства, а простым языком работает на навозе. Уж чего, чего, а на ферме такого добра завались. То есть мы отключаемся от электрических сетей общего пользования и переходим в полную автономию. Проще говоря коровы дают молоко и навоз, тем самым полностью окупают своё собственное содержание. Уже к концу следующего года решено было перевести на обеспечение такой энергией объекты соцкультбыта и весь посёлок. Мы, конечно, все ухватились за эту идею и Гульбанкин поручил Переверзеву проработать этот вопрос тщательно на предмет того, что основные конструкции и механизмы импортируются из Германии, а трубы, перекрытия, кирпич для фундамента, бетон покупается здесь в Питере. Дело пошло. В этом месяце можно будет торжественно, как полагается перерезать красную ленточку и открыть первую станцию на ферме.
Юдинцев взял паузу, потому что официант принёс салаты и закуски. Но Марина не притронулась к еде и лишь нетерпеливо развела руками:
— Ну? И что дальше?
— Так вот деньги заложили огромные сразу на три станции— на двух концах посёлка и на ферме. И вот буквально некоторое время тому назад Гульбанкин вернулся из Европы в состоянии лёгкого шока. Дело в том, что увидел он эти станции проезжая на машине, а в последний раз решил заглянуть так сказать во все щели. И вот тут его ждала большая неожиданность— в округе стояла невероятная вонь. Если персонал, работающий на ферме свыкнется с такими условиями труда, потому что получает хорошую зарплату, то в посёлке рядом с такими агрегатами жить никто не согласиться.
— Так в чём проблема? Не переходить на такое альтернативное электричество, оставить всё как есть!
— В концерне мы трое основные держатели акций и наши сферы деятельности имеют очень чёткие границы— я занимаюсь производством готовой продукции. В моём управлении молокозавод и всё что с ним связано. Переверзев отвечает за сырьё— его вотчина ферма, работники, коровы, молоко, силос, а Гульбанкин за всё вместе взятое. — Николай Петрович налил из графина водки и, не предлагая Марине составить компанию, залпом запрокинул в себя, шумно отдышался и продолжил. — Чисто случайно ко мне в руки сегодня попали некоторые документы из которых я понял, что суммы выделенные на строительство электростанций ушли на левые счета. Эти бумаги никак ко мне попасть не могли, этим всегда занимались Переверзев и Эдуард Аркадьевич!