— Значит одна станция построена, а деньги за две другие украдены?
— Именно!
— Ты хочешь сказать это сделал Переверзев?
Юдинцев вытер салфеткой пот со лба, кивнул, снова налил рюмку и перешёл на шёпот:
— Скажу тебе больше! Если бы Гульбанкин умер, то никто и никогда не коснулся этой темы, тем более по завещанию нам двоим достаётся основная часть акций. Во всяком случае так намекал сам Эдуард!
— Как долго знаешь своего компаньона?
— Давно, как только образовался концерн. Сан Саныч работал в администрации посёлка Свияга и курировал тогда разваливающееся сельское хозяйство. Гульбанкин предложил ему на паях выкупить ферму и возглавить эту часть производства. — Николай усмехнулся от воспоминаний. — Тогда это был крепкий мужик, который носил галстуки селёдки и мешковатые, вечно мятые костюмы, где он их только находил! Это сейчас Переверзев расплылся и покупает «Армани» и «Хуго Босс», да только толку никакого, он почти ежедневно находится на ферме и пропитывается запахом свежего навоза. А вот жена его Ирина та ещё фря! У Переверзева, как только дела пошли в гору, появилось много других интересов, он быстренько поменял старую жену на новую, собственно, как и костюмы. Эта Ирина стяжательница, каких ещё свет не видел! Но я с ними почти не контактирую— Переверзев в деревне, я в городе, живём в разных концах города.
— И что ты собираешься делать? Пойдёшь в полицию?
— Пока не знаю. Не решил. Наверное попытаюсь поговорить с Переверзевым.
— Ты с ума сошёл? — переполошилась Марина. — Если окажется что это он покушался на Гульбанкина? Да он ни перед чем не остановится!
— Ты волнуешься за меня? — улыбнулся польщённый Николай, ему елеем на сердце пролилась такая забота. — Всё будет хорошо. Главное, что теперь ты со мной!
Марина смутилась, но не стала опровергать утверждение Юдинцева.
Глава 8
Шапошников никогда не искал друзей среди своего начальства, считал, что дружить надо с равными или заводить приятелей за пределами служебных отношений. Его мнение изменилось, когда на смену амбициозному карьеристу пришёл толковый мужик примерно пятидесяти лет, обладатель огромного роста и такого же опыта. Он не снимал стружку с подчинённых лишь для того, чтобы держать в страхе и немом подчинении, но требовал результат. Он позволял себе выпить если случался повод, в хорошем настроении травил анекдоты, а если не в духе мог устроить головомойку, но подчинённые не серчали, понимали, что шеф сам только что получил выволочку от своего начальства. Если раньше Шапошников без энтузиазма и оптимизма заходил в кабинет своего непосредственного руководителя, то сейчас мог заглянуть не только по приглашению, но и просто так или спросить совета. Его звали Семён Семёнович Мешковец, за глаза друзья и подчинённые называли его Мешком. Похоже Семён Семёнович догадывался о таком нелестном прозвище, но не обращал на такую чушь и мелочь внимания— в глаза никто не осмелиться так обратиться.
Шапошников сидел напротив Мешковца и докладывал подробности о деле, как они его назвали «Пиковый валет».
— История получается такая: найдено два трупа, оба мужчины, весьма состоятельные и, похоже, сколотившие капитал не совсем честным трудом, оба попадали в поле зрение полицейских органов, но доказать факт преступления не удавалось, а может следователи вели дела без особого рвения. Очернять своих коллег не имею права, но оба гражданина благополучно вывезли капиталы и обоснвались— один в Израиле, второй во Франции. А сейчас и подавно обвинять кого-то в халатности не имеет смысла, потому что оба гражданина мертвы. Объединяет эти дела тот факт, что оба получили смерть от укола с ядом дитилин и возле трупов обнаружена карта пиковый валет. Третий участник этой драмы не совсем вписывается в общую картину. Он также получил карту, которая, похоже, предупреждает о грядущей, неминуемой смерти, да только что-то пошло не так и Гульбанкин Эдуард Аркадьевич остался жив, хоть и попал на больничную койку с тяжелейшим, сердечным приступом.
— А что тебя не устраивает? Пиковый валет есть, факт покушение на убийство тоже.
— То и не устраивает. — Сергей достал из папки листок и протянул Семёну Семёновичу. — Экспертиза показала, что в вине, которое должен был пить только хозяин дома, находился яд мышьяк.
— Да странно. Убийца должен идти тем же путём, как и в двух первых случаях, укол дитилина и карта, а тут как у Агаты Кристи— компания, в которой все друг друга знают, умирает ни в чём не повинная женщина. А может отравить хотели именно её?
— Все свидетели показывают, что бутылка предназначалась именно Гульбанкину.
— Вы допрашивали близких покойной? Что она за человек, на какие средства жила, какой круг знакомых?
— Ещё нет. Сегодня похороны, а завтра я жду сына с невесткой. Рафик будет допрашивать сожителя.
— Так, вернёмся к убитым: надо выяснить, что их связывало между собой, что-то такое в из прошлом, в связях с криминалом, с ворованными деньгами. Гульбанкин подтверждает факт знакомства с этими людьми?
— Он ответил утвердительно, когда увидел фотографию Константина Троепольского, отравленного во французской Байонне, а про еврея Ашкенази выразил сомнения, однако ясно, как день то, что он знаком и с ним, но почему-то не хочет рассказывать об этом.
— Гульбанкин ещё в больнице? С ним надо очень жёстко поговорить, тот, кто хотел его убить, возможно захочет довести своё дело до конца.
— Врачи ещё наблюдают за ним. — Шапошников усмехнулся. — Там одна медсестра взяла над ним патронаж, никого не впускает, бережёт его покой, видать глаз на него положила. Я хотел приставить охрану, но людей нет. Там и без нас есть кому оберегать тело, да и охранникам в этой клинике я наказал держать ухо востро.
— А чем занимается Гульбанкин?
— В том-то и дело, что никак не связан с криминалом. Он один из владельцев концерна «Сливочное царство». Бизнес абсолютно легальный и процветающий. Причин сматываться из страны у Гульбанкина нет.
— Разговаривали с людьми и коллегами на производстве?
— Рафик вчера провёл там несколько часов и выяснил некоторые странности. Я пока не знаю, что это нам даёт.
— Что именно?
— Вот например: труп Ашкенази обнаружили в реке неподалёку от посёлка Свияга, и именно там находятся фермы, принадлежащие «Сливочному царству», и как раз в этот день, когда был убит и сброшен в реку еврей, Гульбанкин находился в тех местах. Вроде бы ничего удивительного, они строят биогазовую электростанцию для обслуживания ферм электричеством.
— Что это ещё за станция? Первый раз слышу.
— Европейцы придумали. В ёмкостях складируют навоз и всякий мусор, он при помощи определённых химических добавок бродит и вырабатывает метан, а метан соответственно преобразуется в электричество. Во так из говна конфетка получается!
— Ну надо же! — подивился Мешковец! — для нашей страны это просто кладезь, потому что чего, чего, а говна у нас предостаточно! Ладно, что ещё тебя напрягает?
— Когда был убит Троепольский во Франции в городе Тулуза проходила сельскохозяйственная ярмарка, и Гульбанкин был там! И к слову сказать, от Тулузы до Байонны езды на автомобиле около двух часов.
— Ты прав, что-то много совпадений. Уж не он сам ли устроил шоу с подброшенными картами и отравлением, чтобы отвести подозрения? — Мешковец поднял трубку и попросил секретаршу принести чай. — А что с официантом? Жить будет?
— Пока не известно, он в себя ещё не приходил.
— Матери сообщили?
— Пока нет. Подождём ещё пару дней, может оклемается. Врач говорит надежда есть. Мать в пансионате-санатории сердце лечит, если сейчас сообщить, неизвестно как перенесёт такую новость.
— Ты уверен, что это он вино принёс?
— Больше некому. За это он и деньги получил, и мать в дорогой санаторий пристроил, за это и без сознания лежит.
— Лучше бы он пришёл в себя.
— Да, в дом Гульбанкина кто-то проникал, печать сорвана, в доме что-то искали, но новых отпечатков и следов эксперты не нашли.
— А что скажешь про инъекции дитилина?
— Убийца имеет отношение ветеринарии или имеет животных. Потому что этот препарат применяется для временного или окончательного усыпления животных.
Пожилая секретарша осторожно открыла дверь, и внесла разнос с чаем и печеньем. Тут ожил телефон в кармане Шапошникова. Он слушал несколько секунд, потом отключился и уже на ходу бросил:
— Чай отменяется! Новое убийство с такой же картой.
Все эти дни после смерти матери Пётр находился в угнетённом состоянии. Ему хотелось уже встряхнуться, взять себя в руки, заняться похоронами, хоть что-то делать, но слабые энергетические позывы, взбудоражив сознание, быстро растворялись в ещё неведомой доселе тоске. Всю свою жизнь Петечка, Петенька, Петюня, как любила называть его мать, прожил возле неё. Он был хорошим мальчиком, неплохо учился в школе, был покладистым, ласковым и смирным. Он не оказывал сопротивление когда родительница выбирала для него одежду, выбирала друзей и девочек, с которыми можно дружить. Только однажды открыто вступил в противоборство— когда мать всучила ему потрёпанный, кожаный кофр со скрипкой и, схватив за руку, повела в музыкальную школу. Вот в этот момент Петя был неумолим, он категорически отказался становиться музыкантом, а тем более скрипачом.
— Меня и так в школе дразнят маменькиным сынком, а если я ещё буду ходить вот с этим чемоданом, все дворовые пацаны пинать меня начнут! Ты, мамочка, ещё очки мне круглые купи, чтобы я на ботаника был похож! Тогда хана моему детству, задолбают меня мои же друзья!
Светочка лишилась дара речи от таких недетских рассуждений, и, не зная как поступить, впала в драматизм.
— Что ты такое говоришь!? Я твоя мать и лучше знаю, что для тебя хорошо, а что плохо!
Женщина прекрасно понимала, что мальчику нужна мужская поддержка, а у неё как-то не получалось найти себе достойного мужа. Она не брала во внимание только Гульбанкина, он был мужчина хоть куда, но она с первого момента понимала, что такой красавец не задержится возле неё долго. Однако он, после развода, не только не делил имущество, но и развивая свой бизнес, всячески помогал им с сыном. В тех случаях, когда возникали неразрешимые ситуации, Светочка использовала беспроигрышный козырь— начинала тяжело и быстро дышать, нагоняла к глазам слезу, её голос становился надрывным и, прижимая руки к сердцу, мать пыталась повлиять на совесть, честь и ум сына. И ей часто это удавалось, но не в истории со скрипкой— Петечка отправился в футбольную секцию. Уже с возрастом Пётр начал понимать, что в матери жила, но так и не прорвалась наружу, осталась лишь на бытовом уровне, драматическая актриса Ермолова, а может Пелагея Стрепетова или Алиса Коонен. Только став уже взрослым и самостоятельным, в такие моменты, когда мать походила на актрису Кручинину из пьесы Островского «Без вины виноватые», Петя просто не мог отказать матери, хотя понимал, что эти стенания просто игра. Мать водила сына по филармониям, выставкам, театрам, вот там мальчик десяти лет и увидел эту печальную историю, как одна актриса по воле злого рока потеряла своего сына, а потом нашла его уже взрослого и несчастного, и как всё, до слёз трогательно, закончилось. В глазах Петечки стояли слёзы, он не мог себе представить, что когда-то лишится матери, самого близкого и дорого человека на всём белом свете. Сейчас Пётр растерялся, ему стало непонятно, как он будет жить дальше без этой путеводной звезды, ведь мать выбирала ему университет, профессию, манеру одеваться, говорить и даже девушек. Однажды она, не без определённого умысла, пригласила на ужин Юлию. Девушка, вероятно, очень чётко уяснила инструкции Светочки и