И только когда пришло решение, они уснули тревожно и без сновидений.
Он терпеть не мог похороны, рыдающих скорбящих, запах корвалола и лилий, но пропустить церемонию не мог. А когда после погребения Светочки вся процессия направилась в ресторан на поминальный обед, Переверзев, сославшись на важные дела, спешно поехал домой. День стоял душный, жаркий и чёрная рубашка расплылась по бокам тёмными, влажными пятнами. Сан Саныч вёл машину лихорадочно и нервно, его руки потели и тряслись. За закрытыми дверями огромной квартиры он почувствовал себя в относительной безопасности. Ирина уехала из траурного зала на своей машине, присутствовать на кладбище она сочла не обязательным и почему-то оказалась дома, что несколько раздосадовало Переверзева— ему хотелось побыть одному. Она вышла в холл и молча наблюдала, как муж бросил ключи на тумбочку, снял ботинки и сунул ноги в тапочки. Он перехватил её холодный, ничего не выражающий взгляд, и вспомнил тот момент, когда только познакомился с ней. Ирина казалась ему верхом совершенства с точёной фигурой, длинными, каштановыми волосами и тогда она смотрела на него с обожанием и восторгом. Наверное от этого взгляда и произошла та химия из-за которой он и бросил полнеющую и, как ему казалось, совсем непривлекательную жену с сыном.
— Похоронили? — равнодушно спросила Ирина и посторонилась пропуская мужа.
— Похоронили, зарыли, закопали, дело нехитрое. Налей мне что-нибудь выпить.
— Что опять? — спокойствие и равнодушие женщины улетучилось. — Ты теперь каждый день будешь как матрос надираться? Шаришься по квартире, сшибаешь мебель!
— Да не визжи ты! И так тошно! — Переверзев прошёл в столовую и тяжело опустился на стул. — Неужели ты не понимаешь, что если начнут копаться в причинах смерти Светочки, могут добраться и до меня!
— А ты здесь при чём?
— Сама слышала, что отравить хотели Гульбанкина. Я у них буду первым в списке подозреваемых! — Александр Александрович понял, что жена не намерена накрывать перед ним скатерть-самрбранку, так же тяжело поднялся и направился к холодильнику. Раньше, когда дела на ферме заставляли много двигаться, он был лёгок на подъём, строен и энергичен, а сейчас автомобиль с персональным водителем, удобное кресло в кабинете разленили его и постепенно стали добавлять килограммы. Он выбрал водку— холодную, тягучую, не отходя от холодильника налил половину хрустального стакана, залпом выпил и не выпуская из руки бутылку, пальцем указал на женщину. — Это всё из-за тебя! Это ты со своим фондом подтолкнула меня к присвоению денег. Ох, если всё вскроется, то суши сухари!
Ирина подошла к мужу и резко вырвала из его рук бутылку, расплескав содержимое по дубовому паркету.
— Звонили из полиции, завтра в десять нас приглашают на беседу. Так что возьми себя в руки и не пей!
— На беседу? Или на собеседование? — пьяно ухмыльнулся Переверзев. — Будут выяснять, подхожу ли я на роль арестанта, а то вакансия в тюрьме образовалась! Не радуйся, что избавишься от меня, твоему фонду тоже каюк придёт!
— Идиот! — зло бросила Ирина.
— Дай сюда бутылку, курва!
Женщина с грохотом поставила на стол водку и, повернувшись уходить, бросила через плечо:
— Как был деревня, так и останешься! Даже ругаться нормально не научился, всё курва, да лярва! Где только такие словечки находишь!
— Пошла вон! — зло и пьяно бросил вдогонку Переверзев. — Смотри мне, бить не буду, но до поноса затрясу!
— Ой, испугали бабу х…м— Ирина перестала держать лицо воспитанной, светской дамы и перешла на сленг своего мужа. Она скрылась в другой комнате и уже ни к кому не обращаясь махнула рукой. — Да делай ты что хочешь! Сам завтра будешь трястись и потеть с бодуна и от страха.
Ажурные, кованные ворота оказались дружелюбно распахнутыми, что не характерно ни для таких дворцовых ворот, а тем более роскошных зданий, которые находились за такими высокими заборами. Как правило, чужие сюда не проникают, территория строго охраняется, да и вообще, богатство уважает тишину. В доме всё поражало роскошью и безвкусицей, казалось, что антикварный магазин расположили в домашних условиях. Совершенно нелепо сочетались картины в золочёных, тяжёлых рамах, витиеватые подсвечники, каминные часы в стиле ампир с запахом пережаренного лука, это как в залах «Эрмитажа» торговать беляшами. В глубоком кресле восседала крупная, яркая дама, тяжело дышала и вытирала платком пот и слёзы. Похоже она не совсем понимала, что происходит, а может и понимала, но совсем не желала верить в происходящее. Так бывает, когда мозг отказывается воспринимать трагедию и вгоняет хозяина в шоковое состояние.
— Где труп? — Шапошников обратился к молодому следователю из местного отделения полиции. — И кто обнаружил тело?
— На втором этаже в кабинете. — парень махнул рукой куда-то в глубину дома. — А обнаружила жена. — следователь повернулся и взглядом указал на женщину, которая порывшись в сумочке, достала ингалятор и сунула себе в рот, закатив глаза. — Она приехала из Кисловодска, там находилась в санатории. В доме никого не оказалось, поднялась в кабинет и там, сидящим в кресле, обнаружила мужа, когда поняла, что он не живой позвонила на 02. Дежурный, определив адрес, сбросили вызов на наше отделение. А когда в руках покойного эксперты нашли знаковую карту, стало понятно, что это дело в сфере ваших интересов.
— Это точно жена?
— Она самая, документы проверили.
— Давно он мёртв?
— Около двух суток. Точнее узнаем после вскрытия. Вероятнее всего его убили в пятницу. Эксперты говорят, что ввели инъекцию с ядом— на шее обнаружен след от укола. Какой препарат выяснится после вскрытия.
— Личность известна?
— Конечно! Отар Сатыров, пятьдесят семь лет, женат, два сына, оба проживают в США, по национальности осетин, обосновался в Санкт— Петербурге пятнадцать лет назад, личность известная, очень богатая. Сами можете убедиться. — полицейский обвёл холл руками. — В туалет ещё не заглядывал, но, наверное, и унитаз позолоченный, а туалетная бумага— рулон из долларовых купюр.
— Завидуешь? — с интересом глянул на молодого опера Шапошников.
— Ещё чего! Скорее сочувствую, здесь же дышать нечем, а хозяин так и помер на горе из своего богатства, как в мультфильме «Золотая антилопа».
— Нн-да. — неопределённо протянул Сергей. — Так и на чём сколочены капиталы?
— Сатыров владелец заправок. Из Питера в сторону Нарвы, каждая вторая станция его, а может и все.
— А почему пахнет жареным луком? — спохватился Шапошников.
— На кухне имеется дверь во двор. Домработница, зная, что сегодня должна вернуться хозяйка, приходила с утра и приготовила обед. Все кастрюли ещё тёплые и стоят на плите. Она, вероятно, не поднималась в кабинет и поэтому понятия не имела, что в доме покойник. Я за ней уже отправил людей. Надеюсь, что она могла что-то видеть.
— Вы выяснили, как отпираются ворота? Не думаю, что сюда можно так просто попасть.
— Замок электрический. У хозяйки, домработницы есть специальные электронные брелоки. По всей видимости, хозяин из дома открыл ворота. Он или был предупреждён о визите заранее или открыл, когда увидел визитёра на мониторе.
— Запись видеонаблюдение имеется?
— К сожалению нет.
— Отпечатки пальцев? Улики?
— Эксперты работают. Пока нет результатов.
— Причина смерти?
— Предварительно отравление, но опять же подробности после вскрытия.
— Что-нибудь украдено?
— Жена говорит, что никакой пропажи не заметила. Только в таком нагромождении антиквариата, сразу не разобраться, да и женщина находится почти в шоковом состоянии. И как здесь разобраться? На прошлой неделе оформляли одну старушку, ей сын купил на Комендантской площади однокомнатную квартиру в новом районе, так она умудрилась за два года превратить её в забитую доверху помойку, да ещё и десяток кошек усыновила. Пожилая женщина, невзирая на увещевания окружающих, стаскивала всякое барахло с окрестных мусорных баков к себе в дом. Соседи вешались от такого соседства: по всему подъезду просочились тараканы и вонь стояла ну просто смрадная. Смерть старушки оказалась не криминальная, хотя у каждого, кто проживал с ней рядом была причина её грохнуть. Так вот я к чему? У бабки средств не имелось, она хлам волокла, а этот осетин не знал куда деньги девать, дом доверху забил дорогими вещами, а сам похоже в искусстве не разбирался, приобретал всё подряд, бессистемно. Диагноз для обоих один— сдвиг по фазе.
По широкой дубовой лестнице они поднялись в кабинет. Негромко переговариваясь работали эксперты. К удивлению Шапошникова, там стоял относительный порядок. Дорогая мебель расставлена в строгом соответствии, книжный стеллаж от пола до потолка и отсутствие телевизора говорило о том, что осетин предпочитал книги просмотру телевизионных программ. У Сергея мелькнула мысль, что это не хозяин дома сдвинулся по фазе, а его жена, а он закрыл свою территорию от бациллы накопительства. Покойник, расслабив тучное тело, восседал в широком, кожаном кресле, вытянув ноги и сцепив руки на животе за широким письменным столом. Шапошников наклонился над синим лицом, потом повернулся к следователю:
— Удивительно, он что, даже не расцепил руки, когда убийца вкалывал ему яд?
— Всё указывает на то. Мы обнаружили тело именно в таком положении, только в ладони всунули игральную карту. На укол реакции не было никакой потому, как эксперты утверждают, Сатыров был здорово пьян.
Действительно на столе стояла бутылка ирландского виски «Редбрист» и пустой хрустальный бокал. «Алкогольные предпочтения покойного соответствовали всему окружающему. — подумал Шапошников. — Губа не дура, бутылка такого виски стоит около ста пятидесяти евро.»
— Соседей кто-нибудь опрашивает? — Сергей снова обратился к следователю.
— Отправил людей. — скептически ответил парень. — Здесь не коммунальная квартира, где каждый может заглянуть в кастрюлю к соседу и выяснить, что тот будет есть на ужин. Тут такой район, что все живут за высокими заборами. Одна надежда на случайность и на то, что у кого-то установлена видеокамера на дорогу.