Ильда села в машину и выехала на Пьяццале Рома. Венеция только просыпалась, и ее умиротворенность передалась Ильде. Она почувствовала себя бодрой, как будто не было этой длинной и жестокой ночи. Оставив машину на стоянке, Ильда вышла на набережную Рио-Нуово и бесцельно бродила по ней, дожидаясь, когда откроется какое-нибудь кафе, чтобы подкрепиться чашечкой крепкого «эспрессо».
Она ни о чем не думала, лишь рассматривала дома вокруг себя и слушала шум оживающего города. Пробыв в Венеции до восьми утра, Ильда решила вернуться в Рим. Проезжая по мосту возле того места, откуда была сброшена машина, она слегка притормозила. Ремонтные рабочие с любопытством смотрели вниз. Кто-то уже говорил по телефону, бурно жестикулируя и указывая рукой на воду. Видимо, сообщают полицейским о происшествии. Ильда вдавила педаль газа в пол: она хотела быть в Риме раньше, чем станет известно о смерти Мауро. С мрачным удовлетворением она представила, как к мосту подъедут полицейские машины, и как водолазы станут вынимать тело Мауро из воды. Ильда улыбалась, глядя на быстро бегущий асфальт. Скоро она будет в Риме и увидит лицо Дарио, когда он получит известие о гибели сына.
ГЛАВА 18
Комиссар Эспозито подал Дарио ручку и с сочувствием в голосе произнес:
– Приношу свои соболезнования, сеньор Аскари.
– Благодарю, – ответил Дарио.
Они только что вернулись из морга, где Дарио опознал тело сына, и теперь в комиссариате подписывали все необходимые бумаги, чтобы передать Мауро агентству, которое займется похоронами. Себастьяно ожидал в машине, так как Дарио пожелал отправиться на встречу с Эспозито без сопровождения.
Эспозито внимательно вгляделся в сидящего напротив мужчину. Его лицо не выражало никаких эмоций, взгляд был спокойным, речь ровная и мягкая, словно он разговаривал не с человеком, который принес страшную весть о смерти ребенка, а с давним знакомым, случайно встреченным после многих лет разлуки. Обычно люди, узнав о гибели родных, ведут себя одинаково, вне зависимости от пола и социального положения. Сначала они надеются, что произошла ошибка, потом плачут, осознав, что их близкий человек ушел навсегда. Этот же сеньор никак не выражал своего горя. Либо он стойко принял смерть сына, либо ему было безразлично происходящее. В морге сеньор Аскари едва заметно кивнул, подтвердив, что на каталке лежит его первенец, потом также безучастно подписал бумаги, пожал комиссару руку и вышел из кабинета.
Еще долго после его ухода Эспозито размышлял над этой сценой. Если бы ему сказали, что его мальчик погиб, он катался бы по полу, проклиная весь мир за эту нелепую смерть. Он разрушил бы мост Свободы, с которого машина упала в воду, заставил бы утонуть Венецию, потому что она стала свидетелем гибели сына. Но не черкал бы ручкой по бумаге с таким равнодушием, будто настала пора хоронить хомячка или подавившуюся зерном канарейку. Эмоциональный Эспозито не понимал, что люди могут переживать утрату по-другому, нежели он сам. Им вовсе не нужно стенать и кричать, демонстрируя окружающим боль. Они скорбят внутри, не вынося свою глубокую печаль наружу.
Чезаре открыл перед хозяином дверцу и подождал, пока тот устроится на сиденье. Затем сделал знак рукой охране, сопровождавшей «Mercedes» на внедорожниках и быстро сел в водительское кресло. Посмотрел в зеркало заднего вида, глазами спрашивая хозяина, куда ехать.
– Домой, – сказал Дарио и расслабил галстук, мешавший дышать.
– Каковы результаты вскрытия? – спросил Себастьяно.
Он растерянно оглядел друга, пытаясь определить, о чем тот сейчас думает. Дарио молча протянул тонкую папку и сказал:
– Был трезв. Падая с моста, видимо, потерял сознание и захлебнулся. Химический состав воды из залива совпадает с жидкостью в его легких. Предположительно превысил скорость и не справился с управлением, как раз на том участке, где велись ремонтные работы. Там были сняты ограждения и отбойники, поэтому машина беспрепятственно вылетела в воду. Тормозной путь отсутствовал, словно он и не пытался ничего сделать, чтобы остановиться.
– Во сколько это случилось? И где были рабочие в тот момент?
– В четыре – начале пятого утра. Смена должна была прийти в шесть. Но не это самое страшное, – Дарио, прищурившись, посмотрел в окно. – Ограждения, свидетельствующие о проведении ремонтных работ, были едва затронуты. По ним вряд ли можно было догадаться, что произошел несчастный случай. Если бы на поверхность не всплыли кое-какие вещи из машины, мы бы до сих пор не знали, что Мауро лежит на дне залива.
– Он ехал на высокой скорости с открытыми окнами?
– Я не говорил об окнах. Багажник открылся. Мне объяснили, что такое бывает от удара об воду.
– Но почему он ехал в Венецию?! Что ему там было нужно? Чезаре! – Себастьяно потряс парня за плечо. – Ты что-нибудь знаешь об этом?
– Нет, – Чезаре уверенно покрутил головой. – Вчера утром сеньор Мауро уехал из «Вилла Анны», следом за сеньорой Леоной. Сеньора вернулась к ужину, а Мауро…
– Ясно, – прервал его Дарио. – В офисе компании он также не появлялся.
– Мауро был очень обязательным, – сказал Себастьяно, просматривая бумаги. – Он еще ни разу не уходил с работы без уважительной причины и всегда предупреждал, если намеривался куда-либо ехать. Что-то заставило его изменить свои привычки.
– Не говори намеками.
– А я и не намекаю. Я конкретно говорю, что смерть его не кажется мне нелепой случайностью. Я вообще не верю в случайности.
– Обстоятельства гибели указывают на трагический случай, никак не на убийство, – возразил Дарио.
– И ты в это веришь? – тон голоса Себастьяно был едким и злобным. – Сейчас? Когда любая непредвиденная ситуация должна рассматриваться не как нелепая ошибка, а выпад в твою сторону? Что с тобой вообще происходит? Куда делся тот Дарио, который просчитывал все шаги наперед? Который видел все изнутри?
– Перестань, – Дарио сжал зубы, не давая гневу вырваться наружу.
Он вынул из кармана пиджака телефон и набрал номер Леоны. Та не ответила на звонок, и это еще больше усилило его гнев. Чем она так занята, что не в состоянии поднять трубку?!
– Тебя сейчас можно соплей перешибить, настолько ты стал слабым и безвольным, – Себастьяно криво усмехнулся, заметив, как побледнел Дарио, и как вжался в кресле Чезаре, предвидя ссору боссов.
Чезаре действительно насторожился. Он никогда не слышал, чтобы Себастьяно допускал столь резкие высказывания в отношении сеньора Аскари. Конечно, эти двое могли многое позволить себе на правах друзей, и часто их перепалки носили далеко не мирный характер. Но такого накала эмоций Чезаре еще не видел.
– Следи за тем, что говоришь, – процедил Дарио. – А лучше закрой рот, и вообще молчи!
Губы его стали белыми, а шея, наоборот, покрылась красными пятнами.
– Я знаю цену своим словам, – высокомерно ответил Себастьяно.
– Тогда объяснись. Почему ты считаешь меня слабым?
Себастьяно бросил быстрый взгляд на Чезаре, который сосредоточенно вел машину, и стал медленно, четко произнося каждое слово, говорить:
– Леона тебя полностью поглотила. Она вертит тобой, как того желает. Ты находишься в абсолютном подчинении. Закрылся от всего в своем мире, куда, кроме нее, никто невхож. Твоих компаньонов убирают одного за другим. Сын погиб. А тебя волнует только то, где находится твоя баба. Мне неприятно говорить подобное, но это факт, Дарио. Она тебя изменила. Ты стал относиться ко всему с безразличием. Только она имеет в твоих глазах цену, больше никто и ничто, – Себастьяно посмотрел в каменное лицо Дарио. – Если любовь превращает человека в барана, то ну ее на хрен эту любовь!
Дарио осторожно провел пальцами по мокрому от волнения лбу.
– Я не изменился, – тихо, но грозно произнес он.
– Я не слепой! Все, кроме тебя, видят, что ты превратился в тряпку. О тебя вытирает ноги какая-то девчонка, – Себастьяно так быстро и громко говорил, что создавалось впечатление, будто он произносит самый важный монолог в своей жизни. – Она неуважительно к тебе относится, хамит при всех, выставляет идиотом. Ведет себя недопустимо.
– А ты? Считаешь, что ведешь себя правильно?! – взорвался Дарио. – Ты, черт подери, что себе позволяешь? Как ты смеешь указывать на мое поведение?!
– Я твой друг!
– И поэтому бьешь по самому больному?
– Ну, извини, твою мать! – Себастьяно хлопнул ладонью по колену. – Больше не буду вмешиваться. Я займусь подготовкой к похоронам, а ты делай, что считаешь нужным. По всей видимости, ты уже не нуждаешься ни в моих услугах, ни в дружбе со мной. Я сдам своему преемнику все дела и уйду, – он понизил голос и холодно добавил: – Рекомендую Чезаре. Он хорошо осведомлен о наших делах, не менее хорошо подготовлен и станет тебе надежным помощником.
– Не горячись, Себастьяно, – Дарио со вздохом опустил плечи. – Я не хочу, чтобы ты покидал меня. В особенности сейчас.
– Тогда прислушивайся к тому, что я говорю!
– Я всегда ценил твою помощь, – устало ответил Дарио. – И не было случая, чтобы я усомнился в твоих действиях. Единственное, я прошу тебя не вмешиваться в мои отношения с женой. И еще, подготовкой похорон займусь я. Ты же усиль охрану, еще раз проверь обстоятельства смерти Мауро.
– Хорошо, – с заметным удовлетворением кивнул Себастьяно.
Дарио прикрыл лицо руками и отвернулся к окну. Ссора с лучшим другом оставила неприятный осадок. Это была их самая жесткая размолвка. Они неуважительно обращались друг к другу, бросали в лицо обвинения и безжалостно оскорбляли чувства. Но в одном Себастьяно был прав: Дарио слишком подчинил свою жизнь Леоне, стал ее тенью. Погоня за ее любовью медленно убивала, и так больше не могло продолжаться.
Леона осторожно постучала в дверь спальни Джулии. После похорон Мауро женщина заперлась в своей комнате и не выходила более суток. Даже маленькому Филиппо не уделяла внимания. Он плакал и звал маму, но та никак не реагировала, запретив любому беспокоить ее.