Джеймс останется на ночь? Сначала примет душ, а потом… или сразу…
Осторожный стук в дверь согнал ее с кровати. Глубоко вздохнув, Эмили поправила блузку и открыла.
Далтон улыбался. Улыбка смягчила резкие черты его лица и приглушила темную тоску в глазах.
— Это я, — сказал он.
— Вижу. Привет. — Она чуть отступила, пропуская его в комнату.
Далтон показал коричневый бумажный пакетик.
— Вот. Принес.
Да, конечно… презервативы. Он настолько ответствен, что заботится о безопасности секса, и достаточно опытен, чтобы не вспоминать об этом уже в постели. Хорошо хоть не носит презервативы в бумажнике. Видимо, у него еще не вошло в привычку рыскать по барам в поисках женщины на ночь.
— Ты одета, — сказал он, все еще улыбаясь.
— А ты уже размечтался увидеть меня голой?
— Мужчина всегда надеется… — пояснил Далтон и бросил презервативы на ночной столик.
— Я уже сняла сапоги, — сказала Эмили, чуть морщась от стыда из-за своей неспособности сказать что-то возбуждающее.
Далтон взглянул на свои ноги:
— Тогда ты на шаг впереди меня. — Недолго думая, он сел на кровать, стащил свои стоптанные ботинки, затолкал в них носки. — Теперь мы на равных.
— Но ты в куртке, — заметила Эмили.
Далтон снял куртку и сложил на спинку стула.
— Уже нет.
Эмили догадалась, что он затеял любовную игру и подзадоривает ее на стриптиз. Видимо, ей надо поддержать его…
— Твоя очередь, красотка.
А вдруг она не покажется ему красивой? Тем более при этом ярком освещении… Вдруг ее грудь покажется ему слишком маленькой или живот недостаточно плоским?
— Нет, давай ты.
— Так нечестно!
— Моя комната — мои правила.
— Ладно, так и быть! — Далтон стянул с себя белую футболку. На левом соске его груди блеснуло серебряное кольцо с черным камнем посередине.
Эмили замерла, не в силах отвести взгляд от необычного украшения.
— Я сделал это давно, — пояснил он.
Похоже на какой-то магический талисман. Впрочем, Эмили тут же переименовала его в эротический, вот только сказать об этом она не решилась и спросила:
— Кожу не раздражает?
— Хочешь пощупать? — Далтон все еще улыбался.
Да, подумала Эмили, хочу. Почему нет? Ей вообще хотелось трогать его. И это же казалось таким опасным. Почему он улыбается?
Девушка шагнула к нему, и Далтон увлек ее на кровать, покрывая вихрем настойчивых поцелуев, раздвигая губы языком и стараясь не исколоть своей щетиной. Эмили хотела погасить лампу, но это не входило в планы Далтона, и он оказался проворнее. Нетерпеливый, жадный, мускулистый Далтон в эту минуту показался ей сторуким.
— Скажи, что тебе нравится, — прошептал он, проводя языком по ее уху и торопливо раскрывая воротничок ее блузки. — Скажи, как ты хочешь…
Боже милосердный, Эмили не знала. Не знала!
— …Я сделаю все, Эмили. Все, что ты захочешь.
Попросить, чтобы не спешил — дал время разделить его страсть? Но Эмили не могла подобрать нужные слова, возможно и грубые, какие он привык слышать.
— Я в этом новичок, — призналась она.
Джеймс Далтон удивленно уставился на девушку, распростертую под тяжестью его тела.
— Новичок в чем?
— В сексе. Я никогда раньше не занималась любовью. Это у меня в первый раз.
Лицо Далтона окаменело. И только шрам, рассекающий бровь, еле заметно подрагивал. Эмили затаила дыхание. Ее пальцы поглаживали кольцо на его левом соске, скользили по магическому камню.
Далтон отстранился от нее, приподнявшись на руках.
— Не надо останавливаться, Джеймс. — Она бросила взгляд на молнию на его брюках и поняла, что его возбуждение не ушло. — Пожалуйста…
Далтон криво усмехнулся. Он взбешен? Расстроен? Смущен?
— Сколько тебе лет? — вдруг спросил он.
Эмили прикусила губу. Там еще оставался его вкус, и она еще чувствовала жадный, настойчивый напор его языка.
— Двадцать два.
Он посмотрел ей прямо в глаза. И взгляд его снова был тревожным и темным.
— Почему именно я? И почему сегодня?
Ее охватило замешательство. Решиться на любовь с мужчиной оказалось проще, чем объяснить свое решение, не упоминая о болезни. Зачем провоцировать его жалость или, не дай бог, отвращение?
— Ну, я долго ждала. И я устала ждать, — сказала она.
— И ты пошла в бар и подцепила парня… Умнее ничего не придумала?
Она хотела возразить, что, наверное, нет ничего особенного в том, что девушки хотят чувствовать себя полноценными женщинами, но решила, что это тоже покажется ему глупым, и попробовала рискнуть — задеть его мужское самолюбие.
— Ты очень привлекателен, Джеймс…
— И поэтому ты хочешь со мной переспать? — Он недоверчиво покачал головой. — Но это же безумие.
— Почему безумие? Это всего лишь секс.
Далтон сел.
— Так нельзя, Эмили, — сказал он, не глядя на нее. — Первый раз… ты будешь жалеть об этом. Ты должна ждать, Эмили. Когда придет настоящая любовь, ты поймешь.
Эмили не отвечала. Ее пальцы яростно комкали блузку на груди. Какое унижение. Этот странный любовник отвергает ее… Далтон взглянул на нее и прочел на ее лице слова, готовые сорваться с губ. Своей громадной ладонью он провел по ее щеке — нежно, невыносимо нежно.
— Я этого не сделаю…
Эмили гордо вскинула голову.
— Это уже не имеет значения.
— Мне надо идти. — С лихорадочной скоростью он стал одеваться.
Вот он завязал шнурки на ботинках. Застегнул ремень. Неловко зацепил пряжкой футболку. Затем схватил куртку и вышел из комнаты.
Эмили осталась одна. Совершенно одна.
На часах шесть утра. Джеймс разглядывал свое отражение в зеркале. Когда он давал согласие участвовать в Программе защиты свидетелей, он думал, что власти изменят его лицо, однако пластическая операция не была частью сделки. На своем месте осталась даже особая примета — шрам поперек брови, память о тюрьме.
А вот Эмили считает его привлекательным… Она даже хотела переспать с ним и отдать свою девственность, так он ей понравился. Интересно, что Эмили сказала бы насчет его привлекательности, узнай, что легла в постель с бывшим заключенным, соучастником убийства?
Выругавшись сквозь зубы, Джеймс отвернулся от зеркала. Ну почему эта девчонка так похожа на Беверли? Да, он был первым любовником Беверли, то есть первым мужчиной — это все равно, тем более что с ней все было не так. Беверли Хэллоуэй была долго в него влюблена. Эмили — он так и не узнал ее фамилии — никогда раньше его не видела. Далтон в последний раз окинул взглядом комнату, повесил на плечо сумку с немногочисленными вещами и направился к двери.
Солнце уже взошло. На улице Джеймс прищурился, привыкая к его яркому свету, и тут же увидел еще одну раннюю пташку — местного инспектора ФБР, назначенного для надзора за его делом. Зак Райдер курил, опираясь на крыло своей машины, и тоже щурился на солнце. У Джеймса автомобиля не было, но Программа защиты свидетелей выделила ему сумму, которой будет достаточно для покупки подержанного пикапа, как только он найдет жилье и работу.
— С добрым утром! — сказал Райдер, докурив сигарету.
Джеймс ответил чуть заметным кивком.
Райдер, как и Далтон, был метисом, наполовину индейцем, высоким и крепко сложенным. Но на этом сходство заканчивалось. Инспектору на вид лет сорок, у него седеющие виски и сардонический юмор. Он входил в элитное подразделение маршальской службы США и был обучен охранять не только свидетелей. В прошлом среди его подопечных встречались и высокопоставленные иностранцы, и правительственные чиновники.
А Джеймсу всего двадцать шесть лет, и он ничему толком не обучался. Он был гениальным электронщиком-самоучкой, умел выводить из строя самые сложные системы безопасности, мастерил аппаратуру для защиты от слежки и прослушивания. Гангстеры положили глаз на молодое дарование. Так он оказался в лос-анджелесской Семье Западного Побережья.
— Перекусить не хочешь? — спросил Райдер.
— Только не здесь.
— Почему? Какие-то тараканы успели завестись?
— Просто хочу уехать поскорее.
И избежать случайной встречи с Эмили… Что, если она решит позавтракать здесь? Далтон окинул взглядом автомобили, выстроившиеся в ряд на стоянке, и заметил малолитражку. Наверное, это ее колеса.
— Ну а в Макдональдсе?
— Если будем проезжать мимо.
Джеймсу не хотелось задерживаться в Льюистоне. Забыть этот город, забыть Эмили. Полночи он метался в постели без сна: мысли об Эмили не давали ему покоя. Кто она, откуда приехала? Не все ли ему равно, кто окажется следующим парнем, с которым она познакомится в баре? Но он боялся, что тот ублюдок наверняка не упустит своего шанса.
Райдер открыл дверь своего седана, сел за руль, вдавил окурок в пепельницу, поднял дверцу багажника. Далтон погрузил сумку и уселся в машину. Чиновники из Программы защиты свидетелей решили поселить его в небольшом городке Сильвер-Вульф в Северном Айдахо, примерно в полутора часах езды от Льюистона.
— Зайдешь на «Конюшни Тэнди», — сказал Райдер, когда они выехали из города.
— Зачем?
— Там есть работа. Старой хозяйке нужен помощник. Должность с жильем и питанием. У нее есть жилой фургон.
— Откуда вы знаете?
Инспектор улыбнулся.
— Это моя работа. Думаешь, я брошу тебя одного в маленьком городишке и на работу не помогу устроиться? К тому же, как я слышал, ты умеешь обращаться с лошадьми.
Далтон пожал плечами. Он действительно вырос среди техасских холмов и заарканил не одного пони, играя в ковбоя.
— Думаю, возвращение к корням пойдет тебе на пользу. Кстати, — Райдер бросил на него подозрительный взгляд, — вид у тебя чертовски неважный…
— Не выспался.
— Веселился в баре с какой-нибудь блондинкой?
— Я не нарушал никаких правил.
— Еще бы! Только попробуй, и я мигом возьму тебя на мушку. Мы выкинем тебя из Программы быстрее, чем ты подцепил ту девчонку.
— Она тут ни при чем.
Меньше всего Джеймсу хотелось признаваться, что Эмили задела его за живое.