– Прыгайте внутрь. Мадлен засмеялась.
– Я вряд ли хочу ехать домой на машине. Эта прогулка пешком – единственная зарядка, какую я делаю.
– А я и не повезу вас домой, – сказал Гидеон.
– Но мне все равно нужно ехать?
– У вас ведь есть полчаса, правда? – он завел мотор. – Пожалуйста, Мадди – я бы не просил вас, если б это не было так важно.
– О'кей, – согласилась она. – Куда мы собираемся ехать?
– Это – сюрприз.
Он остановил машину на Сентрал Парк Вест, около одного из внушительного вида старых зданий, окна которых выходили на парк.
– Вот мы и приехали.
– Куда?
– Пойдемте.
– Но куда, куда?
– Посмотреть на сюрприз.
Мадлен смотрела, озадаченная, как Гидеон быстро разговаривал со швейцаром в униформе, прежде чем взять ее за руку, завести в один из лифтов и подняться с нею на двадцатый этаж.
– Ну вот, теперь мы совсем пришли, – сказал он перед дверью квартиры под номером 12 Ц.
Мадлен засмеялась.
– То же самое вы сказали внизу, у входной двери.
Гидеон отпер дверь.
– Но мы и вправду пришли.
Он ввел ее в холодный темный холл.
– Чья это квартира? – спросила Мадлен.
– Моя.
– Ваша?
– Похоже на то.
– Вы не могли бы сказать пояснее? – попросила она мягко.
Гидеон закрыл дверь.
– Похоже, мне оставили квартиру.
– Эту квартиру?
– Да, то, что вы сейчас видите перед собой.
– Что вы имеете в виду под словом «оставили»? – она казалась озадаченной. – Кто-то умер?
– Клиент.
Он смотрел на ее лицо в слабом свете.
– Я знаю, я сам это ощущал – не так-то просто принять, правда?
Он отворил несколько двойных дверей.
– Пойдемте, походим и осмотримся. Мне нужно знать, что вы думаете.
Они были в большой гостиной, даже огромной по манхэттенским стандартам, темной, как и холл, из-за ставень, закрывавших свет из окон, и немного пахнущей запустением из-за того, что здесь никто не жил. Но когда Гидеон раскрыл ставни, и полуденное солнце ворвалось в комнату сквозь окна, Мадлен оглянулась вокруг и увидела прекрасный паркет пола, роскошные карнизы, необыкновенно красивый мраморный камин. Посмотрев наверх, она увидела и восхитительную изысканную люстру.
– Dieu, – тихо произнесла она.
– Вот и я то же самое подумал, – Гидеон улыбнулся. – Здесь все такое стильное – кроме кружочков от моли.
– От моли?
– В каждом стенном шкафу. А еще они рассованы в маленьких мешочках по ящикам столов и шкафов. Такие же использовала моя мать, и только после того, как я покинул дом, я понял – не каждый свитер обязательно пахнет камфарой или другими подобными штучками.
– А кто же был этот клиент? – Мадлен была заинтригована.
– Старая леди по имени Лилиан Бекер. Я как-то, давно, занимался ее делом – десять, может, одиннадцать лет назад.
– А что вы для нее сделали?
– Я искал ее дочь, – Гидеон пожал плечами. – Ничего особенного, Мадди. Это было даже не настоящее дело о пропавшем без вести человеке, а так… Просто недоразумение. Они из-за чего-то повздорили за несколько лет до того, и старой леди захотелось опять увидеть свою дочь.
– И вы ее нашли?
– Во Флориде, – он припоминал подробности. – В Майами Бич. Ее совершенно не взволновало, что ее выследили – как и то, что ее мать хочет ее видеть опять. Подозреваю, я просто уговорил ее.
– Это было частью вашей работы?
– Может, и нет, но это было совсем нетрудно. И миссис Бекер мне неплохо заплатила – оговоренную сумму плюс издержки. Она была счастлива, и я был счастлив.
Гидеон сделал паузу.
– Как мне кажется теперь, воссоединение с дочерью преобразило всю ее жизнь. Я тогда сначала даже думал: может, она тяжело больна и хочет помириться с дочерью перед смертью – такой был у нее огорченный и уставший вид. Похоже, так оно и было. Зато потом… Месяц назад она была еще жива. Правда, ее адвокат мне сказал, что она перед этим долго лежала в больнице.
– Это так чудесно, что она о вас не забыла и позаботилась, – сказала Мадлен. – Но целую квартиру! Особенно такую большую…
Она задумалась на секунду.
– А как же ее дочь? Она не рассердилась, что мать не оставила ее ей?
– Как сказал адвокат, дочь получает дом где-то в Массачусетсе и виллу в южной Франции. И поэтому ей просто нет до меня дела – она знала о желании своей матери. И она не любит Нью-Йорк, да и потом, ей совсем неохота возиться с арендой.
– Если это арендованная квартира, – спросила Мадлен, – как же миссис Бекер могла вам ее оставить?
– Вряд ли в этом городе есть люди, которым в действительности принадлежат их квартиры. Лилиан Бекер оставила мне договор об аренде сроком на пять лет с перспективой продления, но так как она знала – я не смогу платить арендную плату, она даже учредила специальный денежный фонд для этих целей. Адвокат сказал мне, что вообще-то это нетипичный случай, но если арендатор в хороших отношениях с владельцем – тогда все о'кей.
Он помолчал.
– Просто фантастика, правда?
– Да, да, это замечательно! Когда вы сюда переедете?
– Я не перееду.
– Но почему?
– Вы можете представить меня себе здесь? Совсем одного, с привычками Виллиджа, с моим саксофоном?
– Стены кажутся толстыми.
Гидеон чуть помолчал, прежде чем ответить.
– Я подумал – если вам понравится… – он колебался. – Я подумал, может, вы с Валентином будете не против поселиться здесь.
Изумленная Мадлен почувствовала, как ее щеки стали горячими.
– Я не могу позволить себе такую квартплату.
– Но ведь ничего не нужно платить. Завещание, помните? Фонд.
Казалось, молчание повисло навечно.
– Но вы ведь все еще меня совсем не знаете, Гидеон…
– О, Господи! – воскликнул он расстроенно. – Я вас обидел.
– Нет, нет, – она покачала головой. – Я – тронута, а не обижена. – Она помолчала. – Если б я даже могла принять – я бы все равно не смела и мечтать о такой чудесной квартире. Но я не могу.
– А почему?
Она была все еще розовой от смущения и замешательства.
– Я как раз хотела вам сказать сегодня вечером, но вы пришли и увезли меня сюда… Я просто не успела…
– Сказать мне что?
– Я нашла квартиру. Я уже ходила на нее взглянуть, сегодня рано утром – а вечером я должна подписать договор об аренде. Мы ударили по рукам.
– А где это? – Гидеон казался расстроенным.
– Семьдесят четвертая, недалеко от Амстердам-авеню. Две спальни. Извините меня. Мне так неловко.
– Ну что вы! Не нужно…
Мадлен осторожно выбирала слова.
– Я не хочу того, что мне принесут уже готовым, на блюдечке, Гидеон. Я во многом так сильно зависела от Константина – с тех пор, как мы приехали в Америку. Я не знаю, выжила бы я без его помощи, но я уже давно готова встать на свои собственные ноги… я ждала потому, что мне не хотелось его огорчать. Но все же время пришло.
– Я понимаю, Мадди. А тут еще я…
– Вы хотите помочь, – она опять помолчала. – Вы исключительный друг, и я люблю вас за то, что вы думаете о нас. Но мне все же нужна моя независимость… Нет, я не имею в виду, что вы не хотите, чтоб я оставалась независимой, если бы я это приняла… но я буду так себя ощущать…
Она запнулась, почувствовав, что не может выразить свои чувства словами.
– У вас будет тяжело на душе?
– Да.
– Ну что ж, – сказал Гидеон с немного натянутой улыбкой. – В таком случае, мне придется сдаться и стать владельцем этой квартиры. – Он покачал головой. – Я никогда, в сущности, не одобрял легкие деньги, но, боюсь, я к ним привыкну.
Она улыбнулась.
– По крайней мере, вам теперь будет легче приходить к нам каждый раз, когда вам только захочется, – проговорила она, уверенная, что Гидеон хорошо понимал – Зелееву не нравятся его визиты.
– А когда я смогу на вашу квартиру взглянуть? Мадлен улыбнулась ему.
– Сейчас мне нужно идти домой, чтоб забрать Валентина, но мне хотелось бы, чтоб вы были рядом, когда я буду подписывать договор. Я так ценю ваши советы.
– Я польщен.
Мадлен и Валентин переехали на новое место в первую неделю 1967-го. Их квартира была на четвертом этаже симпатичного, респектабельного вида дома на Семьдесят четвертой улице. Всего несколько Домов отделяло ее от Амстердам-авеню. Зелеев жил неподалеку, всего в трех кварталах. Но это не мешало русскому жаловаться и пытаться вытащить ее оттуда назад.
– Тебе бы нужно поискать себе что-нибудь среди этих домов на Вэст-Энде, – говорил он ей. – У них есть марка, они добротно сделаны – и там швейцары у дверей.
– Но там плата дороже.
– Зато улица широкая – там гораздо светлее и безопаснее.
– Но у меня и так солнце весь день, – сказала Мадлен. – Да и потом, Гидеон и Руди несколько раз специально прошлись там ночью, и они думают – там не опаснее, чем в других местах.
– Но не так безопасно, как на Риверсайд Драйв.
– Но я же не могу вечно оставаться с вами, Константин, – мягко напомнила ему она. – Валентин подрастает, ему нужно больше пространства. Да и мне – и вам.
– Мне нужна ты.
– Но ведь вы меня не теряете. И никогда не потеряете…
– Вот как раз именно в этом я не уверен, – мрачно ответил Зелеев.
Валентину квартира понравилась. Он был нормальным, живым и энергичным ребенком, но сколько он себя помнил, у него никогда не было места, чтоб вволю поиграть. Конечно, Мадлен водила его в разные парки и на игровые площадки, но в квартире Константина ему все время приходилось быть осторожным, чтобы что-нибудь не сломать или не разбить. А теперь у него была своя собственная комната, и мама позволяла ему играть, где угодно – если только у нее не было гостей или тогда, когда ему уже пора было спать. Только в эти моменты они и спорили.
– Но я совсем не устал, мамочка, – сказал он как-то, в один из поздних вечеров, когда она пришла к нему укладывать его в кроватку. Он говорил правду, потому что ему казалось – когда наступают сумерки, ему еще больше хочется играть.