Мы спустились в вестибюль. Об Адриане мы больше не говорили. Выйдя из общежития, мы обнаружили Эдди и Ангелину, старательно не глядящих друг на друга. Рядом с ними стоял высокий красивый парень с аккуратно подстриженными черными волосами и ярко-голубыми глазами. Лицо у него было строгое и серьезное, и он внимательно наблюдал за обстановкой.
– Это дампир, – пробормотала Джилл.
Когда мы подошли, парень уставился на нас и напряжение его слегка уменьшилось.
– Джилл, Сидни, – произнес Эдди. – Это Нейл Рэймонд. Он будет теперь с нами.
Нейл поклонился Джилл – так низко, что удивительно, как он не стукнулся о землю.
– Принцесса Джиллиан, – произнес он низким голосом. – Это честь для меня – служить вам, и я сделаю все, что в моих силах, даже если для этого придется пожертвовать жизнью.
Джилл отступила на шаг и уставилась на него круглыми глазами.
– С-спасибо.
Эдди посмотрел на них и слегка нахмурился.
– Нейла прислали к нам для подстраховки. Кажется, ты пожаловалась, что Джилл недостаточно защищена?
Эти слова были обращены ко мне, и, если я не ошибаюсь, в голосе Эдди проскользнули обвиняющие нотки.
– Нет. Я… Ой. Кажется, было такое.
Когда я пыталась придумать, как бы уладить мой срыв в разговоре со Стэнтон, я в том числе пожаловалась, что мне постоянно кажется, что Джилл в опасности. Видимо, Стэнтон отреагировала на мои жалобы. Это было удивительно, как сказал Эдди, но лишняя пара глаз не повредит. Судя по тому, как Джилл смотрела на новенького, она определенно не возражала.
Я пожала ему руку.
– Рада вашему прибытию, Нейл. Они записали вас как еще одного двоюродного брата?
– Нет, просто как нового ученика, – сказал Нейл.
Ну что ж, возможно, это к лучшему. А то наша «семья», того гляди, скоро захватит власть в Амбервуде.
Я была бы не против узнать побольше, о новом члене команды, но меня поджимало время. Маркус должен был вскоре подхватить меня и отвезти на железнодорожную станцию, поскольку Латте признали не подлежащей ремонту. Думаю, это тоже было завершением, хотя и печальным.
Я попрощалась со всеми и поднялась к себе за «дипломатом», притворяясь, будто я просто еду по делам. Эдди, Ангелина и Джилл знали правду, и я видела боль и сожаление в их глазах – особенно в глазах Джилл. Хоть бы только у них все было в порядке без меня! Спустившись обратно, я обнаружила у общежития одну только Джилл.
– Я забыла отдать тебе это, – сказала она, вручив мне маленький конверт. На конверте было написано мое имя. Я узнала почерк.
– Я пыталась связаться с ним, но он, похоже, избегал меня. Так это его прощание, да?
Меня охватило разочарование: так значит, я не увижу Адриана в последний раз… Письмо, конечно, лучше, чем ничего, но мне хотелось запомнить на прощание его прекрасные глаза.
– Он… он сильно переживает?
Мне невыносимо было думать о том, что он страдает.
– Читай письмо, – загадочно отозвалась Джилл. – И помни, Сидни, – дело не во мне. Дело в вас. Ты можешь контролировать, что угодно, но только не это. Успокойся и прими свои чувства.
На этой ноте мы расстались, и я присела на бордюр и стала ждать Маркуса. Я смотрела на конверт, разглядывая, как Адриан написал мое имя. Три раза я почти совсем было открывала его, но каждый раз мне не хватало духу. В конце концов я увидела подъезжающего Маркуса, и конверт исчез у меня в сумке.
Как только я очутилась в машине, Маркус тут же принялся возбужденно рассказывать про грандиозные планы. Я почти не слушала его. Я думала об Адриане и о том, какой пустой будет моя жизнь без него. Мы с Маркусом встретились с Уэйдом и Амелией на железнодорожной станции, но я не могла себе представить, что кто-то из них будет понимать меня, как Адриан – невзирая на то, что они были людьми, и у нас было сходное прошлое. Ни у кого из них не будет его лукавства и его сверхъестественной проницательности. А сквозь все эти чувства прорывались более волнующие воспоминания… как мы целовались, как соприкасались наши тела…
– Сидни! Ты меня слушаешь?
Я вздрогнула и посмотрела на Маркуса. Очевидно, это был один из тех моментов, когда Маркус не мог поверить, что кто-то не внимает каждому его слову.
– Извини, – сказала я. – Я задумалась.
Маркус ухмыльнулся.
– Ну так подумай о пляжах и коктейлях, потому что скоро твоя жизнь изменится!
Вечно он про эти пляжи и коктейли!
– Ты забыл про запечатывание татуировки. Или твой татуировщик по совместительству бармен?
– Ты, как всегда, умна и остроумна, – рассмеялся Маркус. – Мы отлично проведем время!
– Сколько мы там пробудем?
– Ну, первым делом мы займемся татуировками. Это самое важное. – К моему облегчению, Маркус наконец заговорил серьезно. – Потом мы заляжем на дно, и несколько недель будем просто наслаждаться жизнью. А потом мы вернемся и попробуем найти общий язык еще с несколькими недовольными алхимиками.
– А потом ты повторишь цикл? – поинтересовалась я. Я видела в зеркале заднего вида, как исчезает позади Палм-Спрингс. Мы ехали на север. У меня заныло в груди. – Отправишь других добывать ценную информацию, а потом освободишь их?
– Ну да.
Еще минуту мы ехали в молчании: я обдумывала его слова.
– Маркус, а что ты делаешь с собранной информацией? В смысле – что ты собираешься предпринять насчет мастера Джеймсона?
– Буду искать еще доказательства, – без промедления откликнулся Маркус. – Это самая ценная зацепка изо всех, что у нас были. Теперь мы можем поднажать и поискать еще.
– Это не просто зацепка. Почему бы не дать знать об этом мороям?
– Алхимики будут все отрицать. Кроме того, мы не хотим действовать поспешно.
– Да и пусть себе отрицают! – не выдержала я. – Зато морои будут начеку.
Маркус посмотрел на меня с видом родителя, пытающегося сохранить терпение в разговоре с ребенком. Я увидела впереди вывеску железнодорожной станции.
– Сидни, я понимаю, что тебе не терпится действовать, но поверь мне. Мы всегда так действуем.
– Я не уверена, что это правильно.
– У тебя очень уж много идей для того, кто только что присоединился к нам, – хохотнул Маркус. Мне начало это надоедать. – Подожди, и ты все поймешь.
Мне не нравилось его покровительственное отношение.
– Мне кажется, я уже понимаю. И знаешь что? Я не думаю, что вы что-то делаете. Ну вот вы раздобыли поразительную информацию – и дальше что? Вы продолжаете ждать. Вы убегаете и прячетесь. Какой с этого прок? У вас хорошие намерения… но только и всего.
Мне снова послышался голос Джилл: «Они говорят. Ты действуешь».
Как ни странно, Маркус лишился дара речи.
– Ты столько мог сделать! – продолжала я. – Когда я впервые узнала о тебе, ты мог все на свете. Технически ты и до сих пор можешь. Но все твои возможности растрачиваются впустую.
Маркус свернул на стоянку при станции. Вид у него до сих пор был ошеломленный.
– Откуда эта вся чертовщина? – спросил он наконец.
– От меня, – сказала я. – Потому что я не такая, как вы. Я не могу ничего не делать. Я не могу убегать. И я не могу ехать с вами.
Как же было хорошо сказать это!.. И это казалось правильным. Всю неделю разум твердил мне, что правильно будет скрыться, пока все это, с Адрианом и алхимиками, не пошло вразнос. И да, возможно, это было бы разумно. Сердце этого не одобряло, но я пыталась не обращать на него внимания. И только послушав Джилл и Маркуса, я поняла, что на этот раз моему разуму, возможно, придется выбрать менее логичное решение.
Надо отдать Маркусу должное. Он действительно выглядел обеспокоенным, и не только тем, что что-то было не по его.
– Сидни, я знаю, как ты привязана к этому месту и этим людям, но тебе опасно здесь оставаться. Сейчас ты в опасности повсюду, до тех пор, пока алхимики будут искать тебя. Пока твоя татуировка уязвима.
– Мне сказали, что любая жизнь, достойная этого названия, полна риска, – сказала я и, не сдержавшись, улыбнулась. Вот уж никогда не подумала бы, что я буду цитировать Джилл!
Маркус врезал кулаком по приборной доске.
– Что за сентиментальная чушь! Это хорошо в теории, но реальность – совсем другое дело!
– Какую реальность ты мог бы создать, если бы остался у алхимиков? – спросила я. – Сколько тайн ты смог бы раскрыть?
– Нисколько, если бы меня схватили, – ровным тоном произнес Маркус. – И какими бы бесполезными ты нас ни считала, но я освободил десятки алхимиков. Я помог Кларенсу и другим мороям.
– Ты не бесполезен, Маркус. Ты хорошо потрудился, но у нас с тобой разный путь, только и всего. Я останусь и продолжу действовать по-своему. Помнишь, что ты мне сказал при нашей первой встрече? Насчет того, чтобы помогать мороям на собственных условиях? Вот это – мое.
– Ты зря тратишь время!
– Это мое время, – сказала я. Именно эти слова сказал мне Адриан во время нашей ссоры на свадьбе, когда я сказала, что он не может продолжать любить меня. Мне стало жаль Маркуса. Вправду жаль. Он действительно рассчитывал на меня, рассчитывал, что я пойду с ними.
Маркус схватил меня за руку и взмолился:
– Сидни, не делай этого! Как бы ты ни была уверена в себе, какой бы осторожной ты себя ни считала, обстоятельства вырвутся из-под контроля!
– Они уже вырвались, – сказала я, открывая дверцу. – И я намерена прекратить сражаться с ними. Спасибо тебе за все, Маркус. Я очень тебе признательна.
– Сидни, подожди! – окликнул меня Маркус. – Скажи мне всего одну вещь!
Я оглянулась и остановилась.
– Откуда это взялось? Когда ты звонила мне сказать, что ты едешь, ты сказала, что поняла, что это разумно. Отчего ты передумала?
Я улыбнулась Маркусу – надеюсь, так же ослепительно, как улыбался он сам.
– Я поняла, что влюблена.
Маркус потрясенно огляделся, словно ожидал, что увидит мой objet d’amour в машине.
– И ты только что поняла это? Тебя что, посетило видение?
– Его не потребовалось, – сказала я, вспомни