– Бритье это дурацкое тоже запрещу, – пообещал он сам себе под нос и собрался уходить, но Тимка остановил его:
– Скажите, гражданин-король Добуц, а зачем вам скатерть нужна? В самом деле, зачем? Что у вас, продуктов, что ли, не хватает?
– Хватает, – ответил гном, довольно похлопывая себя по оттопыренной груди, – и скатерти-самобранки у нас тоже имеются. Но ни одна из них не делает гномий бальзам долголетия! – Добуц помахал всем рукой. – Счастливого полета. Будете в наших краях – заходите, милости прошу, – бодрым шагом, прихватив по пути наковальню и молотки с щипцами, гном направился к горам. И вскоре пропал в темноте.
– Сильный дядька, – уважительно заметил Тимка, – все с собой в охапке унес. Теперь с драконами будем прощаться? – мальчик с ожиданием поглядел на Олафа.
– Пожалуй, нет, – волшебник легонько стукнул по сундуку кулаком, крышка с готовностью распахнулась. – Не до нас им сейчас! Они там наверняка золото из пентаграммы уже выгрызают. А драконы, наевшиеся золота, крайне опасны. Они…
– Знаем! – задорно крикнул Тимка, – проходили, – и полез по откидной лесенке в сундук-самолет. Хозяйственный, подобрав мантию и нацепив корону на руку, последовал за мальчиком.
Олаф последним влез в сундук и закрыл за собой крышку. Наглухо.
Глава 18Сказка не кончается!
Внутри сундука оказалось неожиданно уютно: было чисто, пол устилал ковер, а вдоль стен располагались мягкие откидные полки, как в настоящем железнодорожном вагоне. Над полками светились желтые неяркие плафоны – то ли заколдованные светлячки, то ли красиво оформленные гнилушки. Но света они давали достаточно.
Имелась и внутренняя откидная лесенка, по которой все и спустились в комфортабельный салон, изнутри больше похожий на небольшую жилую комнатку с низким выгнутым потолком, чем на внутренность сундука. Одна из стенок была закрыта полками, на которых лежали знакомые Тимке предметы: рубиновый посох, раскрашенные глиняные маски, оловянные обезьянки, песочные часы. И много чего еще лежало, знакомого и не очень.
– Славная обстановка, – зевая, сказал Хозяйственный, – уютная. Знаете, я чуток полежу, хорошо? – не дожидаясь ответа, он завернулся в мантию и прикорнул на своей полке. И сразу уснул. Даже корону с руки не снял.
– Чего это с ним? – забеспокоился Тимка. – Неужели заболел? Этого еще не хватало. Боня! – мальчик принялся тормошить Хозяйственного. – Проснись! Что с тобой?
– Оставь его, – волшебник провел рукой по стене и сундук ощутимо покачнулся, взлетая в небо. – Я вообще удивляюсь, как он до сих пор не свалился! В драконьем облике Бонифацию сон был не нужен, а вот теперь организм наверстывает свое. Не трогай его, не надо, – Олаф огляделся. – Нига, ты где?
– Здесь я, – на одной из полок сигнально пыхнуло белым светом, – на месте!
– Иди, голубушка, ко мне, – волшебник протянул руку, – ты перевод сделала, как я просил?
– Насколько смогла, – Нига перелетела с полки в руку к Олафу.
– Тэ-экс, – сказал волшебник, раскрывая чудесную книжку, – почитаем… Тим, может, ты хочешь посмотреть, где мы летим? Говори, не стесняйся.
– Конечно, хочу, – Тимка радостно подпрыгнул на своей полке. – А можно?
– Можно, – улыбнулся Олаф, – разумеется.
И в тот же миг стены и пол сундука стали прозрачными: у Тимки захватило дух от неожиданности. Он лег на полку, уперся подбородком в кулак и стал смотреть.
Позади, откуда они летели, полыхало оранжевое тревожное зарево – там драконы праздновали победу над Змеей. То есть лопали золото. А сама Змея черной палкой торчала посреди зарева, стеклянно отблескивая пожарным пламенем. Словно каменная пещерная сосулька, выросшая из земли.
Тимка глянул вниз: они как раз проплывали над гномьими горами. Горы были темными, угрюмыми. За исключением лишь той горы, у которой Змея и Дракон когда-то снесли верхушку – мальчик успел заглянуть в обезглавленную гору, пока сундук пролетал над ней. Там, в глубине, тоже кипела жизнь, и тоже бурно: внутри горы что-то то и дело вспыхивало и радужно переливалось.
– Одно из двух, – сказал вслух мальчик, – либо гномы здорово гуляют после ракушечной воды, либо Добуц начал борьбу за поголовную бородатость, – и засмеялся, представив себе, как гномий король вприпрыжку гоняется за своими подданными и старательно уговаривает их больше не бриться. С молотом наперевес.
– Ты что-то сказал? – Олаф оторвался от книги, внимательно посмотрел на мальчика.
– Да это я так, – смутился Тимка, – пошутил.
– Слушай, Тим, – волшебник закрыл книгу и бережно положил ее рядом с собой, – я вот о чем хотел тебя спросить. Ты только не удивляйся, вопрос, конечно, странный… Вы действительно взяли вашу скатерть-самобранку именно из этого сундука? – Олаф повел вокруг себя рукой.
– Да, – Тимка сел, свесил ноги вниз. – Только сундук тогда иначе выглядел. Гораздо хуже! И лесенки внутри не было.
– Это неважно, – отмахнулся волшебник, – пара заклинаний, и все в порядке – и чисто, и уютно, и лесенка появилась… Так говоришь, в сундуке нашли? Понятно. А ты знаешь, что скатерти-самобранки здесь никогда и не было? – Олаф закинул ногу на ногу, устроился поудобнее. – Шут, мой развеселый резиновый помощник, когда составлял список найденных в замке вещей, по незнанию зачислил в волшебные скатерти и отрезок обычной материи. Половую тряпку, если уж точно. И положил ее в сундук вместе с остальными находками, случайно. Я ему на это указал, но убрать тряпку он не успел. По понятной причине, – Олаф многозначительно подвигал бровями. – Из-за того, что ты нас заколдовал. Кстати, а где зрачковый камень? Что-то я его давненько у тебя не видел.
– Нету камня, – расстроенно ответил мальчик, – Змея съела. Я его в нее уронил! С концами, теперь не достать, – и зашмыгал носом от горьких воспоминаний.
– Ну-ну, не расстраивайся, – поспешил успокоить Тимку волшебник, – так и должно было случиться. Волшебные вещи, особенно если они сильные и по-настоящему опасные, как правило, куда-то исчезают после их главного использования. За ненадобностью. Или надежно теряются, или рассыпаются в прах – такова уж их судьба! Таков, понимаешь, закон любого волшебства. А насчет половой тряпки, ставшей вдруг скатертью-самобранкой…
Есть у меня подозрение, что наш Хозяйственный довольно талантливый волшебник! Только необученный. Тайный. Который и сам не знает, что может колдовать… Видишь ли, Боня попросту был абсолютно уверен, что найденная вами тряпка и есть настоящая скатерть-самобранка! Вернее, половина скатерти. Но настоящей. И был настолько уверен, что тряпка и впрямь стала волшебной скатертью! От такой его великой уверенности… Ты, кстати, за Хозяйственным каких-нибудь странностей в последнее время не замечал? – Олаф посмотрел на спящего тайного колдуна. Колдун что-то пробормотал во сне и натянул мантию себе на голову.
Тимка задумался. И сразу вспомнил и летающий тапок, который не должен был носить на себе тяжелого Бонифация, но носил, когда тому это очень потребовалось. И оглушительный свист гномьей ракушки, после которой Огник превратился в царя драконов. Все сходилось!
– Вот это да, – только и сказал мальчик, – елы-палы, надо же, с кем это я связался! – и рассказал обо всех этих случаях волшебнику. Подробно и в лицах. Иногда даже привирая от усердия.
– Что ж, – дослушав Тимку, решительно произнес Олаф, – давно я собирался найти себе толкового ученика. А он, получается, сам на меня вышел! Значит, так и должно было случиться. И, значит, быть теперь Бонифацию Хозяйственному не королем, а начинающим магом! Учеником волшебника. И неплохого волшебника, надеюсь. – Олаф смущенно рассмеялся:
– Однако! Сам себя не похвалишь, кто же тебя тогда похвалит? – и вдруг удивленно округлил глаза, глядя мимо Тимки. – О, а это что за чудо с парусами? Вон, рядом с нами летит.
Тимка повернул голову: неподалеку от сундука, хорошо видимая сквозь его прозрачную стенку, по небу плыла большая яхта на раздутых парусах. Луна золотила ее высокие мачты, сквозь призрачный корпус просвечивали яркие звезды; корабль уверенно шел к одной, ему лишь ведомой таинственной ночной цели.
– Ах, это, – замялся Тимка, – Да так… Местное явление природы. К дождю, наверное, – и постарался направить разговор на что-нибудь другое, что-то ему не хотелось сейчас рассказывать волшебнику о своем неудачном путешествии на пиратской «Черепушке». Настроения не было.
– Скажите, уважаемый Олаф, а Нига что, и вправду перевела тот древний текст? – мальчик показал пальцем на лежавшую рядом с волшебником книжку. – Неужели сумела? А о чем там говорится? Расскажите, а то я не усну, пока все не узнаю! Очень интересно.
Олаф клюнул на Тимкину приманку. Он тут же раскрыл книгу и стал с ученым видом объяснять мальчику о сложностях перевода с древнего, малоизученного языка на современный, понятный всем. Волшебник так увлекся, что перестал обращать внимания на воздушную яхту и Тимка облегченно вздохнул. Потому что на призрачную палубу высыпали из трюма призрачные пираты и стали грозить в сторону сундука кулаками, показывать языки и кукиши. Хулиганить стали. Но оно и понятно – пираты, они и есть пираты! Даже привиденческие.
Тимка очень обрадовался, когда ветер переменился и хулиганская яхта сменила курс, резко уйдя в сторону и затерявшись среди звезд. Ему вовсе не хотелось, чтобы Олаф видел все это безобразие: волшебник был человеком добрым, но мог бы и рассердиться. А рассерженные волшебники народ непредсказуемый! Мало ли что тогда могло случиться.
– Э, да ты меня совсем не слушаешь, – огорчился Олаф. – Впрочем, я сам виноват, перестарался с научной стороной дела! Короче, из того, что смогла перевести Нига, следует, что и драконы, и гномы были созданы древними волшебниками в нашем мире лишь с одной-единственной целью: для изготовления стеклянных ключей-молоточков. Представляешь, какой удар по самолюбию? И для драконов, и для гномов. Особенно для драконов… Нет, такие новости ни в коем случае нельзя им сообщать, – Олаф с невеселым видом закрыл книгу.