. Это ж надо так напиваться!
— Или пьяная, или под наркотиками, — подсказала Анастасия Назаровна, массируя сердце.
— Люди к ней странные забредают. То бандюги, то милиционеры. Музыку любит громкую слушать по ночам. Трупы в морге ходит смотреть.
— Господи, бедный сыночек!
— Подруга у нее под стать, представляете, трубку курит! Сама видела.
— Спасибо, Алевтина Николаевна, спасибо вам, что открыли глаза. Я теперь знаю, как с ней разговаривать. Такая проглотит моего Алешеньку и не подавится. Кто ж его защитит, если не мать родная!
Алевтина смело вела Анастасию Назаровну в нужный подъезд. Перед дверью Пономаренко Алевтина Николаевна показала на соседнюю квартиру:
— Вот здесь живет моя подруга. Она-то все мне и рассказала. Очень ее допекает эта журналистка. Спать по ночам мешает.
Назаровна кивнула и решительно нажала звонок в квартиру Пономаренко. Тишина.
— Может, она на работе?
Версия о работе никак не укладывалась в нарисованный облик распутной журналистки, поэтому Алевтина Николаевна, пожевав в раздумье губу, настоятельно посоветовала:
— Звоните еще раз.
И оказалась права. Пономаренко, пробегав ночь, конечно, спала. Вернее, только-только заснула. И совсем не обрадовалась настойчивым звонкам. Дверь она открыла в соответствующем настроении. Но это полбеды. Беда случилась, когда Анастасия Назаровна увидела нечесаную, всклокоченную, опухшую от бессонной ночи избранницу своего сыночка.
— Что я вам говорила? — торжествуя, заявила Алевтина Николаевна. — Двенадцать часов, а она еще спит.
— О господи! — только и успела сказать Назаровна, и с ней случился припадок.
Пономаренко узнала Серпантинову, совершенно не обрадовалась ее визиту и уже хотела бесцеремонно захлопнуть дверь и отправиться досыпать. Но женщина вдруг неестественно покраснела и стала заваливаться на бок. Инна подставила плечо, приняла на себя немалый груз, прогнулась и просипела стоящей рядом старушке:
— Помогите.
Спутницу она тоже узнала, и это узнавание тоже не принесло большой радости. Алевтина Николаевна слыла известной на весь район сплетницей-всезнайкой. Запускать ее в квартиру, в довольно запущенную квартиру, если точнее, не в квартиру, а берлогу, было рискованно. Инна с точностью до одной сотой могла предсказать, что на ближайшие три дня Николаевна обеспечена пищей для разговоров со своими задушевными подруженьками.
Но делать было нечего. Если бы она позволила Серпантиновой свалиться на лестничной площадке, то пришлось бы в помощники искать мужиков, что в планы Пономаренко не входило.
Вдвоем они дотащили еле передвигавшую ноги Назаровну до ближайшего кресла.
— Я «скорую» вызову, вы тут с ней посидите.
Пономаренко злилась. Мало того, что ей не дали поспать, так она еще перехватила стреляющие во все стороны взгляды Алевтины Николаевны.
— Посижу, посижу, — с готовностью согласилась Николаевна.
«Чертова старуха, — выругалась про себя Инна, — две чертовы старухи».
— Не надо «скорую», — тотчас же пришла в себя Назаровна, — я не доверяю врачам.
— А что надо? — зло спросила Инна.
— Воды, — процедила старуха.
«И чего она ко мне притащилась?» — терялась в догадках Инна. Она поплотнее запахнула халат и отправилась на кухню за чистым стаканом и минеральной водой.
— Что я вам говорила? — зашептала Алевтина Николаевна. — Вы посмотрите, какой беспорядок. Вещи разбросаны, на столе стакан немытый, кажись, чай пила с лимоном. Окна грязные…
— Николаевна, спасибо, что довели.
До чего довела ее Алевтина, Серпантинова не уточняла. Она отдышалась, привстала с кресла и осмотрелась.
— Видите, видите? — не успокаивалась Николаевна.
— Я бы хотела с ней с глазу на глаз поговорить, — сказала Назаровна. — Вот вам мой телефон, позвоните мне вечерком, я все расскажу.
— Понимаю, — тотчас же согласилась Алевтина Николаевна. Все, что ей требовалось, она уже увидела. Ей и самой пора было внучку на танцы вести.
Инна вернулась, увидела, что ряды противников поредели, но радоваться этому обстоятельству или огорчаться, не знала.
Старуха пила воду и жадно разглядывала Пономаренко. Допила и сказала:
— Не пойму, что он в тебе нашел.
— И я не пойму, что вам от меня нужно. Извините, я очень устала. У меня выдалась бурная ночь…
— Бурная ночь, — эхом отозвалась старуха. — Может, ты по женским делам большая умелица?
— Послушайте, не знаю, как вас величать, если я спасла вашего сына, это не значит, что я с ним спала!
Инна закипала. «Что позволяет себе эта старуха? Вот и делай после этого добрые дела. Нет чтобы спасибо сказать, так она пришла разбирать меня по атомам! Еще начнет обвинять, что это я ее сыночка в гроб запихнула! Все, больше никого из могилы выкапывать не буду! Попали туда, пусть там и остаются».
— Анастасия Назаровна.
— Что «Анастасия Назаровна»?
— Меня так величают. За Алешеньку спасибо, если правду говоришь.
— Наконец-то, пожалуйста. Теперь я могу идти спать?
— Жена его, Людмила, доложила, что ты им интересовалась.
— Он мне и даром не нужен! — в сердцах выпалила Пономаренко.
— Что-то ты горяча больно.
— Интересует он меня только с профессиональной точки зрения, — зачем-то стала оправдываться Инна. Может, потому, что старуха безошибочно угадала ее горячность, Пономаренко испугалась, что она докопается и до странного сердцебиения, которое накрыло Инну, когда она смотрела на Алексея.
— Ты что, проститутка?
— Думайте что хотите, — опомнилась Инна и перестала вдаваться в дальнейшие объяснения.
— Что я могу думать? Сыночек в тебя влюбился. А я мать. Согласна, жена его, холодная щука, ему не пара, но и ты, гляжу, птица еще та!
Инне очень хотелось взять бутылку с водой, налить минералку в стакан и выплеснуть ее прямо в физиономию настырной старухи. Она представила траекторию полета освежающей струи и даже получила некоторое удовлетворение от виртуального акта мести. Инна мысленно уже наливала в стакан следующую порцию, но тут зазвонил телефон, как всегда некстати.
— Это Алешенька, — материнским сердцем угадала Назаровна.
Инна уничтожающе улыбнулась. Еще чего! Никакие Алеши ей звонить не имеют права, и номер телефона, насколько ей помнится, она никому не дарила.
— Алло, это Серпантинов.
Инна чертыхнулась. Потом несколько минут слушала его пламенную вступительную речь. Пока Серпантинов заливался соловьем, Анастасия Назаровна поедала ее глазами.
— Нет, ресторан меня не интересует, — наконец отрезала Инна, чем порадовала Назаровну, — а вот историю вашего приключения выслушала бы с большим удовольствием.
Назаровна приуныла.
— Притворщица, — прошипела она.
— Вы Алекса знали? — спросила Инна, перебив очередную тираду Серпантинова. Она не могла не задать этот вопрос. Папка в урне не давала ей покоя.
— Знал, — подтвердил Алексей. — Поверхностно.
— Его убили сегодня ночью.
— Может, это очередной розыгрыш?
— Нет. Я собственными глазами видела его труп, плавающий в ванне. А где вы были сегодня ночью?
Анастасия Назаровна насторожилась.
Что позволяет себе эта выскочка? Подозревать сына? Сыночка, который готов стать перед ней на колени?
— Он был у себя дома, спал в своей спальне, и я охраняла его сон! — не выдержала она и бросилась на защиту своего ребенка.
— Я слышу голос моей мамочки! — На том конце провода кто-то чем-то подавился. Серпантинов явно не знал, как себя вести и что говорить. — Я перезвоню попозже. — И он трусливо положил трубку.
Инна повертела ее в руке, усмехнулась и повернулась к Анастасии Назаровне. Сейчас она ей все скажет. Под каким каблуком она держит сына, как она вытравила из него все мужские качества. Да и что она, собственно говоря, тут делает? Стало лучше — ну и иди домой, калечь великовозрастного сынулю дальше.
— Знаю, знаю, мне пора домой, — опередила ее старуха на долю секунды.
Она грузно поднялась из кресла, оценила беспорядок в комнате, покачала головой и молча пошла к выходу.
Инне ничего не оставалось делать, как идти следом. Уже открыв дверь и выйдя на площадку, Анастасия Назаровна повернулась к Инне и взяла паузу. Она, словно профессиональная актриса, держала ее долго и умело. Под ее взглядом Инне захотелось сжаться, стать поменьше и понезаметнее.
— Ты мне понравилась, — неожиданно изрекла старуха. — Несмотря ни на что, есть в тебе стержень, но ты не пара моему сыночку, не пара. Мы с тобой под одной крышей и дня не проживем. Потому что одинаковые.
Сказала, что хотела, и перед самым носом изумленной Инны с силой захлопнула дверь.
Глава 2
Флаги приспущены в знак траура. Все сидели потупившись и старались друг на друга не смотреть. Только изредка кто-нибудь бросит исподтишка быстрый, вороватый взгляд в никуда и опять шмыг «в себя», и оттуда ни гугу.
С Алексом было безрадостно, а без него, оказывается, еще хреновее.
Все собрались в кабинете Верунчика, теперь Веры Степановны, и ждали прихода Пономаренко. Зачем ждали — непонятно. Кто она им? Какое она имеет отношение к их фирме, к их делам, к смерти Алекса? Но Марина сказала, что Пономаренко приедет, и никто вслух даже не возмутился, какого черта ей здесь делать. На всех словно столбняк нашел. Затаились и ждали, нервно вздрагивая от каждого скрипа.
— Какого черта ей здесь понадобилось? — наконец выразила общее настроение Верунчик.
— Инна сказала, если хотим узнать, кто убил Алекса, то надо собраться у тебя в кабинете и ждать. — Марина отрапортовала не поднимая головы.
— Она приедет и укажет перстом на убийцу? — Верунчик недобро засмеялась. — А мы, как баранчики, дружненько проблеем: «Ату его!»
— Алексу угрожали. Он боялся идти домой. Ты знала об этом? — Марина, наконец, заставила себя посмотреть прямо в глаза Гренадерше. Она и сама не понимала, отчего чувствует себя так неуверенно и так боится смотреть на Верку. Будто Верунчик уже не подруга, а воплощение вселенской совести. — Никто из нас об этом даже не догадывался. Мы были рядом, работали вместе, терлись бок о бок и проморгали, что он скулил от страха. Бежал со своей бедой к первому попавшемуся нормальному человеку.