Инна на цыпочках подкралась к дверному глазку и, не касаясь двери, заглянула в него.
Секунд пять она разглядывала звонящего, потом обернулась к Серпантинову и произнесла:
— Ничего не понимаю, это соседка Алевтина Николаевна. Что ей надо?
— Наверное, за солью или сахаром пришла.
— Нет. Эта за сахаром не пойдет, этой душу подавай, не меньше. У нас с ней отношения напряженные.
— Так пошли ее к черту! Отползаем, — обрадовался Алексей.
— Она заступит на дежурство. Наблюдательный пункт у нее оборудован по последнему слову техники, каждый мой шаг будет зафиксирован и запротоколирован. Алевтину лучше не злить.
— Мы забаррикадируемся и неделю из квартиры не выйдем.
— Она наверняка знает, что я дома. Придется открывать.
— Пономаренко! — вдруг раздался голос из-за двери. — Открывайте, я слышу, как вы шушукаетесь. — Соседка перешла к решительному штурму крепости.
Инна вздохнула и дверь отворила. Алевтина Николаевна, в строгом костюме, при туфлях и прическе — гульке, аккуратно закрученной на затылке, стояла на пороге разъяренной фурией.
«Сейчас начнет меня воспитывать, — с тоской подумала Инна. — И зачем я Алексея не послушала?»
— Стыдно, молодой человек, стыдно так поступать, — начала Алевтина Николаевна пламенную обвинительную речь.
Серпантинов растерялся. Он первый раз видел соседку Инны и уж никак не ожидал от нее нападок.
— Вы не ошиблись, уважаемая?
— Я никогда не ошибаюсь, — отрезала Алевтина. — И не совестно вам так себя вести? Закрылись, скрываетесь…
— От кого я скрываюсь?
— Да, от кого он скрывается? — встряла Пономаренко.
— А вы не вмешивайтесь, Инна Владимировна, у меня к вам отдельный разговор.
— Ничего не понимаю. — Серпантинов удивленно рассматривал Алевтину Николаевну.
— И понимать нечего. Скрываетесь от родной матушки! Она покой потеряла! И вам стыдно, Инна, так пагубно влиять на чужого мужа. — Алевтина добралась-таки и до Пономаренко. — Устроили тут… — Эх, как хотелось Алевтине Николаевне использовать крепкое словцо, потому как понимала женщина, что завидный жених для ее несчастной дочери уплывает в чужие руки. И к кому?! К никчемной, недостойной такого сокровища Пономаренко.
— Алевтина Николаевна, успокойтесь и нормально поведайте, с чем пришли, — прервал гневную речь соседки Серпантинов.
— Матушка ваша, Анастасия Назаровна, никак дозвониться вам не может! — выпалила старушка. — Вот, ко мне за помощью обратилась! Я по-соседски обещала вас вразумить! Подумали бы, вдруг матери плохо со здоровьем стало, а вы тут развлекаетесь, телефоны все отключили!
— Понятно! Так бы сразу и сказали. Спасибо, сейчас же отзвонюсь. Спасибо большое за беспокойство.
Серпантинов ловко погасил продолжение словесной бури. Старушка вынуждена была сделать паузу, собираясь с мыслями, а Алексей успел закрыть дверь.
— Уф, кто она такая? — смеясь, спросил он.
— Совесть нашего общества. И она права, телефоны пора включить. А то устроили себе необитаемый остров, а в наше время это непозволительная роскошь. Звони Анастасии Назаровне. Я ей и так не очень понравилась, а после сегодняшней выходки она заявит, будто я украла у нее сына.
— Странно, мама собиралась на балет, а в театре она, как воспитанный человек, мобильный отключает. Пожалуй, действительно случилось что-то неординарное.
Серпантинов отправился на кухню разговаривать с матерью, а Пономаренко все никак не решалась «оживить» свой телефон. Чувствовала, что, как только она его включит, судьба подбросит ей предложение, от которого она не сможет спрятаться в объятиях Алексея.
— Инна, иди сюда, — позвал ее Алексей. — Тут такая информация, ушам не верю.
Заинтригованная Пономаренко помчалась на кухню. Серпантинов закончил, судя по всему, неприятный разговор и теперь охлаждался под струей воды.
— Полотенце подай, — попросил он.
— Досталось тебе?
— Нет. У меня гениальная мама. Ты знаешь, что она раскопала? Она выяснила, кто истинный хозяин фирмы «Колокол». Ну, проверь сообразительность. Какие варианты?
— Неужели покойный Алекс?
— Мимо. Отбрось несколько очевидных кандидатур и остановись на самой невероятной.
— Самая невероятная версия — ты. Сам руководил, сам себя закопал.
— Только если бы знал, что с тобой познакомлюсь, а так — ни за что. Ладно, сдавайся. Наш Эдуард Петрович является племянником Амалии Никифоровны.
— Между прочим, не удивил. У нее всегда была тяга к экстремальным развлечениям. Великий мистификатор, вот кто такая Амалия. Но как об этом догадалась Анастасия Назаровна?
— В театре она встретилась с Амалией, а ту сопровождал не кто иной, как Эдуард Петрович. Ну, его и представили как племянника. Я рассказывал маме о моем впечатлении: фирмой кто-то руководит и ее кто-то финансирует.
— Почему ты решил, что это Амалия? Это может быть и Борис Иванович.
— Ивановичу не до таких мелочей. Он мыслит глобально, по-государственному.
— У меня возникла идея. Давай встретим твою маму из театра, заодно постараемся повидать Амалию Никифоровну и поговорить с нею. Не уверена, что она расколется, но попробовать можно. Представляешь, вдруг Алекса замочили конкуренты? Такая версия существует. И теперь мы должны подозревать старушку Амалию?
— А как насчет моего погребения заживо? У меня в голове не укладывается, она знает мою мать, бывает в моем ресторане…
— С удовольствием бывает? — перебила его Инна.
— Да, хвалила кухню, положительную энергетику. — Серпантинов задумался. Он теребил полотенце, потом закрыл им лицо. — С ума сойти можно, — пробормотал он. И снова стал комкать ни в чем не повинное полотенце. — Ты намекаешь… Да нет, я не могу так плохо думать об Амалии. И зачем ей «Испанский дворик»? Она, если захочет, скупит два десятка таких ресторанчиков.
— Вполне возможно, она и глотает их десятками.
— Инна, ты меня испытываешь? Хочешь измерить, как низко я могу пасть?
— Нет, Алеша, я хочу познать собственную сущность. Ведь в моей жизни Амалия находится гораздо дольше.
— Ты хочешь сказать, что люди меняются, особенно с появлением больших денег?
— Я думаю, не стоит вешать на Амалию всех собак. Одно дело — убийство Алекса и Любунчика, другое — твое лежание в гробу.
— Ты сама себе противоречишь. Сначала намекаешь, что Алекс и Амалия конкуренты. Причем Амалия более удачливая, потому как Алекс уже устранен. Говорила? Потом тычешь меня носом в то, что Амалия не прочь прибрать к рукам «Испанский дворик». Так? И наконец, теперь ты разделяешь эти два преступления. Бедная девочка, ты совсем запуталась.
— А ты хочешь, чтобы Амалия выглядела монстром? И Алекса с Любунчиком убила, и тебя закопала. И до меня доберется, потому как я самая пронырливая да сообразительная и рано или поздно обо всем догадаюсь.
— Я хочу? — Серпантинов перешел на крик. — Я хочу? Да это ты делаешь дикие выводы!
— Я просто размышляю, а ты позволяешь себе на меня кричать.
Серпантинов спохватился и сбавил тон.
— Мы просто запутались. «Обое рябое»… Прости меня, дурака.
— В театр поедем?
Алексей замялся. Ему явно не хотелось выползать из дому. Тем более по такой скользкой причине. Он представил себе встречу с Амалией, а потом разговор, полный намеков, недомолвок. Да он со стыда сгорит, если только услышит от Амалии убийственное: «Мы завсегда вами очень благодарны, только подлостев таких мы слушать не желаем!» И что тогда?
— Мы в театр едем? — переспросила Инна.
— У нас нет никаких доказательств вины Амалии Никифоровны, — кисло ответил Алексей.
— Никто и не собирается ее обвинять. Просто хочу поговорить. Сделаю вид, что знакома с ее племянником. Как его зовут, Эдуард Петрович? Удивлюсь их родственным связям. Похвалю его фирму, поделюсь мыслями о нынешнем повальном увлечении розыгрышами, доложу, что недавно и сама оказалась в роли Гуинплена. Он наверняка слышал о таком сценарии, — глядишь, разговор и вырулит в нужное русло. И ни слова об убийствах. Если Амалия проявит интерес к моему трепу, она рано или поздно увязнет в нем и уж, зацепившись, от меня не уйдет.
Серпантинов слушал Инну и сникал все больше. Его заботило странное несоответствие. Имея сумасшедшее желание, прилагая титанические усилия, чтобы провести с Инной хоть один прекрасный романтический вечер, он так этого и не сделал. Все время кто-то вмешивался, наслаивались обстоятельства, обнаруживалась масса неотложных проблем и звонков. Во всем обвинять Инну Серпантинов не мог. Ведь он и сам ворвался в ее жизнь как проблема, со своими дикими приключениями. Мало того, он видел, что, как только Инна откликалась на его чувства, между ними обязательно вклинивалась некая третья, разрушающая, сила. Причем соперник был соткан из множества важных и разнообразных безотлагательных причин. То Роман с Олегом нагрянут выпить водки, то Алевтина Николаевна пожалует «повоспитывать», а теперь вот надо бежать в театр. И прощай нежность. Требуются решительные действия и незамедлительные разборки.
— Давай завтра поедем? — сделал последнюю попытку удержаться в лирическом настроении Алексей.
Увы.
— Куда мы завтра поедем? На деревню к дедушке? Театр сегодня. Более подходящего случая не будет.
Он безо всякого энтузиазма чмокнул Инну в щеку — эдакий братский поцелуйчик — и покорился:
— Иду заводить машину.
Приехали как раз вовремя. Еще минута-другая у них оказались в запасе. Алексей успел найти машину Амалии и даже поздороваться с водителем.
— Здравствуйте, Амалия Никифоровна, — услышал он радостный возглас Инны и обернулся.
Амалия шла под руку с племянником и пребывала в ужасном настроении. Это прочитывалось по поджатым губам и гневно приподнятой брови.
— Что это вам вздумалось тут околачиваться? — спросила она без малейших признаков радости.
— О, и Эдуард Петрович здесь! Какими судьбами? — как ни в чем не бывало продолжала свою ликующую песнь Инна.
— Мой племянник, — сухо пояснила Амалия. — Не думала, что вы знакомы.