Чойо Чагас вскочил и смерил Родис с головы до ног гневным взглядом, У подвластных ему людей Ян-Ях подкашивались ноги и парализовалась речь, ибо они знали, что последует. Женщина Земли тоже встала медленно и спокойно, наблюдая владыку, как нечто подлежащее изучению. Люди Земли давно научились чувствовать психологическую атмосферу, окружавшую каждого человека, и по ней судить о его мыслях и чувствах.
— Уничтожение несогласных людей — прием древний и устаревший, — сказала она, читая мысли владыки. — Не только за посланцев других миров, вестников космического братства разума, но и за людей своего народа в конце концов придется отвечать.
— Каким образом? — сдерживая бешенство, спросил Чагас.
— Если исследователи установят вредоносную жестокость и намеренную дезинформацию, закрытие путей к познанию, ведущее к невежеству населения, тогда они могут апеллировать к арбитражу Великого Кольца.
— И тогда?
— После проверки можно совершить действия по устранению невежественной свирепости. Это очень сложно и требует тончайшего анализа. Мы лечим болезни не только отдельных людей, но и общества, особенно уделяя внимание профилактике социальных бедствий, Вероятно, следовало бы это сделать на планете Ян-Ях несколько столетий назад…
— Приму к сведению, — сказал Чойо Чагас, снова ставший любезным и усадивший Родис на прежнее место. — Думали ли вы о планах знакомства с нашей планетой?
Фай Родис изложила намеченное вчера распределение товарищей. Чойо Чагас слушал внимательно и не высказал никаких возражений.
— С одним лишь условием, — сказал он, — чтобы вы пока оставались гостьей садов Цоам!
— В качестве заложницы? — полушутя, полусерьезно спросила Родис.
— О нет, что вы! Просто я должен узнать первым про свою прародину.
— А вы сами не знаете? Владыка планеты чуть дрогнул и уклонился от понимающих зеленых глаз. Несколько минут оба молчали.
— Я познакомлю вас с моей женой, — внезапно сказал Чойо Чагас и исчез за складками зеленой ткани.
Фай Родис не поняла, что удостоилась неслыханной почести — настолько приблизиться к верховному владыке, чтобы встретиться с его женой в неофициальной обстановке. Личная жизнь членов Совета Четырех всегда была скрытой. Считалось, что эти сверхлюди вообще не снисходят до столь житейских дел, как женитьба, зато мгновенно могут получить в любовницы любую женщину планеты Ян-Ях. На самом деле владыки брали жен и любовниц лишь из узкого круга наиболее преданных им людей.
Чойо Чагас вошел бесшумно, метнул два быстрых взгляда по сторонам и лишь потом посмотрел на неподвижно стоящую гостью…
— Они на месте, — тихо сказала Родис, — только…
— Что только? — нетерпеливо воскликнул Чойо Чагас, в два шага пересек комнату и отдернул складчатую драпировку, ничем не отличавшуюся от обивки стен. В нише за ней стоял человек и широко раскрытыми глазами смотрел на своего господина. Тот гневно закричал, но страж не двинулся с места. Чойо Чагас бросился в другую сторону. Родис остановила его жестом.
— Второй тоже ничего не соображает!
— Это ваши штуки? — вне себя спросил владыка.
— Я опасалась непонимания вроде вчерашнего приключения с окном, — с оттенком извинения призналась Родис.
— И вы можете так каждого? Даже меня?!
— Нет. Вы входите в ту пятую часть всех людей, которая не поддается гипнозу. Сначала надо сломить ваше подсознание… Впрочем, это вы знаете и умеете делать. У вас собранная и тренированная воля, могучий ум. Вы подчиняете себе людей не только влиянием славы, власти, соответствующей обстановки. Хотя и этими способами пользуетесь отлично. Ваш приемный зал — вы наверху в озарении, а внизу, в сумерках — все другие, ничтожные служители.
— Разве плохо придумано?
— Очень давно известные вещи — на Земле уже много тысячелетий! И куда более величественные!
— Например?
— В древнем Китае верховный владыка — император, он же Сын Неба — ежегодно совершал моление об урожае. Он шел из храма в специальную мраморную беседку-алтарь через парк дорогой, по которой имел право ходить только он. Дорога была поднята до верхушек деревьев парка и вымощена тщательно уложенными плитами мрамора. Он шел в полном одиночестве и тишине, неся сосуд с жертвой. Всякому, кто подвернулся нечаянно там, внизу, у подножия дороги, под деревьями, немедленно отрубали голову.
— Значит, для полного величия мне следовало бы вчера отрубить головы всем вам?
— С точки зрения китайского императора — да! Но мы явились к вам, как к людям, стоящим на более высоком уровне культуры, иначе…
— Иначе?
— Мы бы не пришли.
— Только и всего! — со странным облегчением рассмеялся Чагас. — Но оставим это. Как вы справились с моими стражами?
— Очень легко. Они тренированы на безответственное и бездумное исполнение — владыка знает, он отвечает. Это влечет за собой потерю разумного восприятия, скотскую тупость и утрату воли — главного компонента устойчивости. Это уже не индивидуальность, а биомашина с вложенной в нее программой. Нет ничего легче, как заменить программу…
Из-за драпировки, так же внезапно, как и ее муж, появилась женщина необыкновенной для тормансианки красоты. Одного роста с Фай Родис, гораздо более хрупкая, жена владыки двигалась с особой извивающейся гибкостью, явно рассчитанной на эффект. Волосы, такие же черные, как у Родис, но матовые, а не блестящие, были зачесаны назад с высокого гладкого лба, обрамляя виски и затылок тяжелыми волнами. На темени сверкали две переплетенные змеи с разинутыми пастями, тонко отчеканенные из светлого, с розоватым отливом металла. Покатые узкие плечи, красивые руки и большая часть спины оставались обнаженными, отнюдь не в правилах повседневного костюма Торманса. Длинные, слегка раскосые глаза под ломаными бровями смотрели пристально и властно, а губы крупного рта с приподнятыми уголками плотно смыкались, выражая недовольство.
Женщина остановилась, бесцеремонно осматривая свою гостью. Фай Родис первая пошла навстречу.
— Не обманывайте себя, — негромко сказала она, — вы, бесспорно, красивы, но прекраснее всех быть не можете, как и никто во вселенной. Оттенки красоты бесконечно различны… В этом богатство мира.
Жена владыки сощурила темные коричневые глаза и протянула руку жестом величия, в котором проступало что-то нарочитое, детское. Фай Родис, уже усвоившая приветствие Торманса, осторожно сжала ее узкую ладонь.
— Как вас зовут, гостья с Земли? — спросила она высоким резковатым голосом, отрывисто, как приказывая.
— Фай Родис.
— Звучит хорошо, хотя мы привыкли к иным сочетаниям звуков. А я — Янтре Яхах, в обыденном сокращении — Ян-Ях.
— Вас назвали по имени планеты! — воскликнула Родис. — Удачное имя для жены верховного владыки.
По губам женщины Торманса пробежала презрительная усмешка.
— Что вы! Планету назвали по мне!
— Как это может быть? Жизнь человека — мгновение перед существованием человечества. Если переименовывать планету с каждой новой властительницей — какой громадный и напрасный труд в переписке всех обозначений, путаница в книгах! Наконец, это не годится для внешних сообщений…
— Нам не нужны внешние сообщения, — вмешался Чойо Чагас, — а хлопоты с изменением имен пустяк! Нашим людям не хватает занятий, и всегда найдутся работники.
Фай Родис впервые растерялась и молча стояла перед владыкой планеты и его прекрасной женой.
Оба по-своему истолковали ее смущение и решили, что настал благополучный момент для завершения аудиенции.
— Внизу, в желтом зале, ждет инженер, приданный вам для помощи в получении информации. Он будет всегда находиться здесь и являться по первому вашему зову. — С этими словами Чойо Чагас подал руку и вдруг остановился: — Да, вы сделайте с этими… Верните их в прежнее состояние.
— Можете подать сигнал, они свободны.
Владыка щелкнул пальцами, и в ту же секунду оба стража вышли из-за драпировок, глядя исподлобья, со склоненными головами. Чойо Чагас отдал приказ, и один из стражей пошел впереди Фай Родис через коридоры и залы до места удивительной траурности, завешанного черными драпировками и устланного черными коврами. Отсюда лестница черного камня двумя полукружьями спускалась к золотисто-желтому убранству нижнего зала. Страж остановился у балюстрады, и Фай Родис пошла вниз одна, чувствуя странное облегчение, будто за угрюмой чернотой вверху осталась тревога о судьбе экспедиции.
Посреди желтого ковра стоял человек, бледнее обычного тормансианца, с густой и короткой черной бородой. Человек, будто в трансе, смотрел, как спускалась по черной лестнице одетая в черное земная женщина, поразительно правильные и твердые черты лица которой были полускрыты прозрачным щитком.
Преодолев минутное смятение, инженер подошел.
— Я Хонтэлло Толло Фраэль, — четко произнес он.
— Я Фай Родис.
— Фай Родис, я послан в ваше распоряжение. Мое имя сложное, особенно для гостей с чужой планеты. Зовите меня просто Таэль, — инженер улыбнулся застенчиво и добро. Родис еще раньше поняла, что это первый по-настоящему хороший человек, встреченный ею на планете Ян-Ях. — Может быть, вы хотите выйти в сад? — почти робко предложил он. — Там мы можем…
— Пойдемте… Таэль, — сказала Родис, даря инженера улыбкой, прекраснее которой еще ничего не встречалось в его жизни.
Безлепестковые цветы-диски, ярко-желтые по краям и густо-фиолетовые в середине, качавшиеся на тонких голых стеблях, веером развернутые над бирюзовой травой, ничем не напоминали Землю. Чуждо выглядели желтые воронковидные деревья, срезанные под один уровень. Через биофильтры едва уловимо проникал пряный запах других цветов, резкого синего оттенка, гроздьями свисавших с кустарника вокруг овальной полянки. Фай Родис сделала шаг к широкой скамье, намереваясь присесть, но инженер энергично показал в другую сторону, где конический холмик увенчивала беседка в виде короны с тупыми зубцами.
— Это цветы бездумного отдыха, — пояснил он, — достаточно просидеть там несколько минут, чтобы погрузиться в оцепенение без мыслей, страха и забот. Здесь любят сидеть верховные правители, и слуги уводят их в назначенное время, иначе человек может пробыть тут неопределенно долго!