Слова ее заставили Квинтена внутренне сжаться, хотя и сильнее распалили его желание. Что еще мог он дать Кэти – он и так предлагал ей свою страсть и все свое состояние, но этого оказалось недостаточно. Тем не менее он лег с Кэти на кровать и принялся поглаживать ее грудь, просвечивающую под тонким кружевом. Соблазнительные формы прекрасно ложились в его ладонь. Кэти застонала, закрывая глаза. Квинтен продолжал свои ласки, и руки девушки принялись теребить его волосы. Ее доверчивые жесты потрясли Квина. Он решил, что, какой бы ни была причина, побудившая Кэти порвать с ним, в его силах все исправить. Слегка приподняв край ее сорочки, он скользнул рукой между ее ног, но Кэти покачала головой и настойчиво произнесла:
– Я готова!
Взяв презерватив, Квинтен аккуратно натянул его и повернулся к девушке. Ему хотелось сказать ей что‑нибудь нежное, романтичное, но он не мог найти слов. Она вытянула руку.
– Я хочу тебя, Квин, – снова произнесла она, не оставляя никаких сомнений относительно ее пожеланий.
Одним рывком он овладел ею, чувствуя, что почти не в силах сдержать приближающийся оргазм. На миг его охватила растерянность: что же делать, ведь они с Кэти едва начали? Но девушка, по‑видимому угадав его мысли, схватила его за плечи.
– Я на грани… сильнее, Квин.
Он позабыл об осторожности и отдался во власть ритмичных движений – теперь желание, что сжигало его тело, граничило с болью. Перед глазами его стояло прекрасное лицо Кэти. Она вскрикнула и обхватила его ногами, приподнимаясь. Квинтен позволил себе окончательно позабыть о сдержанности и последовал за ней в приступе удовольствия, приглушенно и протяжно крикнув.
Никогда прежде развязка не наступала так быстро, хотя страсть полыхала вовсю. Пару раз они царапали о стену спинку кровати – однажды даже сломали ее, и это было любимым воспоминанием Квина. Но секс определенно был другим. Было ли это следствием двухлетней разлуки, или они оба изменились?
Квинтен слегка отстранился, позволяя Кэти взглянуть в свое взволнованное лицо. Совершенно инстинктивно он переплел свои пальцы с ее.
– Кэти?
– Да?
– А ты встречалась с другими мужчинами после нашего расставания?
Он понимал, что, в общем‑то, не имеет права на подобный вопрос: это его не касалось. Но сейчас им руководил некий древний инстинкт.
– Да, – отозвалась Кэти, заставив его внутренне сжаться, точно от удара. Ну конечно, она не оставалась в одиночестве, ведь мужчины в Портленде не слепы.
Кэти приподнялась на локте и пристально посмотрела на него – хотя в ее взгляде не читалось любопытства. Лицо ее казалось совершенно безучастным.
– А ты встречался с другими женщинами?
Квинтен закрыл глаза.
– Да, сначала. Даже не с одной. Я был зол.
– Почему?
Сев, он растерянно провел рукой по волосам.
– Я сердился, что ты не дала мне шанса исправить ошибку, какой бы она ни была.
Кэти заметно побледнела. Казалось, ее терзает какая‑то боль.
– Все было не так просто, Квин.
– Да что может…
– Нам лучше остаться друзьями, поверь мне.
– Думаю, ты ошибаешься.
Встав, Кэти направилась в ванную. Когда вышла оттуда, на ней был пушистый халат, а на лице застыла упрямая решимость.
– Я не собираюсь возвращаться к прошлому, Квин. У нас с тобой нет будущего. Если хочешь… – она сделала жест рукой, указывающий на кровать, – я пробуду с тобой еще три недели.
Квинтена захлестнул гнев.
– Это твой ультиматум мне?
Кэти медленно кивнула:
– Да.
– Хорошо, – произнес он резко, приказывая себе прекратить тягостные раздумья. – В таком случае иди сюда, я с тобой не закончил.
Сердце Кэти сжалось. Квин, наверное, считает ее стервой. На миг память вернула ее в тот ужасный день, когда его отец унизил ее, заставил почувствовать себя ничтожеством. До разговора с ним Кэти еще могла поверить в то, что Квинтену нравится в ней не только ее сексуальность, однако холодные и суровые слова его отца разбили ее надежды и подорвали уверенность в себе, укрепив сомнения. Конечно, Кэти понимала даже тогда, что Квин вовсе не в курсе случившегося, а теперь она и тем более не хотела открывать ему эту правду. Он и без того настрадался, незачем добавлять ему мучений. Но и ожидать от их отношений чего‑то нового тоже не следовало.
Она поглядела на Квинтена, распростертого на кровати. На губах его играла улыбка, показавшаяся Кэти дьявольской. Нежный любовник исчез, и его место занял повеса и любитель греховных развлечений с миллионами на счете. Именно от него два года назад и сбежала Кэти, хотя ей с трудом это удалось. Образ этот, хоть и отталкивал, был чем‑то неумолимо притягателен.
Когда Кэти подошла к кровати, ухмылка на губах Квинтена погасла. С восхищением глядя на девушку, он произнес:
– Боже, ты так прекрасна, Кэти Дункан. – Он резко схватил ее за запястье и потянул к кровати. – Черт возьми, – прошептал он, уже лежа рядом. – Не могу злиться на тебя. Женщины всегда были для меня загадкой вместе с их желаниями.
– Ну, я вовсе не такая сложная особа, – ответила Кэти тоже шепотом и приложила ладонь к щеке Квина, теплой и слегка колючей. – Все, чего я сейчас хочу, – заниматься с тобой любовью снова и снова.
Глаза его удовлетворенно блеснули.
– К счастью для нас обоих, мы с тобой наконец‑то мыслим одинаково.
Глава 9
Проснувшись ночью, Кэти взглянула на экран телефона: было ровно пять утра. Они с Квинтеном занимались любовью и ночью, примерно в два тридцать. Теперь же он безмятежно спал, одна рука его лежала на талии Кэти, точно он хотел удержать ее подле себя. Она не сразу выбралась из постели, не желая нарушать идиллию. За окном все еще было темно, и лишь свет из окон небоскребов создавал мягкую и уютную дымку. Нью‑Йорк и впрямь был городом, который никогда не спит, и Кэти было приятно думать о том, что кто‑то где‑то сейчас бодрствует вместе с ней.
Наконец высвободившись из объятий Квинтена, она направилась в ванную. Все ее тело ныло от жарких ночных упражнений. Именно эти воспоминания было так нелегко изгнать из памяти после расставания. Кэти вовсе не была девственницей, встретившись с Квином, но ее предыдущие отношения не напоминали и малой толики того, что она испытала с ним. В постели Квинтен был напористым, необузданным и невероятно притягательным. Даже играя грубо, он никогда не причинял боли и мог быть удивительно нежным. Но нежность эта шла рука об руку с уверенностью, мужественностью, отчего Кэти буквально теряла голову. Иногда она задавалась вопросом, не порвала ли она с Квинтеном только лишь потому, что испугалась этих интенсивных и бурных чувств. Ей не нравилось ощущение того, что она постоянно стоит на краю пропасти.
Нырнув обратно в кровать, Кэти неожиданно очутилась в крепких и горячих объятиях: Квинтен прижал ее к себе, и тело его излучало жар. Повернувшись на бок и прислушиваясь к ритмичному стуку его сердца, она постепенно начала засыпать. Последней промелькнувшей мыслью было: Квинтен буквально излучает жизненную силу и стойкость. Хватит ли у нее решимости оставить его на сей раз?
Когда она проснулась снова, было уже утро. Серенький день заглядывал в окна, по небу плыли облака – но даже погода не могла омрачить эйфории Кэти. Она повернула голову и взглянула на подушку рядом. На миг ей даже стало страшно, когда она увидела, что с ней никого не было. Но тут она заметила листочек, белеющий на тумбочке. Это оказалась записка от Квинтена. В ней было написано: «Кэти, я пошел за кофе, презервативами и круассанами. Скоро вернусь. Квин».
Кэти широко улыбнулась и направилась в ванную, чтобы принять душ и освежиться. Она уже оделась и завязывала волосы в хвост, когда дверь комнаты отворилась и вошел Квин. За ним вплыл восхитительный аромат горячего кофе и свежей выпечки. Бросив на тумбочку самый маленький пакетик, он указал Кэти на большие пластиковые стаканы кофе и улыбнулся.
– Завтрак подан, мадам.
Склонив голову, Кэти улыбнулась в ответ.
– Ты же помнишь, что мы остановились не где‑нибудь, а в отеле «Карлайл». Я уверена, что нам доставили бы все, что угодно, прямо в номер.
– Но не презервативы, – ухмыльнулся Квин. – Да и потом, мне нужно было пройтись. И я очень кстати вспомнил о прекрасной пекарне через несколько кварталов отсюда на Третьей авеню. Там чудесная выпечка – почти как в Париже. Ты голодна? – С этими словами он помахал перед Кэти другим бумажным пакетом, и от чудесного аромата ее желудок сжался.
– О да, – с энтузиазмом произнесла она.
Тут в дверь постучали, и Квин посмотрел в глазок.
– Ах да, нам привезли подкрепление, – возвестил он.
Войдя в отель, он по пути заказал свежевыжатый апельсиновый сок, клубнику и два кофейника со свежесваренным кофе. На тележке, покрытой льняной белоснежной скатертью, вместе с едой красовались серебряные столовые приборы и роза в хрустальной вазе.
Отпустив с чаевыми горничную, Квинтен закрыл дверь и поставил у столика два стула. Наклонясь к Кэти, он мимоходом поцеловал ее в шею около уха.
– Налетай, умираю от голода. Ночью потратил кучу калорий.
Кэти вспыхнула, тронутая его трогательной лаской.
– Хорошо.
Она была немного смущена, не зная, как себя вести. Квинтен же принялся за еду без лишних раздумий. Открыв пакет, он помахал рукой, чтобы аромат выпечки долетел до Кэти.
– Круассаны выпечены этим утром – здесь есть с шоколадом, простые, с маслом и апельсиновым джемом, и мои любимые – с лимоном, малиной и сыром рикотта. Можем разрезать их пополам, чтобы попробовать все.
Кэти ощутила, что ее желудок готов заурчать от голода. Разломив круассан с шоколадом пополам, она отправила кусок в рот.
– О боже!
Ей показалось, что сразу несколько разных вкусов завладели ее рецепторами. Десерт оказался таким же чудесным, как крем‑брюле миссис Петерсон.
Квинтен налил Кэти кофе. Она обратила внимание, что он до сих пор помнит ее предпочтения: один кубик сахара и без сливок. Стоит ли придавать этому большое значение?