Дейв знал почти наверняка, что его перочинному ножу будет не по силам справиться с запором. Он встал и поискал глазами какое-нибудь орудие. Новое препятствие заставило его поторопиться, и Уоллес бегом направился на кухню и стал рыться по ящикам. Он даже выругался про себя, когда не смог найти ничего мощнее обычной отвертки, а на его лбу и спине выступил пот. Но и с этим инструментом ему удалось успешно справиться с работой, а когда Дейв начал знакрмиться с её содержимым, то что-то обнадежило его и утвердило его в своей правоте.
На эту мысль его не подтолкнул ни один из попавшихся ему на глаза предметов – ни паспорт, ни корешки использованных авиабилетов и пара обычных конвертов, ни даже пачка новых американских пятидесятидолларовых банкнот. Это был запах.
Слабый, но явственно различимый для того, кто жил с ним все эти три года, и он знал, ошибки быть не могло. Это был запах духов Фэй. Уоллес обнюхал первый конверт и положил на место. Второй из них оправдал его ожидания, и ему стало понятно, что именно он был взят из её футляра, пролежав там какое-то время, конверт приобрел сильный и устойчивый запах её вещей. Через мгновение Дейв был уже на ногах и доставал из него довольно толстую пачку газетных и журнальных вырезок, из которых две или три были с фотографиями. Заголовки статей настроили его на соответствующий лад, а выбрав лучшую фотографию, он закрыл сумку и дверцу шкафа и мысленно сравнил фото с оригиналом. Его воображение рисовало ему короткую стрижку тронутых сединой волос, загорелое лицо, выдающийся вперед нос, полные губы с нависающими над ними усами и затемненные стекла очков. Лицо на фотографии было бледным, ни усов, ни очков на нем не было, волосы были черными и длинными, но черты были ему знакомы. Без всякого сомнения это был Джо Андерсон собственной персоной.
Вырезки рассказывали о человеке по имени Джеймс Эдерли, и Уоллесу надо было только пробежать их глазами, чтобы понять, что это была за птица, и почему этот конверт представлял собой такую ценность. Он уже был наслышан о знаменитом или уже безвестном мистере Эдерли. Больше недели все Нью-Йоркские газеты пестрели материалами об этом человеке.
То, что он совершил, было уже само по себе сногсшибательной новостью, и это было замешано на его склонности к личной известности. У него был двухквартирный дом на Саттон Плейс в Нью-Йорке, дом в Палм Спрингс и арендованная вилла на итальянской Ривьере. его жена, к тому времени уже разведенная с ним, коллекционировала картины и драгоценности, а сам Эдерли, неутомимый восходитель по социальной лестнице, кутила и развратник, постоянный посетитель ночных клубов, из которого вытягивали стодолларовые чаевые, если только кто-нибудь ещё кроме метрдотеля знал о его щедрости.
Когда-то это был мелкий спекулянт на фондовой бирже, удача повернулась к нему лицом и вот он уже крупный финансовый воротила. С помощью друзей он овладел контрольным пакетом акций компании по производству косметики и сделал её процветающей. Из-за своих непомерных амбиций или может быть жадности начал скупать акции конкурирующей фирмы в надежде слияния этих компаний под своим началом.
К несчастью фондовая биржа никогда не была улицей с односторонним движением, для него наступили тяжелые времена. Чтобы поддержать свои позиции во второй компании безоглядно тратились все активы первой и такие огромные траты оказались непомерными даже для его состояния. Развязка наступила весной 1961, когда в отчаянии он присвоил себе всю наличность, которую только смог получить и улетел в Бразилию как раз тогда, когда окружной прокурор готовил обвинительный акт. И если верить вырезкам он обвинялся в незаконном присвоении двух с половиной миллионов долларов из фондов компании и в настоящее время на нем висели шесть пунктов федерального обвинительного акта за ложь и незаконное присвоение плюс обвинительный акт в Нью-Йорке, где значились двенадцать пунктов по обвинению в воровстве…
Уоллес находился в гостиной, когда услышал глухой удар, донесшийся откуда-то снизу. Почти мгновенно он понял, что могло послужить источником этого звука, но пока его сомнения в этом множились, худшие опасения сделали свое дело, и теперь Дейв точно знал, что сейчас Андерсон тихо ставит машину на место, а то, что он слышал, был звук от удара распахнутой створки ворот гаража. Уоллес опрометью бросился на кухню, все ещё сжимая в руке вырезки из конверта.
Теперь ему не надо было возиться с окном и сеткой для насекомых, достаточно было просто открыть дверь и выити на узкое крыльцо. Прохладный ветерок несколько остудил его разгоряченное лицо и помог ему успокоиться. Он положил вырезки в конверт, запихнул его в карман и, теперь уже совсем не думая о возможной встрече с ядовитой змеей, стал спускаться вниз по склону цепляясь за ветки и стараясь производить как можно меньше шума.
Страха у него не было. Возбуждение все ещё было сильным, но это было приятное, бодрящее чувство, потому что ему было известно, что Андерсон воспользуется лестницей в гараже и не сможет заметить его, если не выйдет на крыльцо сразу, как только войдет в дом. Стараясь не рисковать Дейв задержался, чтобы убедиться, что ворота гаража закрыты, и побежал вниз к дороге. Носки его туфель тихо шлепали по асфальту мостовой.
Он замедлил свой бег, как только густая листва деревьев закрыла его от нависающей веранды. Его дыхание все ещё было прерывистым, когда в быстро сгущающихся сумерках он добрался до своей машины, но во всем его теле чувствовалась легкость и приятное расслабление. Неожиданно его насторожило какое-то едва заметное движение, и Дейв понял, что он здесь не один.
Он уже нащупал в кармане ключи, а другая рука потянулась к ручке двери, когда перед машиной выросла огромная человеческая фигура и направилась к нему. Тут Дейв понял, что тот негр, Джефф, прятался в тени, поджидая его.
Первые одну-две секунды пока он приближался, Уоллес был слишком подавлен его внушительными размерами, чтобы решиться что-либо предпринять. Ему стало понятно, что он оказался в ловушке, сопротивление бесполезно и лучше не создавать себе лишних проблем. На этот раз ему не повезло. Улики против Андерсона бесполезным грузом аккуратно были сложены в его кармане, но, к несчастью, ему не придется ими воспользоваться.
Но это был всего лишь трезвый анализ создавшегося положения, а он не мог примириться с поражением. Неожиданно в нем запротестовал внутренний голос, и это не было следствием оценки своих возможностей, а скорее результатом постоянного подавления собственных эмоций, и этот горький сарказм появился не в результате событий, развернувшихся за последние двадцать четыре часа, а скорее за время проведенное с Фэй. Годами Дейв отрицал саму возможность мщения, а сейчас этот тлеющий огонек превратился в пламя, которое заставило его не обращать внимания на значительное превосходство противника в силе.
Уоллес опустил ключи обратно в карман, но его правая рука продолжала держаться за дверцу автомобиля. Дейв немного подался вперед и решил сделать её своим орудием. Какая-то новая уверенность, которой ему не приходилось испытывать раньше, превратила его тело в хорошо сбалансированный механизм, и он стал ждать. Когда Джефф подошел к нему вплотную, он изо всей силы рванул дверь на себя.
Это было удачным решением. Расчет оправдался, и удар попал точно в цель, застав противника врасплох. Дверь своим краем ударила его в грудь, голову и сбила набок его фуражку. Еще более важно было то, что на мгновение он стал беззащитным и Дейв смог направить сильнейший удар прямо в центр живота.
От удара его рука завибрировала до самого плеча. Чувство было такое, словно кулак попал по мешку с мокрым песком. Негр стал сгибаться пополам6 и как только его голова оказалась в пределах досягаемости, Дейв нанес хук левой. На этот раз фуражка слетела на землю. Уоллес увидел, как тот закрыл глаза, и стал понемногу сползать на колени. Он выставил вперед свою левую ногу, дикое торжество над побежденным противником охватило его, и уже занес для удара правую, когда его остановил властный, грубый и отрывисты голос.
Дейв шагнул назад и обернулся, все ещё готовый в любую секунду ударить правой ногой. Джо Андерсон, сбегавший вниз по дороге, перешел на шаг. Он был уже футах в тридцати, но темнота ещё не полностью опустилась на землю, и Дейв смог безошибочно определить, что тот держит в правой руке револьвер.
– Не стоит усердствовать, Уоллес, – заметил Андерсон подходя ближе. – Видишь, что у меня в руке?
– Уже вижу, – сказал Дейв, теряя последнюю надежду.
– Пошли вернемся и поговорим, но на этот раз мы воспользуемся входной дверью.
18
К тому времени, как все трое собрались в гостиной, Дейв Уоллес уже понял, что произошло, но ему хотелось удостовериться в этом.
– Я полагаю, ты узнал мою машину, когда проезжал по дороге мимо.
– Именно так. Пару-тройку раз ей пользовалась Фэжй, да я и тебя видел за рулем пару раз. Черт побери, мне сразу стало понятно, что ты собираешься исследовать холмы, и на всякий случай попросил Джеффа подождать
Андерсон переложил в руках револьвер, его темные глаза внимательно следили за ним из-за затемненных стекол очков.
– Мне известно, как ты попал в дом, но я ещё не знаю зачем, – на мгновение он задумался и затем сказал. – Не спускай с него глаз, Джефф. Тебе ведь оружие не требуется.
Огромный негр тихо заворчал.
– Совсем не нужно, сэр, – он говорил с сильным и мягким акцентом, так что вместо слова «сэр» у него получалось нечто вроде «сэх». Тут Джефф взглянул на Уоллеса. – У тебя неплохой удар, парень, хотя он недостаточно хорош для Джеффа.
И это было правдой, такой же как и то, что Андерсон сейчас исчез в спальне. По правилам маркиза Квинсберри у него не было шансов продержаться против Джеффа. В этот раз он ошеломил его, но теперь единственной возможностью одолеть его без дубинки, было искусать его и подождать, когда он истечет кровью.
Легкая улыбка играла на губах Андерсона, когда он вернулся.