Все по очереди соскочили на землю, при этом Саша Вербов едва устоял на ногах - так натянула поводок огромная Джули. Потом гуськом, предводительствуемые встретившим их милиционером, все втянулись в длинный чёрный тоннель, и на миг показалось, что никакого двора впереди нет и сам тоннель бесконечен.
Но двор был глухой, тёмный, неоглядный, заросший деревьями и кустарником, стеной подступившими к асфальтовому проезду, который еле освещался редкими жёлтыми лампочками над подъездами. Двор окружали, как незрячие молчаливые великаны, высокие, терявшиеся в чёрном небе, угрюмые дома с многоэтажьем чёрных окон. Они как будто охраняли от всего города то проклятое место, где, скрючившись, закрыв голову руками, лежал человек в пиджаке и белой рубашке.
Каждый из прибывших чётко знал свои обязанности, и, поскольку они приехали первыми и никто им пока не мешал, работа началась точно по плану.
Через минуту место, где лежал труп, было ярко освещено принесёнными из машины прожекторами на высоких штативах. В первый момент можно было подумать, что во дворе началась киносъёмка.
Сначала над распростёртым телом склонилась Галина Осиповна, но тут же горько вздохнула: человек был мёртв.
Труп тщательно сфотографировали с разных точек и расстояний - так, чтобы в кадры попало и всё пространство вокруг него до ближайших ориентиров.
К всеобщей радости Джули взяла след и уверенно повела через двор к одному из подъездов. Её путь осветили поярче, и после тщательного его обследования удалось обнаружить около ступеньки подъезда сравнительно свежий окурок точно такой же сигареты, как и те, что оказались в кармане пиджака убитого. А возле самого подъезда оказался влажный участок земли с отпечатком подошвы ботинка этого человека.
- Ну ясно. Он вышел из этого подъезда, - сказал Саша Вербов. - И закурил ещё там, на лестнице.
А подошедшая Галина Осиповна добавила:
- Его ударили сзади чем-то тяжёлым в голову. Пролом черепа у него, во всяком случае.
- Ну а как давно это случилось, по-вашему? - спросил Виталий. - Хотя бы приблизительно.
- Влажное место при такой жаре могло сохраниться, ну, часа два, не больше, - заметил Комлев. - Не ведро же воды сюда вылили.
- Я тоже думаю, что прошло часа два, - подтвердила Галина Осиповна. - Ну а точнее скажу завтра.
На лестнице Джули уже не могла удержать след: слишком много других следов и запахов перемешалось там. На площадке второго этажа она, досадливо пофыркивая, закружилась на месте, потом, не дожидаясь команды, снова поволокла Сашу вниз, опять взбежала на второй этаж, повизгивая от нетерпения и суетясь, с силой втянула в себя воздух, кажется из всех углов площадки, после чего устало села перед Сашей, преданно глядя ему в глаза и тяжело вывалив красный язык.
В связи с поздним часом опрос жильцов решили отложить на утро, хотя яркий свет и суета на дворе многих разбудили в окружающих домах.
После тщательного осмотра всего двора и тоннеля подворотни, а также всех лестничных пролётов и площадок в подъезде, откуда вышел убитый во дворе человек, оперативная группа уехала, отправив труп в морг на специально вызванной машине. В ней уехала и Галина Осиповна.
Утром Виталий уже докладывал о происшествии на очередной оперативке у Цветкова.
- Установить личность убитого пока не удалось. Документы у него не обнаружены.
- Отпечатки пальцев сняли? - спросил кто-то.
- Конечно, - пожал плечами Виталий. - Уже в проверке.
- Ну-ну, дальше, - кивнул Цветков, крутя в руках очки. - Что обнаружили в карманах?
- Всякие полезные вещи. Носовой платок с обильными следами крови, кошелёк и в нём разные купюры и монеты на сумму шестнадцать рублей семьдесят копеек. - Виталий бросил взгляд на протокол, который держал в руках.
- Выходит, денег не взяли? - насторожённо спросил Игорь Откаленко.
- А может, что другое взяли, поважнее, - возразил Петя Шухмин, больше, кажется, из желания поспорить.
- Что ещё? - сухо спросил Цветков; он был явно не в духе.
- Ещё расчёска, перочинный нож, пачка сигарет, спички, блокнотик… Всё, кажется. - Виталий снова заглянул в протокол и подтвердил: - Да, всё.
- Что в блокноте? - всё так же сдержанно спросил Цветков. - Записи есть?
- Он совсем новенький, явно только что куплен. На первой странице записаны три каких-то четырёхзначных числа, - продолжал докладывать Виталий. Он посмотрел в протокол, нашёл нужное место и прочёл: - Тысяча сто восемнадцать, три тысячи сто двадцать и семь тысяч один. Странные какие-то числа. В столбик записаны. А на последней странице телефон какой-то Вали, причём не московский - шесть цифр. И ещё завалялся в кармане пиджака старый трамвайный билет, тоже не московский. Ну и, наконец, сам костюм. Пошив Ростовской фабрики. Они, по-моему, в московские магазины не поступали. Это мы проверим.
- Может, парень и сам из Ростова? - нетерпеливо спросил Петя Шухмин.
- Легко проверить, - заметил Игорь, - Пусть там наши товарищи позвонят по этому телефону и попросят Валю. А ещё лучше подъедут к ней. Парня она опознает.
- Эти костюмы продавались не в одном Ростове, - покачал головой Виталий.
Цветков задумчиво посмотрел на него, потёр ладонью ёжик седоватых волос на затылке и неторопливо произнёс:
- Именно что. Лосев прав. Надо, видимо, так. Первое. Устанавливаем процент износа костюма, материал, фасон, артикул. А следовательно - приблизительное время продажи. Это спецы из Росглаводежды вам живо прикинут. Второе. Выясняем, куда в то время, в какие крупные города, шли из Ростова-на-Дону эти костюмы. Города нужны только крупные, с шестизначными номерами телефонов. А там всюду, в каждом городе, искать Валю. Ну как, есть коррективы?
С таким вопросом Цветков обращался всегда после какого-либо своего предложения. И все знали: он действительно ждёт коррективов и готов всегда их обсудить, готов на равных поспорить. И ещё все знали: говорить можно безбоязненно, не рискуя задеть самолюбие начальника. Их Кузьмич и в самом деле любил поспорить и послушать, как спорят другие, и даже подлить масла в такой спор.
Другое дело, что корректировать Кузьмича приходилось довольно редко. Но каждый долго потом гордился, когда это ему удавалось. А потому и мечтали об этом все молодые сотрудники отдела и старались, надо сказать, изо всех сил найти в рассуждениях Кузьмича хоть какие-нибудь слабые места, за которые можно было уцепиться.
Фёдор Кузьмич чуть насмешливо оглядел собравшихся и удовлетворённо прогудел:
- Так. Коррективов не имеется. Пойдём дальше. Первую линию мы назовём «Валя». Вторая линия будет у нас - «подъезд». Что он дал?
- Пока ничего, Фёдор Кузьмич, - ответил Виталий. - Но дать должен. Этот парень оттуда вышел, это точно.
- Ещё бы не дать! - усмехнулся Кузьмич. - Значит, так. Не вылезайте из этого подъезда, пока не найдёте, у кого он там был. Это, милые мои, поближе, чем Ростов и какая-то там Валя. Поближе и понадёжнее, я полагаю. Смикитили?
- Так точно, смикитили, - с улыбкой ответил за всех Откаленко.
Цветков обернулся в его сторону:
- Ну вот и подключайся, раз так. А ты, Лосев, - он взглянул на Виталия, - трудись дальше. Отдыхать после дежурства в другой день будешь. Пока молодой, выдюжишь - так, что ли?
- Вполне, - ответил Виталий и довольно улыбнулся. - Вот только боюсь, от тёщи попадёт, Фёдор Кузьмич.
- Ничего, она у тебя только с виду такая грозная, я уже разобрался, - ответил Цветков.
Весь их отдел во главе со своим начальником гулял на свадьбе у Виталия. Все пришли с жёнами, а Фёдор Кузьмич взял с собой и сына, десятиклассника Шурку. «Пусть посмотрит, какую невесту надо выбирать», - шутил он. «И какую тёщу», - добавил Виталий.
Между прочим, единственная трудность в тот раз возникла из-за Откаленко. Светка вздумала позвать и Аллу, его бывшую жену, Светке показалось неловко её не позвать, а Виталий был склонен пригласить друга с Леной, зная, как тому будет это приятно. Да и сам Виталий успел подружиться с этой девушкой за время их совместной прошлогодней командировки. Тогда оба столько испытали и так друг друга узнали, как в других условиях не удаётся и за год дружбы, и за десять лет тоже. И всё-таки пришлось пригласить одного Игоря Тут Светка сдалась: самый близкий друг, конечно, должен быть на свадьбе. Хотя Алла заявила ей, что придёт, только если не будет Игоря. Как всегда, она не поняла нелепости и бестактности своего требования. И Игорь был на свадьбе один. Лена с ним не пришла. Виталия-то она уже не стеснялась, но перед всеми остальными, кто знал семью Игоря - бывшую семью, вернее говоря, - ей было неловко. Да и их собственные отношения с Игорем вот уже полгода не могли почему-то определиться. То, что они любили друг друга, Виталий знал твёрдо. Но почему они не женятся? И все ребята задавались этим вопросом, хотя никто, даже бесцеремонный Петя Шухмин, не говоря уже о самом деликатном из всех, Вале Денисове, - никто не решался спросить Игоря об этом. Хотя потом Лена уже всюду бывала с ним: и на дне рождения Вали Денисова, и на первомайском вечере, и даже у Кузьмича, когда его наградили орденом в честь пятидесятилетия и присвоили внеочередное звание. Это, кстати, был редчайший случай, когда рядового сотрудника так награждали в связи с юбилеем. Но у Кузьмича, поговаривали, были заслуги, о которых и не подозревали молодые сотрудники его отдела, а сам Кузьмич был весьма скуп на подобные рассказы. Словом, и в тот вечер Лена была с ним. Но Игорь продолжал жить у своих стариков, а Лена - в своей однокомнатной квартирке на Песчаной улице.
А вот на свадьбе у Виталия Лена не была и тёщу его узнать ещё не успела. Но Игорь-то знал Анну Михайловну давно и сейчас, когда Цветков пошутил, что он уже в ней разобрался и не такая она грозная, Игорь, не удержавшись, добавил:
- А какие она книжечки издаёт, вы бы видели! Она же классный редактор. О ней даже в газете, по-моему, писали, об Анне Михайловне.
- О редакторах не пишут, - поправил его Виталий. - А между прочим, хороший редактор, мне говорили…