– ответила Ли.– Сказала, что посидит дома.
–Ну, как знает.
Ма вывела из гаража свою машину, мы с Ли устроились на заднем сиденье и отправились к ветеринару.
Машина ползла медленно – Ма не любила ездить быстро. Мы смотрели по сторонам, Ли жевала шоколадку. Возле самой подошвы холма Ма снизила скорость. Дорогу окружали густые заросли, машина ехала точно по плотному туннелю, я стал смотреть вперед, от мелькания зелени кружилась голова. Внезапно справа, в глубине зарослей, что-то шевельнулось. Мои глаза не успели среагировать, а когда я повернул голову, то обнаружил, что ветки просто колышутся и ничего нет. Ли прижалась к стеклу. Ма прибавила скорость.
Я оглянулся. Кусты продолжали двигаться, но ничего не было видно.
–Что там?– спросила Ли.
Ма не ответила.
–Я там что-то видела!– Ли смотрела в заднее стекло.
–Мусоровоз мешок обронил,– сразу же ответила Ма.– Вот и все. И нечего на всякую ерунду смотреть. Закрой окно.
–Нет, я видела!– настаивала Ли.– Я видела!
–Ничего ты не видела,– занервничала Ма.– Там ничего не было…
–Было!– настаивала Ли.– Было! Я видела собаку!
–Никакой собаки там не было,– сказала Ма.– Тебе показалось!
–Мне не показалось!– упрямствовала Ли.– Я видела черную собаку!
–Немедленно замолчи!– вдруг крикнула Ма.
Ли надулась и закрыла окно. Ма и Ли молчали. Я на всякий случай еще раз оглянулся. Дорога была пуста.
Всю дорогу до кабинета Колянчина они не разговаривали. Ли сопела носом, Ма вела машину. Перед самым кабинетом Ма дала Ли платок.
–Ма,– сразу же спросила Ли.– А что у Баксика болит-то?
–Голова,– соврала Ма.– У него голова болит. Он ухо застудил, вот теперь у него боли начались. Поэтому он и нервничает.
–А он не умрет?
–Нет, конечно. Доктор Колянчин посмотрит его, выпишет лекарств, и Баксик поправится.
Ага, поправлюсь.
Колянчин встретил меня как обычно – домашними овсяными печеньями и почесыванием за ушами.
–А это еще что за мерзость?– Колянчин протянул руку и снял с меня намордник.
И бросил намордник на пол. Мне полегчало.
Вообще-то, по тупым собачьим правилам, тем правилам, которые для нас люди придумали, снимать намордник может только тот, кто его надевал. То есть Ма. А то мы, собаки, от этого распускаемся и утрачиваем дисциплину. НоКолянчину было на эти правила плевать, в собачьей психологии он разбирался прекрасно.
–Что беспокоит?– спросил он и указал мне на стол.
Я тяжело запрыгнул на стол.
–Нервничает,– объяснила Ма.– Облаял девочку, она с нами живет. Я бы даже сказала, что он пытался ее покусать…
–Да?– Колянчин заглянул мне в пасть.– Как интересно…
Ли уселась в кресло и стала играть пластмассовой игрушечной костью. Ма сверкнула на нее глазами, и Ли кость оставила.
–Да,– повторила Ма.– Пытался укусить. А всегда был таким смирным…
–Можете не рассказывать, я знаю Баксика неплохо,– Колянчин закрыл мне пасть.– Он ведь всегда был хорошей собакой, да? Баскервиль Арнольд Парцифаль Пфингствизе, животинка, одна из лучших линий в нашей стране… Вы знаете, что в жилах нашего Баксика течет благородная кровь? Я, когда был в Веймаре, поднимал для интереса книги, так там их линия чуть ли не к Генриху Птицелову восходит…
–Нам, доктор, от этого не легче,– сказала Ма.– Знаете, ни с того ни с сего…
–Да, конечно… А у Айка все в порядке?
–Айк ведет себя как обычно,– ответила Ма.– Совершенно как обычно.
–Ну, Баксик всегда отличался… Расторможенный песик.– Доктор достал стетоскоп.– ААйк наоборот. Помните, он тогда об изгородь изорвался, так я ему шкуру срезал безо всякого наркоза! АБаксик у нас всегда был подвижным…
Он стал слушать сердце. Долго слушал, хмурился, что-то ему там не нравилось, в моем сердце. Наконец он убрал стетоскоп и пощупал мне нос.
–Какой-то он у вас… квеленький,– доктор посветил мне в глаза маленьким фонариком.– Вы ему что-то давали?
–Успокаивающего,– объяснила Ма.– Я сама его каждый день пью.
–Вы – одно дело,– Колянчин снял очки.– А собака другое. У нее нервная система иначе устроена.
–И что?– спросила Ма.
–И ничего,– ответил Колянчин.– На первый взгляд все нормально. А чтобы говорить серьезно, надо сделать анализы. Но я думаю, что ничего страшного нет. Бакс просто немного устал. В его породе это иногда случается. Он ведь у нас уже не мальчик, у него уже борода седая.
Колянчин потрепал меня по подбородку.
–И на носу тоже,– добавила Ли.– Я его покрашу как-нибудь. В блондина.
–Что же нам делать?– спросила Ма.
–Ничего.– Доктор стал мыть руки.– Попробуйте исключить из рациона мясные продукты, замените их рыбой, злаками…
–Может, ему мюсли подойдет?– спросила Ли.
–Мюсли ему, конечно, подойдет,– улыбнулся Колянчин.– Если он их только есть будет.
–Мы вместе будем есть,– сказала Ли.
–Вот и отлично. А сейчас вы с Баксиком пойдете в коридорчик и подождете. А мы с мамой поговорим.
Мы с Ли вышли в коридор. Она немедленно стала теребить меня за уши и толкать в бок.
–Он не опасен?– шепотом спросила Ма.
–Не думаю,– так же шепотом ответил Колянчин.– Не думаю, что опасен. С вами же он вполне дружелюбен?
–Да.
–Это может быть заурядная реакция на постороннего. Такое случается. Я думаю, ваш пес придет в норму. Надо только подождать.
Ли засунула мне руку в рот и принялась проверять, не качаются ли у меня зубы. Я терпел, хотя, если честно, зубы побаливали…
Вдруг дверь распахнулась, и в приемную вбежала растрепанная женщина. В руках она держала сверток, кажется, одеяло, это одеяло было перепачкано красным, пахло красным, шевелилось и издавало жуткие вопли.
–Приползла сейчас!– кричала женщина.– Приползла, а мордочка вся… Челюсть… Челюсть!
Ли сразу же отвернулась. Ма выскочила из кабинета, схватила ее за руку, и выволокла за дверь. Колянчин вышел в приемную. Он сразу отобрал у женщины сверток и отнес его в кабинет. Женщина, утирая слезы, вбежала за ним. Остальные посетители – парень с черепахой и пожилая дама с попугайчиком пришибленно молчали.
Колянчин звенел инструментами.
–Поймите,– я слышал из-за двери его голос,– поймите, что тут ничего уже нельзя сделать! Вообще ничего нельзя сделать. И деньги не помогут! Единственное, что я могу, это помочь ей… облегчить страдания…
Женщина ревела.
Я выбрался на улицу. Там меня уже ждали Ма и Ли.
–Сейчас мы заедем в магазин,– каким-то деревянным голосом сказала Ма.– Заедем в магазин…
–А что там было?– стала приставать Ли.– Там было…
–Кошка под мотоцикл попала. Вот и все,– отрезала Ма.– Идем. И никаких разговоров.
Мы отправились к магазину. Намордник Ма на меня надеть забыла.
Возле входа стояла нищенка, в старом сером плаще и вязаной шапочке, в руке держала большую железную кружку. Странно, раньше в нашем городе я никогда не видел нищих.
–Мама, а можно я дам ей денежку?– спросила Ли.
–Дай,– разрешила Ма.– Только в кружку кидай, а до руки не дотрагивайся, неизвестно, что там у нее на руках…
–Хорошо,– Ли подбежала к женщине и опустила в кружку монету.
–Вы тут пока постойте,– сказала Ма,– а я в магазин. Никуда с этого места не уходите, понял, Бакс?!
Ма наклонилась и отцепила ошейник. Это значит, чтобы я Ли охранял, и в случае чего имел свободу маневра.
–Никуда не отходите,– повторила Ма и отправилась в магазин.
–Никуда не отходите…– передразнила Ли.– Куда тут уйдешь? Как на цепи сидим…
Она прислонилась к стене.
–Как-то она плохо пахнет,– поморщилась Ли.– Просто ужасно…
На самом деле женщина пахла совершенно нормально, как все люди. КакМа, как Па. Просто Ли улавливала лишь маленькую часть верхнего запаха, а я слышал, как женщина пахнет по-настоящему. Обычно.
–Надо ей еще как-то помочь,– Ли открыла свою сумочку и стала в ней копаться.– А то все это нехорошо.
–Ей надо не так помочь,– сказал я, но Ли меня не услышала.
Она вытащила из сумочки синий прозрачный флакончик. Яблоками и корицей запахло сильнее. Ли подошла к бродяжке и сунула ей в руку флакон. Бродяжка благодарно ей кивнула.
–Вот так,– Ли вернулась ко мне.– Вот так намного лучше. Если бы…
Тут из магазина вышла Ма, и мы поехали домой. Всю дорогу Ма пилила Ли за то, что она подарила бродяжке духи. Оказывается, она все это видела в окно. Досталось и мне.
–А ты куда смотрел?– ругала меня Ма.– Ты же взрослый! Ты не должен подпускать к ребенку всяких сомнительных личностей! Для чего мы тебя держим?
Я не очень-то обращал на это внимание. Слушал, Ли пыталась меня защищать.
–Бакс не виноват,– говорила она.– Это все я. Я сама подбежала, а он и не видел…
–Должен был видеть!– злилась Ма.– Такое время, а он галок считает!
В конце концов Ма разозлилась окончательно и по приезде велела нам весь вечер сидеть дома и никуда не выходить.
–А мы с отцом и с Ронди поедем в кино.
Они стали собираться в свое кино, а мы с Ли решили подурить. У меня не было настроения дурить, но Ли очень хотелось побеситься. И мы стали беситься. Я как всегда изображал злую собаку, а Ли как всегда от меня спасалась.
Сначала Ли спряталась за тумбочкой от телевизора. Я ее сразу же там отыскал. Ли стукнула меня подушкой, и я погнался за ней со свирепым рычанием. Ли спряталась в комнате родителей. Я слышал, как она стоит со своей подушкой прямо за дверью, но снова изобразил остолопа. Ворвался в комнату и сразу же получил подушкой по голове. Ноги у меня подкосились, и я свалился на ковер.
–Получил!– радостно воскликнула Ли.– Лови еще!
Она швырнула подушку в меня. Я поймал ее на лету зубами и швырнул обратно. Подушка попала Ли в живот, и она тоже свалилась на ковер.
–Зараза!– Ли вскочила на ноги и кинулась в атаку.
Я нырнул под кровать.
–Так нечестно!– Ли стала по ней прыгать.– Это я должна прятаться, а ты должен меня искать! Ты сиди там, а я побегу спрячусь. Ты подожди как следует…
Я стал ждать. Я слышал, куда направилась Ли. Она спустилась в гостиную, подумала немного и полезла на шкаф, на тот самый, на который когда-то облокачивался Мессинг.