Впрочем она, пожалуй, знала подходящее место.
К лифту она подошла одновременно с парнем из младшей группы. Тот только что вышел из медблока застёгивая на ходу куртку с нашивкой "ждан". Он точно так же приветливо кивнул ей и махнул рукой, пропуская вперёд в лифт, и потом, на третьей палубе так же помедлил, пока она не выйдет, и лишь потом быстрым шагом направился к рубке. Так трогательно и старомодно...
Галерея чуть подсветилась, когда закрылся люк.
— Мара... будьте любезны. — манеры Шада и компании были заразительны — Можно здесь сделать невесомость? Как вчера? И убрать свет.
— Конечно. — на полу проступила тусклая жёлтая линия. — Позвать кого-нибудь на подстраховку?
— Не надо. Я... просто хочу побыть одна.
— Как скажешь. Если что, выключатели возле двери, справа.
Дэш перешагнула светящуюся черту и оказалась в нежных объятиях невесомости. Уже знакомыми лёгкими движениями крыльев она толкнула себя вперёд, а потом остановилась у самого торца. Чуть-чуть подправила своё положение и медленно сложив крылья повисла в фокусе прозрачной полусферы.
Теперь, когда свет в галерее был выключен, вокруг была только тьма ночной стороны планеты и звёзды. Зрелище, которое почти невозможно увидеть в Гигаполисе, слишком уж много там света...
Здесь всё было иначе. Планета внизу была непроглядно тёмной. Ни сияющих пятен городов, ни ниток тоннельных линий, ничего, кроме изредка полыхающих зарниц. А свет здесь был лишь там, где заканчивалась планета. Тонкая, мерцающая плёночка атмосферы отделяла тьму от сияния щедро рассыпанных по небу звёзд и протянувшейся через небосвод полосы Млечного Пути.
И это было прекрасно.
Темнота ночной стороны планеты сменилась сиянием дневной, потом ещё раз была ночь и снова вспыхнула дуга рассвета, а она так и висела в воздухе, невидяще глядя перед собой. Не хотелось ни шевелиться, ни даже думать. Наверное инструктор сказал бы что-то заумное по этому поводу.
Ну да, инструктор...
Инструктор был вежлив и деликатен. И за эти три часа он, вежливо, деликатно и беспощадно вывернул её наизнанку и обратно. И самым пугающим было то, что ей было всё равно. Всё словно вымерзло внутри. Как после визита к врачу. Который безжалостно покопался в воспалённой ране и назойливый, пульсирующий жар сменился здоровой, холодной болью, обещающей скорое исцеление.
По миру внизу снова ползла густая тень наступающей ночи. Смотреть на это, плавая в воздухе, было... необычно. И волшебно. Словно она лежит на облаке. Очень-очень высоком облаке — с которого можно смотреть сверху вниз на все остальные. Даже на тёмные массы грозовых облаков, среди которых то и дело мелькают молнии, выхватывая вспышками очертания облачных гор и ущелий...
Иллюзию разрушил свет, ненадолго вспыхнувший сзади, и отразившийся в прозрачной трубе галереи. Послышались негромкие знакомые шаги, потом они смолкли, а через несколько секунд Шад мягко упёрся рукой в торец галереи и повис рядом с ней.
— Неплохо летаешь для бескрылого. — заметила Дэш через несколько минут затянувшегося молчания.
— Довелось строить пару станций. — пожал тот плечами. — Через месяц начинаешь прыгать туда-сюда, не включая личного движка, через полтора — инструменты раскладываешь перед собой так, что не улетают никуда. — Он усмехнулся. — Через три — пытаешься всё это сделать на грунте и искренне удивляешься, когда не получилось. Как тебе?... — он кивнул в сторону планеты.
— У вас тут городов вообще нет?
— Ну почему нет? Есть. Почти три десятка, где-то по десятку-два-три тысяч народа каждый. Ещё есть наш центр адаптации, который по темам, с синтетами связанными, работает, и это тоже город, тысяч на двадцать душ, плюс-минус сколько-то — одни появляются, другие убывают. Мы... — он оценивающе взглянул на планету. — ... будем проходить примерно над ним ещё через пару витков. Но в основном живём растянутыми такими посёлками, от дома до дома по паре минут ходьбы, если дальше — то пара минут лёта, флайки тут основной транспорт. До ухода приходилось в городах тесниться, теперь вот компенсируем. — он пожал плечами. — Ну а новоприбывшие очень быстро перенимают наш стиль поселения. Вы быстро учитесь.
— А если не хотят... учиться?
— Всякое бывает. Иногда — очень редко — не хотят оставаться. Тогда — Земля, головная боль и несколько выпавших из памяти дней. Иногда — ещё реже — бывает что остаются, но не хотят учиться, и тащат... пытаются тащить Землю к нам. Тогда — мне искренне жаль.
Дэш поёжилась. Как всегда спокойный голос инструктора не вызывал желания уточнять, о чём именно ему будет жаль.
— Добрячки вы, как я посмотрю.
— Мы не добрые, мы практичные. Впрочем, крайние меры требуются редко, найдёны обычно стараются быть нами больше нас самих. Даже те, кого не полутрупом утащили, а кому это предложили. По результатам таких бесед, как наша с тобой. Я не из праздного любопытства расспрашивал, каждая такая беседа — это сведения о ком-то ещё. — он посмотрел ей в глаза. — Я как раз по этому поводу. Соарин.
Она вздрогнула. Невесомость никуда не делась, она всё так же висела посреди галереи, но ощущение уютной колыбели пропало. Теперь Дэш почувствовала себя так, будто падает в пропасть. Ей стоило огромного труда удержаться, и не замолотить отчаянно крыльями.
— Что "Соарин"?
— Соарин Пишчек, синтет, пегас, гладиатор, твой знакомый. Он, судя по всему, был неплохим парнем. Я побеседовал с мелкой и мышками, сопоставил данные. Ты ведь не знала, что он попытался говорить с Вендаром в тот день, когда... погибла твоя подружка, Твайлайт? — Дэш, холодея, кивнула в ответ. — Он пытался. И насколько я выяснил из разговора с тобой и ними, насколько я могу сейчас судить о Вендаре и его мотивах — с высокой вероятностью Соарина уже нет в живых. Я отправил запрос резидентуре, они попытаются выяснить, поискать, но... Мне жаль.
Дэш медленно свернулась в клубок, и уткнулась мордочкой в передние ноги.
— Зачем... — глухо проговорила она. Говорила она больше себе под нос, горло тут же перехватило спазмом, но инструктор слышал её чересчур хорошо. А понимал ещё лучше. К сожалению.
— Это одна из стандартных практик при ломке личности. — ответил ей всё так же бесстрастный голос. — Позволить сформироваться привязанности к чему-то или кому-то, а затем это отобрать. Так же, как и с твоей Твайлайт. Потом, для усиления эффекта — позволить объекту ломки узнать, кто именно и как именно отобрал. Но до этого шага Вендар, насколько я понимаю, дойти не успел? Он не рассказывал тебе, что он сделал?
— Нет. — Дэш мотнула головой. — Нет... она мотнула ещё раз и ещё. — ...нет... — она затрясла головой так словно хотела, чтобы та оторвалась, оскалилась, но из горла не вырвалось ни звука, перед глазами поплыла красная пелена, а рядом была такая знакомая фигура, такая похожая...
— Сукааа... — вырвался наконец сиплый вой, и она ударила крыльями, бросаясь в атаку.
Когда она пришла в себя, то оказалось что в галерею вернулась гравитация. Не полностью. Ровно настолько, чтобы они не плавали посреди трубы — так что Шад легко держал её на вытянутых руках, за воротник куртки и пояс шорт, и ей оставалось лишь беспомощно дёргать ногами в воздухе.
Слегка пахло кровью.
— Пусти. — хрипло потребовала Рэйнбоу. Её немедленно поставили на пол и тяжесть тут же вернулась в полной мере. Следовало ожидать, что Мара не оставит их без внимания.
Шад присел перед ней, опёрся о колено локтем и пристально посмотрел ей в глаза. На тыльной стороне ладони у него была сочившаяся кровью ссадина.
— Отпустило?
— Извини. — она уставилась в пол. Было обидно. И стыдно. Гладиатор, чемпионка... победительница боевых синтетов. Устроившая истерику с мордобоем. Обиднее всего было то, что даже мордобоя не вышло — безо всяких крыльев её поймали на лету и взяли за шкирку как нашкодившего котёнка. Аккуратно и бережно. И то, что ей всё-таки удалось зацепить противника, настроения не улучшало — теперь она понимала, что это было чистой случайностью.
— Не извиняйся. Позволишь?... — Человек протянул руку, аккуратно взял её за правую переднюю, осмотрел копытце и осторожно подвигал его, проверяя сустав. Она не стала сопротивляться. — Кстати, возьми потом у Мары в медотсеке комплект для маникюра... Я предполагал, что ты так отреагируешь.
— Ты... — почему-то не хотелось даже ругаться.
— Да, я. Мне жаль, но бинты с раны лучше сдёргивать одним рывком. И, кстати — молодец. Отличный удар.
— Царапина.
— Мы немножко прочнее и живучей остальных. Моим ребятам после этого, пожалуй, пришлось бы топать в лазарет — перелом лечить. Браво, на самом-то деле. — он прижал руку ко рту слизывая кровь, и оценивающе посмотрел на ссадину, пока та вновь заплывала алым. Потом чуть прищурился, глубоко вздохнул и через несколько секунд вытер руку об штанину. Ссадина исчезла, оставив после себя бледную полоску на коже. — А вот Ник, с которым ты уже знакома, имел неплохие шансы выжить и отлежаться после лазера в живот. Если б ему дали такую возможность, конечно.
— То есть тебя надо бить неожиданно и по затылку.
— Вот лучше не надо, даже в шутку. Мы ещё и быстрее. И на такое сначала реагируем, а уже потом думаем.
Дэш коротко усмехнулась. Вот это было ей знакомо и близко. От "коллег" по Арене запросто можно было поймать внезапный удар сзади. Потом усмешка исчезла, и по животу прошёлся неприятный холодок предчувствия. Она опасливо взглянула на человека.
— Ты говорил, что я начну срываться всё чаще. Это...
— Нет. Это спровоцировал я, и я доволен твоей реакцией. Потом, когда всё закончится, я выдам тебе наши методички, и ты сможешь узнать что и зачем я делал, от и до. Но — потом. Методики работают лучше, когда всё естественно и пациент про них не знает. Доверишься?
— Ты уже спрашивал. — Дэш мотнула головой. — Не люблю повторять.
— Хорошо. У нас тут намечается знакомство с последней нашей гостьей, и я бы попросил тебя в ближайшие полчаса подождать здесь. Или пошли со мной, посмотришь из каюты. — Он поднялся, и не торопясь направился к выходу.