али, что видели... Что может оказаться полезным. В этом выходе, кроме вас, мы получили данные БРТО, а ещё... ещё мы узнали о Стивене. — он усмехнулся. — Кати, готов поспорить что в твоей альма-матер за него скоро драться начнут. Заочно. Если не уже.
Юная воспитательница тихо хихикнула.
Шад посмотрел на непонимающе переводящую взгляд Скуталу.
— Не понимаешь? Этот Стивен, в одиночку, считай, не имея ни поддержки, ни знаний, на одном чутье, раз за разом вытаскивает к нормальной жизни в разной степени травмированных синтетов и создаёт из них вполне жизнеспособный мини-социум. По земным меркам это, конечно, считается ерундой, игрой для блаженного дитяти. А по нашим — это, знаешь ли, очень серьёзно. Он явный мозгоправ-интуит, врождённый талант из тех, кого ищут и с руками отрывают искинщики, отбиваясь при этом от адаптаторов... Так что за ним мы уже начали присматривать, и вскоре, надеюсь, будем сотрудничать. И я буду очень признателен всем вам, если вы мне в этом поможете рекомендациями.
— Хотите и его сманить? — Виктор спросил за всех своих спутников разом.
— Нет. Мы не собираемся ни сманивать, ни требовать, ни даже просить. Всё это, увы, тоже сделают за нас. Он молодец, я искренне восхищаюсь тем, что он делает, и желаю ему удачи. Но... у него, как вы рассказали, уже два десятка подопечных. Что будет, когда — не если, когда — их станет ещё больше? Если за кем-то из них, как за вашей компанией, явятся хвосты из прошлого? На этот раз для него всё разрешилось хорошо, но повезёт ли так ещё? Да и без того... Люди с возрастом меняются...
— Он не такой! — пискнула Лира. — Я говорила, он...
— ...или перегорают, взвалив на себя слишком много. — Шад покачал головой. — Всякое бывает, поверь. Так вот, этот парень талант, и у нас на него свои планы, но могу заверить, с нашей стороны ему ничего не грозит. А вот помочь, если это будет возможно и когда это понадобится — сможем. Поэтому, повторюсь, я буду признателен вам за рекомендательные письма.
После недолгого раздумья Виктор кивнул.
Шад взглянул в сторону последней из гостей.
— Та-ак... А ты, Нира?
Фурри молча попыталась забиться за спины Грая и Лады.
— Ну, тоже ответ. — кивнул Шад. — Принято.
Расслабившаяся под ладонью Мары Дэш не сразу обратила внимание на очередную неловкую паузу. А заметив вновь наступившую тишину, она приоткрыла глаз и встретилась взглядом со Скуталу. Пегасёнка настороженно смотрела на неё, потом дёрнулась головой в сторону Шада.
— А... она?..
— А я уже, малявка. Запомни, я всегда и во всём первая. — Дэш криво ухмыльнулась.
— Ты... — рука Виктора зажала рот пытавшейся что-то возмущённо вякнуть пегасёнке.
— Тихо, Скут. Не говори того, о чём потом придётся жалеть. Мисс Дэш, мы тут все в одной лодке. Не надо провоцировать. Это, в конце концов, просто... мелко.
— Браво, Виктор. — справа-сверху послышались тихие хлопки ладоней. — И добро пожаловать на борт.
— И вот ещё что. — Виктор криво усмехнулся. — Пароль вы слышали, так что от меня это уже не зависит. Но всё равно — что бы там ни оставил Дед, можете это забирать. Делайте что хотите.
— Насчёт "не зависит" ты не прав. Предпочитаем вести дела честно — на длинной дистанции оно выгоднее. Как разберёмся с твоим наследством — выкатим полную опись и компенсацию.
— Плевать. — Виктор, не глядя, нашарил руку Серафимы, провёл рукой по гриве Лиры и твёрдо посмотрел ему в глаза. — У меня уже есть всё, что мне нужно.
* * *
Десантные катера строятся большими сериями и совершенно идентичны друг другу. В теории. А на практике, поработав с экипажами, пережив всякое и выслушав свою порцию благодарностей и ругани, катера обязательно обзаводятся каким-то своим личным закидоном. Не поломкой, такие моментально списываются и уходят на иголки, а ма-аленькой такой чёрточкой, выражающей индивидуальность, напоминающей экипажу — "я один из вас, а не просто коробка с болтами и гайками." От искинов учатся, не иначе.
Щелчок шлюза, шипение герметизации, короткая дрожь раскрывающихся стыковочных захватов, и...
— Шкри-и-и...
Этот катер вечно умудряется чем-то негромко скрипнуть на расстыковке. Чем — неизвестно и непонятно, не раз и не два облазил его сверху донизу, осматривал захваты, но задиров нет нигде и даже покрытие нигде не содрано, обшивка в порядке и набор как вчера со сборки.
Так что пусть его.
Катер без маленького закидона бездушен, он будет работать от и до, обыденно и предсказуемо, но у него не найдётся в нужный момент упрямства, вопреки сопромату и физике, вытащить свою хрупкую живую начинку из той передряги, куда она влезла. А ещё он подозрителен — неизвестно, что скрывается там, откуда сбежали все тараканы.
Есть отход, пять метров, десять, дать импульс по продольной оси, импульс по горизонтали, компенсация.
— Та-ак, мальчики и девочки, можете пока полюбоваться станцией и Марой со стороны, у нас ещё сколько-то минут до схода с орбиты. — Включаю экраны в салоне, и сейчас там вокруг пассажиров словно растворяются в воздухе стены с потолком, и они оказываются сидящими посреди космоса. На неподготовленных это действует убойно — коротко ойкает кошка, наверняка опять вцепляясь в Грая, охают викторовские спутницы, опять же наверняка хватаясь за своего парня, восхищённо ругается... пытается выругаться рыжая — отчётливо слышится щелчок, и она пищит "ай!" запнувшись на полуслове. Вот ведь загадка — я ни словом про это не обмолвился, однако же Джерри явно как-то перенял мою манеру воспитания. На котят это когда-то действовало отлично — сначала строгий голос, потом щелчок по кончику уха, не опасно, но обидно. На жеребят, как выяснилось — тоже отлично действует.
Зрелище, конечно, внушающее — плоские плиты борта медленно уходят вбок, и станция превращается из относительно тонкой стены, какой она выглядит с ребра, в сверкающий на солнце четырехсотметровый диск, растопыривший в стороны лучики причалов. Кораблей снова пристыковано только два. Третий, еже-трёхдневный грузопассажирский лайнер пришёл ночью, и ушёл два часа назад, оставив нескольких пассажиров на станции, забрав с собой Ника с тремя его подопечными, и пятёрку моих. Сейчас полукилометровый ферменный скелет, сбросивший на станцию последние навесные контейнеры с грузом, всё ещё здесь, в системе, но уже не виден невооружённым глазом — так, звёздочка тускло мерцающая синевой казимир-приводов, разгоняющаяся вверх от эклиптики и в сторону от солнца. Ещё через пару часов они выйдут из зоны значимых грав-возмущений от планеты и её спутника, и прыгнут к Полуднице, потом подход к тамошней станции, стоянка, и вновь старт и прыжки — дальше и дальше, прошивая растянутым зигзагом разведанного, откартографированного и нахоженного маршрута пространство вдоль всех девяти систем Терранского Пояса, от Тайги до Мавки, и обратно.
Так, время.
Объявляю по трансляции "Внимание, начинаем заход на посадку, с кресел не вставать", и начинаю торможение. Этого не видно с пилотского места, но панели кормовых маршевых двигателей сейчас вспыхивают коротким, словно ножом срезанным, сиянием казимир-тяги, по коже проходится невидимая метёлка антигравов, и катер, лишившись изрядной доли орбитальной скорости, начинает обгонять станцию, падая к планете. Пункт назначения — Центр реабилитации и адаптации, расчётная траектория на экране выгибается, упираясь в поверхность, ползёт, подрагивая и останавливается с небольшим перелётом за отметкой на карте.
Пока катер падает навстречу бело-сине-зелёной планете, можно слегка отвлечься на пассажиров. Обычно мы после выхода на пару недель сворачиваемся в клубок в эмпатическом плане, и наслаждаемся пустотой и тишиной, но в этот раз мне такая роскошь недоступна. Так что прикрываю глаза, и погружаюсь в ту дымку эмоций, что заполняет сейчас катер.
Восторг, лёгкая растерянность, по чуть-чуть опасения и любопытства — это, конечно, компания Виктора. Чуть отстранённо — сам Виктор, чей фон сейчас напоминает наш, инструкторский. Такое же ощущение заботы и стремления уследить за всеми. Парень прочно вошёл в роль главы их маленького клана, и остальные приняли его в этой роли. Молодец мальчишка... хотя какой уже он мальчишка сейчас, в самом-то деле, после таких скачек.
Пара хорошо знакомых эмоциональных образов, и огонёк в их тени. Сочувствие, забота, симпатия... даже отчётливое желание, надо же, как быстро. Грай с Ладой и Нирой. Вот уж кому услуги адаптаторов из Центра особо не понадобятся, и кто надолго там не задержится. Девушки спелись мгновенно, Лада с успехом выступала в роли адаптатора, и хвостатая осваивалась буквально на глазах. Настолько, что она даже отпускала руку Грая. Иногда. И вцеплялась при этом в Ладу, но это уже мелкие детали. Из всех найдёнышей этого выхода, именно она прошла через срыв скриптов легче всего. Да, то, что притащила группа Ника, выглядело жутко, но это была всего лишь телесная боль и телесные раны, они лечатся быстро. Это с головами сложнее.
Предпоследней идёт Виса. От неё тянет хмурым холодом, девочка нехарактерно серьёзна и расстроена. Причина понятна — из всей группы именно её психологи выделяли как самую яро фанатеющую по старой Земле. Что необычно, при том, что родом она с Тайги, обычно к такому склонны жители более освоенных мест. У таких столкновение с реалиями всегда проходит очень болезненно. Ещё бы, коваными сапогами, да по хрустальным замкам. Это жестоко и цинично, но только так и следует лечить от опасных иллюзий. Мы не собираемся повторять ошибок предков и забывать прошлое. Пусть злится сколько угодно, главное, чтобы запомнила увиденное. Для того и стараемся.
Ну, и последнее участвующее лицо. Вот она, сидит, окутанная фиксирующим покрывалом, в кресле второго пилота, старательно держит невозмутимую физиономию и даже головой не слишком-то вертит. "Я крута и сурова на все сто процентов, и ещё на двадцать сверху, меня таким не удивить." Можно даже и поверить. Если не знать правды. Я знаю, поэтому поворачиваюсь, подмигиваю и негромко говорю: