Ещё бы он его понял. Даже Русь сейчас — это не Земля с её автоматикой, плотным полётным контролем и диспетчерской службой. Даже там у нас кругом фронтир, со всей вытекающей вольностию нравов и правил, какое-то регулирование полётов там тоже только над городами. А Тайга и вовсе фронтир в квадрате. Надо испытать новую птичку — один из четырёх дежурных диспетчеров по планете покажет тебе пальцем куда-то в глухомань, и вперёд. Разве что глухомань выберут относительно недалеко от спасателей, чтобы было кому обломки прибрать, если что. Услышать с земли подобные запросы — это всё равно, что с тобой заговорит табуретка и возмущённо потребует немедленно с неё встать. Так, сейчас шок пройдёт, и...
— Подожди-подожди.... Вячеслав, ты?
— Я-я натюрлих. — рассмеялся я. — Привет Бер, рад видеть. Ты тут надолго?
— Нет, ты же знаешь. Огляжусь, загружусь и опять в рейд. А пока осматриваюсь — вот, выдали два катера посмотреть и обкатать. Новая модель разведкатера, "Вьюга". Одну погоняю на разрыв сейчас и оставлю здесь, вторую буду убивать в рейде. А ты что тут делаешь?
— А я пока что на берег сошёл, вот и отдыхаю на местных курортах. Кстати о птичках, Бер. Я не совсем шутил насчёт задания — ты эту птичку гоняешь по вольной программе, или как?
— По вольной. — Искорка ожила и заложила плавный разворот. — А что?
— Да так, есть мысль одна. Ты её ещё не начинал ломать? И — управление и ложемент на них уже адаптированные?
— Ну?
— Отлично. — я довольно ухмыльнулся. — Можешь вписать в полётный лог экстрим-тест ложемента и управления на неопытном пользователе. У меня тут как раз есть стажёр с нулевым опытом, которая влюблённым взглядом смотрит на твою птичку.
Дэш фыркнула. Неубедительно. Даже не-эмпату было бы заметно, с какой завистью рубиновые глаза смотрели на кувыркавшийся в небе катер.
— Стажёр говоришь.... — пара секунд задержки. — Ага. Ого. Ты по-прежнему в своём репертуаре.
— Отож. Сажай борт, будем проверять, как там его адаптировали. — Я покосился на Дэш и продолжил уже для неё. — С тех пор, как мы начали таскать синтетов — столкнулись с проблемой управления всяческой техникой. Так что с технарей давно трясли адаптированное управление... Ну, чтобы одинаково удобно было пользоваться и мне... — я пошевелил в воздухе пальцами — ...и тебе, например. Плюс активный пилот-ложемент, одинаково удобный для всех. И чтобы всё это подстраивалось на месте, и обратная связь была на высоте. Задачка та ещё, ковыряют её давно, благо среди самих технарей есть кому самому трястись на эту тему, и сейчас, вроде довели до пригодного состояния. Готова проверить — как у них получилось? Впрочем, если хочешь, можешь отказаться...
— Ни за что!... Вячеслав? — она глянула вопросительно.
— Ну да. Вячеслав Шадрин. Но позывной должен быть коротким и звучным. "Слав" в нашей группе тогда уже был, "Вяч" — не звучит, потому и Шад. Со временем прилипло насмерть, так и живу.
13
Искорка катера тем временем разрасталась, слетая с небес падающей звездой. На полукилометре машина выровнялась, и с басовитым воем заложила нисходящий вираж вокруг станции, позволяя рассмотреть себя — приплюснутый, листовидный наконечник копья, стремительные очертания, зализанные короба двигателей, продолжающие короткие консоли, и вытянутый пузырь кабины, переходящий в короткий мини-трюм. В атмосфере он явно будет чувствовать себя отлично. В пространстве... посмотрим. Бер посмотрит, на все сто, в этом не сомневаюсь, он умеет. Пару раз возвращался в таком виде, что техники диву давались.
Катер завис над посадочной площадкой, выпустил посадочные опоры, грациозно, словно кошка, осел кормой чуть назад, на две задние, и лишь после этого опустил передние на бетон под затихающий гул двигателей.
— Выпендрёжник ты, Бер.
— Стараемся... — с коротким шипением фонарь кабины сдвинулся вперёд и к земле протянулся лёгкий трап. Пегаске он, разумеется, не был нужен, и она оказалась у кабины первой... чтобы зависнуть в воздухе, удивлённо уставившись внутрь. Надо отдать ей должное — удивление было недолгим.
— Бер, а вы тоже искин?...
— Ага. — из динамика в пустой кабине раздался короткий смешок. — Я сейчас у "Заимки", а птичку эту на поводке катаю. А почему "тоже"?
— А это девочка Мару при знакомстве с первого взгляда расколола. — прокомментировал я, поднявшись по трапу и с интересом оглядывая кабину. — Не успела из реанимации вылезти, так повела вокруг взглядом зорким и говорит: "сознавайся, девица красная, что не девица ты красная, а вовсе даже плата зелёная!".
— Всё не так было! — возмутилась пегаска.
— Верю-верю. — насмешливо отозвался Бер. — Не напрягайся, я с этой язвой работал, знаю. Ты, кстати, не стесняйся, вставай прямо на корпус, он выдержит.
— Но лучше не на корпус, а сразу падай в ложемент. — Я похлопал по креслу. — Кататься будешь.
Разведывательный катер — красивая машина. Шесть чудовищно энерговооруженных тонн, втиснутая в компактный объём мощь, которая запросто поднимет эти тонны на орбиту и дальше, чувствуется при одном только взгляде на очертания. В кабине этого зверя так и ожидаешь увидеть сурового космического волка, с характерной полосой загара поперёк мужественной морды и романтическим шрамом... а никак не лазурную пони-пегаску, пусть даже шрамов у неё на десять таких волков хватит. Она влезала в кабину преувеличенно осторожно, опасаясь что-то задеть, и настороженно оглядывалась на выстланный густым длинным мехом ложемент. Разработчики решили не ограничивать полёт фантазии и взяли упрощённую версию наноманипуляторов от медкапсул. Затратно, сложно, но зато само себе противоперегрузочный костюм, термобаростабилизация и прочее. На больших кораблях им так не разгуляться, вот и отрываются на мелочи. Циничный расчёт — неустранимый в походе отказ тяжёлого корабля, это смерть для всех. То же самое для разведчика — смерть только одного пилота. Потому такие вот ложементы, адаптивные интерфейсы, и прочее с переднего края прогресса — удел малых одиночных птичек, тяжёлые суда щеголяют сочетанием выстеха, в лице тех же искинов, и лютой архаики.
— Не мнись, усаживайся спиной, крылья сложи так, чтобы не затекали... хотя нет, пусть Бер сам объясняет.
— Почему?
— Я тебя хорошо знаю, и даже сознавая это, буду подробней объяснять то, что не знаешь, так и получится эдакая непроизвольная подсказка. А тест должен быть чистым. У нас-то так или иначе не летавших и не работавших с управлением найти сложно. Культурный фон не тот — фронтир, дорог не завезли, поэтому флайки кругом, и даже детишкам подержаться за штурвал дают с самых молодых соплей... Бер, вверяю её твоему попечению, работай полностью сам. Запись потом скинь мне на "поводок", ладно?
Я забрался на корпус перед кабиной, и принялся наблюдать за шоу "старый мудрый искин учит юную неопытную синтетку". Как-то это двусмысленно звучит. Я ухмыльнулся, заработав её недоумённый взгляд. Впрочем, Бер не дал ей глазеть по сторонам. Старательно исполняя его команды, она настраивала ложемент под себя. Ширина-высота-профиль — разработчики постарались от души, корыто ложемента послушно меняло очертания и вскоре совершенно по-человечески усевшуюся пегаску, устроившую передние ноги в желобах подлокотников, чуть пошевелило прокатившейся снизу вверх судорогой, обволокло и приподняло мехом. С тихим шорохом развернулось покрытое изнутри таким же мехом фиксирующее покрывало, и Дэш стала напоминать египетскую мумию. Надвинувшаяся на лицо гибкая маска визора усилила сходство.
Неплохо. Не то, чтобы это всё было совсем новым, но в один целостный комплекс удачно собрали только сейчас.
Вспыхнули экраны нижнего ряда и, под негромкое ворчание зарождающееся где-то в чреве катера, по центральному ряду побежали строчки предстартовой молитвы. Состояние реактора, температура двигателей, вся прочая подобная мелочь, которую пилоты просматривают на автомате. Пегаска, закусив губу, сосредоточенно бегала взглядом по экрану, пару раз на экране возникали и неторопливо заполнялись буквами строчки — какие молодцы, довели до ума и считывание мышечной моторики с умной обратной связью. Будет однажды счастье той зелёной единорожке — рабочие пальчики, пусть и немного механические...
Вскоре строчки перестали бежать по экрану и ворчание начало становиться всё громче.
— От машины! — рявкнул Бер через внешний динамик, перекрывая басовитый гул, я спрыгнул на бетон и отбежал в сторону.
Машина плавно поднялась в воздух. Всё выше и выше, пока не зависла где-то в паре километров от земли. Всё правильно — сам Бер сейчас висит у станции, связь пусть и быстрая, но не совсем уж мгновенная, и при всей быстроте реакции искина надо иметь запас времени. Катер чуть дёрнулся — это явно было передано управление, повисел, потом качнулся из стороны в сторону, развернулся на месте, неторопливо двинулся по дуге — стандартный набор упражнений для новичка. Для новичка у неё получалось неплохо. Да и не для новичка тоже. Чуть резковато, чуть размашисто, но вполне приличный пилотаж, надо же...
Потом, когда стандартный набор был закончен, катер чуть-чуть помедлил, после развернулся, вздёрнул нос, вставая на дыбы и ввинтился в небо. Спустя несколько секунд донёсся приглушённый расстоянием вой, и резкий щелчок ударной волны.
Я усмехнулся. Тоже стандартный набор для новичка. Когда новичкам говорят "а теперь свободная часть, делай что угодно" — первым, и практически обязательным пунктом, идёт забраться как можно выше, на предельном ускорении. И синтеты от хомо в этом не отличаются. Трудно удержаться, когда ты оседлал могучего зверя, послушного малейшему твоему движению. Взлететь в стремительно чернеющее небо, выскочить из плотной атмосферы, как дельфин из воды и упасть обратно... Фантастическое ощущение, по себе знаю.
Вскоре катер вернулся, оставив характерный всплеск инверсионного следа в верхней тропосфере. Торможение по нисходящей параболе закончилось километрах в пяти от земли, и катер заплясал в воздухе, словно малёк на мелководье. Разгон-торможение-поворот-кувырок, зигзаг...