Вопросительный взгляд и любопытство на выразительной мордашке.
— Именно тебе, думаю, это будет понятней куда лучше, чем нашим юнакам. Ты же не думаешь, что можно просто так взять, и по щелчку пальцев сделать всех хорошими, добрыми, разумными и так далее? — Разумеется, она так не думала, эмоциональный отклик ожидаемо был, хотя и был так же ожидаемо приглушённым. Отлично. — Тогда кто-то не захотел уходить сам, кого-то не взяли мы. Кто-то уже сюда пытался притащить старые порядки... На Земле нас было примерно сто сорок миллионов, девочка. На Руси в итоге начинали примерно с пятнадцати. Если можешь себе позволить большой отсев — замечательные люди наберутся обязательно, вот как-то так.
— Врёшь ведь.
— Ну, вру. Да, "можешь позволить" это слово неправильное. Не можем, конечно, и, надеюсь, уже не придется нам никогда делать такого отбора. Но что было поделать? Своих мозгов другим не вложишь, а силком тащить — ни разу не вариант. "Можешь только стиснуть зубы и смириться с потерей" будет правильней, пожалуй. Хотя, может, оно было и к лучшему, не рубить хвост по кусочкам. А потом... уже здесь потом было много-много работы. Хорошей, но тяжёлой. Даже после отбора — тяжёлой. Социум людской, это не коллективный разум вроде муравейника, но всё же он несколько больше, чем просто сумма людей. У него есть что-то похожее на память, что-то похожее на личность, он может устать, он может обладать своим характером... А наш социум был очень старым, очень усталым и растерявшим всё, что можно. В чём-то это было похоже на тебя, вот только заняло куда больше времени. — я покачал головой. — Это очень тяжело, выводить в норму и воспитывать целый социум, особенно, когда он похож... — я пощёлкал пальцами, подбирая слова.
— Ребёнок. — тихо проговорила пегаска. И глядя на меня задумчивым взглядом, добавила. — ...ребёнок, который состарился... не став взрослым. Озлившийся, не верящий никому... Ты это хотел сказать, Шад?
Однако же. Скажет она иногда такое, что хоть стой, хоть падай, и, главное, верно же. С языка сняла, чудо с крыльями.
— Верно. Извини если тебя задел. — грива под рукой чуть дёрнулась вправо-влево.
— И всё же, как...
— Да так же, как всякое воспитание. Как у нас с тобой. Жить рядом. Показывать, как правильно. А главное — быть искренним. Люди не эмпаты, но социум все же чувствует фальшь. И всё это день за днём. Год за годом.
— Так просто. — почти неслышно проговорила Дэш. — Так просто...
— Если бы... Не зря оно сыграло только у шефа, да и подходит оно только для наших мест... И это рассказываю я легко и просто, а так — так из моего выпуска до ухода дожило чуть-чуть больше половины, да и потом были потери. При всех наших умениях. Люди — могут быть и упорны, и изобретательны. Во всём.
Пегаска на этот раз чуть качнула головой под ладонью. Соглашалась. Потом она долго-долго лежала, устроив голову у меня на груди и прикрыв глаза. Можно было бы подумать что задремала, по своему обыкновению. Но после долгой паузы она осторожно взглянула мне в лицо и тихо спросила:
— Шад... у тебя был кто-то... там?
— О, женщины... Были. Жена и сын. Они остались.
— Прости...
Однако. Кто б мог подумать, что эта ершистая пацанка способна на подобное искреннее сожаление...
— Не стоит. Все мы были взрослыми, все имели право на свои решения. Даже если я считал это ошибкой. Особенно если я так считал. И давай обойдёмся без трогательных вопросов "если бы всё начать сначала", ладно?
— Хорошо, не буду. Часто спрашивают?
— Не то слово. Все пропускали мимо ушей то, что мы не меняемся, и все пытаются проявить участие. Это, конечно, мило, но мимо. Я-сегодняшний точно такой же, как и я-тогдашний. А тогда я ни о чём не жалел. И никого, можешь поверить.
* * *
Дэш задумчиво посмотрела на застывшего Шада. Постучала копытцем по столу. Потом по кнопке. Изображение послушно перемоталось обратно и снова показывало знакомый городской пейзаж — обшарпанные дома Серого Города. И судя по степени обшарпанности и мусору на улице — не самого благополучного его района.
Раздобыть запись с регистратора оказалось легко. Здешняя сеть была под стать здешним обитателям — всё просто и практично, если не сказать "примитивно", зато поиск предлагал именно то, что нужно, первой же строкой, вместо бесконечных страниц рекламы, и тематическую подборку видео ей выдало сразу. В названиях роликов были разные имена, но любопытство заставило её прокрутить почти до конца и выбрать ту, что звалась "Шад_Вячеслав_Шадрин".
Она снова нажала кнопку "проиграть" и убавила скорость воспроизведения. Сцена ожила вновь — медленно-медленно. Снималось это кем-то, стоявшим чуть сзади и сбоку, так что профиль Шада был едва виден, но даже так, она легко могла представить себе его выражение — как всегда спокойный, уверенный и благожелательный... Что было не слишком подходяще для ситуации — перед ним стояла мелкая уличная банда, шестеро человек, двое из них явно модифицированные, выше его на голову и габаритней. Ближе всего к Шаду стоявший заводила разыгрывал обычный для таких банд спектакль: "эй, кто такие-тут надо платить нам", и так далее, заканчивавшийся для его невольных участников, в лучшем случае, побоями и потерей имущества.
Вот сейчас... ещё секунда... заводила, тягуче-медленно, начинает поднимать руку, собираясь что-то показать... ещё убавить скорость воспроизведения...
Дэш шумно выдохнула. Это... впечатляло. Камера была достаточно скоростной, чтобы подробно записать, как от ударов медленно вминаются внутрь грудные клетки и горла, как от этих ударов кольцом разбегаются складки по одежде и коже... вот только сами удары она так и не показала. Почти точно так же, как и на нормальной скорости просмотра, Шад, только что спокойно стоявший, и благожелательно говоривший с заводилой, размылся и исчез, чтобы мгновение спустя появиться чуть в стороне. Банда ещё стояла на ногах, тела ещё только начинали медленно складываться от нанесённых ударов, но все они уже были мертвы. Уж это Дэш могла определить, с гарантией.
— "Мы немножко быстрее других", да? — пробурчала Дэш себе под нос. Без злости, просто чтобы хоть что-то сказать. Спарринги с Шадом уже давно не выводили её из себя, в чём-то они были даже полезней чем... прежняя учёба. Инструктор очень наглядно и доходчиво объяснял после боя и как двигаться, и что надо делать, чтобы его достать. И искренне радовался, если ей — очень редко — это удавалось. А на вопросы как он успевает всё это заметить — небрежно отмахивался "мы немножко быстрее других". — Немножко. Самую малость...
Она ткнула в кнопку, возвращая запись в реальное время, тела снова сложились и отлетели назад. Двое модификантов, оказавшиеся самыми живучими, пару раз даже дёрнулись, выгибаясь и скребя пальцами по асфальту, прежде чем застыть, остальные просто упали кучами тряпья. Камера дёрнулась и изображение заметалось туда-сюда, когда инструктор обернулся и потащил снимавшего за собой...
Экран почернел на секунду, затем начался новый эпизод. Антураж менялся, кроме узнаваемого Серого Города были ещё какие-то города, незнакомые, потом даже мелькнули знакомо-дикие пейзажи. Эпизоды шли один за другим, и уже нескольких ей хватило, чтобы уяснить его стиль. Признания на Арене ему бы он не принёс, это точно. На Арене надо было драться, радуя зрителей зрелищем, а тут зрелища не было, как не было и драк. Был — обычно — недолгий разговор, если это можно было так назвать, а потом, без перехода — трупы. И всё. Иногда, впрочем, кто-то оставался в живых — исключительно потому что Шад позволял ему унести ноги, выбирая такого счастливчика по какому-то своему резону.
Очередной эпизод разительно отличался от прочих. Камера на этот раз стояла в каком-то довольно большом зале. Съёмка была сделана через "рыбий глаз", поэтому зал отлично было видно из края в край. От десятка внешне расслабленных и привалившихся к стене людей с оружием, в одинаково-безликой, слегка мешковатой форме, до людей сгрудившихся на противоположной стороне. Те были... растерянными, что ли. Когда-то Дэш доводилось видеть похожих людей в дорогих и на заказ пошитых костюмах, перед которыми лебезили владельцы заведений. Те люди были всегда бесконечно уверены в себе, в том что на них все обязаны смотреть с почтением, что это естественный порядок вещей. А вот перед явно того же сорта людьми, что были на экране, там никто не лебезил, и это им явно было в новинку. Наверняка ещё больше в новинку им было то, что их бесцеремонно выдёргивали из толпы и сажали за столик, напротив всё того же Шада. Звука не было, но это был явный допрос, в его фирменной, испытанной ею на себе манере — вежливо, понимающе, дружелюбно, с искренним участием... Очередной допрашиваемый, видимо, понял это как-то по-своему, это было видно по изменившейся манере держаться, сразу ставшей уверенно-хозяйской; судя по жестам — он попытался что-то потребовать, и тогда Шад, всё с тем же дружелюбным и располагающим выражением лица поднялся из-за стола.
Рэйнбоу сглотнула. Не тому, кто прошёл через Арену, бояться крови, тем более не ей. Но зрелище того, как Шад, деловито и буднично, за какие-то секунды превращает обнаглевшего собеседника в выпотрошенный и вывернутый наизнанку кусок мяса, швыряет его в разом раздавшуюся и прижавшуюся к стенам толпу — а этот кусок мяса ещё живёт, и бьётся в судорогах на полу... это было уже слишком. Даже для неё.
Потом было ещё хуже. В тех съёмках, что были из Серого Города, он просто убивал, да и те, кого убивал... Дэш отлично понимала, что бывает, если встретить таких в тёмном переулке, и ничего не имела против. Но видеть как Шад, неизменно спокойный, вежливый, старый добрый Шад, не меняя выражения лица, раз за разом спокойно и безжалостно, с демонстративной, показательной жестокостью расправляется не с какими-то уличными гопниками — с холёной публикой того рода, которая привыкла быть недосягаемыми и неприкосновенными небожителями, не делая скидок ни на пол, ни на возраст... Это выглядело как-то особенно жутко. Даже... почти знакомо. И в то же время притягательно.