— Хм?...
— ... — пегаска явно пыталась изобразить из себя модель "флаттершай". Цвет подкачал, да, зато умение говорить беззвучно удалось на все сто.
— Можно погромче, радость моя? Старость не радость, слух не тот, лапы болят, хвост отваливается....
Пегаска отмерла, наконец, и с фырканьем перекатилась на бок. Да и голосок вновь прорезался, привычно-уверенный и капельку наглый.
— Скажешь тоже, старый... — она медленно потянулась, демонстрируя, что в корабельном спортзале занимается не просто положенное медиками время, но и ещё изрядно сверху. Я протянул руку, погладил кончиками пальцев шею, грудь, пегаска мурлыкнула выгибаясь и подставляясь под ласку... и недовольно глянула, когда вместо ожидающегося продолжения её просто потрепали по гриве. Недовольно, но без удивления, словно знала, что я скажу.
— Просто слетай и поговори. Не бойся. Адаптаторов учат сурово и, можешь поверить, девочка сейчас знает и понимает, что тогда творилось у тебя в голове, как бы не лучше тебя самой. Хе... хотя это мне почти все подряд "мальчики" да "девочки", а ей... да, целых девять лет уже прошло, совсем взрослая уже. Да и тебе, право слово, будет к лучшему закрыть эту страницу.
— Обломщик. — вздохнула Дэш, поднимаясь и спрыгивая на пол. — Уговорил. Схожу. Пусть она душу отведет, морду набьет. И пусть тебя потом совесть мучает.
* * *
В чём-то психологи были правы, смотровая галерея на корабле штука полезная. Это крайне медитативное и умиротворяющее занятие — сидеть и смотреть на плывущую внизу планету. Орбита близка к полярной, так что под нами только что проплывали бледные сполохи и полотнища северного сияния, потом пошла темнота, нарушаемая лишь тусклыми огоньками очень редких освещённых поселений, а сейчас внизу клубится широкий грозовой фронт и тёмная масса облаков подсвечивается вспышками молний. Солнце всплывает над горизонтом, корабль приближается к линии закатного терминатора, и за фронтом, где небо ещё не затянуло тучами, виден узнаваемый каблук итальянского сапога, треугольник Сицилии дальше, а ещё дальше — пыльно-жёлтая полоса Африки, почти сливающаяся с атмосферной дымкой.
Да это опять Земля. Всё та же старая Земля, как и все последние семь лет моих выходов, с тех пор как закончил координаторствовать на Тайге и ушел в полевую работу.
Можно было бы сказать "Земля никогда не меняется", но это будет неправдой. Меняется, и ещё как. На дневной стороне это пока что мало заметно, природа ещё не взяла своё, но на ночной стороне это видно невооружённым взглядом. Там, где по ночам сияли расползшиеся на многие сотни километров пятна Гигаполисов, теперь царит темнота. Да, кое-где её нарушают отдельные огоньки — там, где жителям повезло оказаться рядом со всё ещё работающей энергостанцией, и они могут себе позволить роскошь ночного освещения, или там, где поселение возникло вокруг почти полностью автономной цитадели отшельника, но их не так много. И со временем становится всё меньше.
Странная, старая, безумная игра под названием "экономика". Земляне увлечённо играли в неё практически всю свою историю, как начали тогда, когда это было вынужденной необходимостью, так и не останавливались, даже тогда, когда от детских игр можно было и отказаться. Они не отказались. Произвести-продать-расшириться-произвести ещё больше-продать больше... этот велосипед весело катился не первый век, периодически вихляя и пытаясь завалиться на бок. Наши аналитики написали здоровенный труд про историю того, как его небезуспешно подталкивали, и дёргали руль, выправляя движение... не то, чтобы это было нам актуально, но чтиво интересное, настоящий гимн упорству и идиотии в равных долях.
Но упорство упорством, а в итоге, когда из формально пяти, а реально четырех столпов сверхцентрализованной цивилизации выпало целых два — он всё-таки завалился.
И когда он завалился, внезапно оказалось, что так эффективно гнавшие его вперёд механизмы, после остановки обратно не включаются. Что энергостанции, нанофабрики и автоматические фермы требуют регулярных обновлений, лицензий и замены расходников, которые производятся где-то ещё. Точнее — производились. В других Гигаполисах. Какое-то время длилась агония на небольших оперативных запасах, но здесь запасы — это были омертвлённые деньги, это зло и падение показателей. Это у нас на любой планете есть резервные склады с запасами реакторных и фабричных модулей, компонентов и документации, из расчёта на полтысячелетия работы, девиз же земной цивилизации был — всё с колёс, всё онлайн, всё как сервис.
Был, да.
Сейчас от двенадцати миллиардов, живших в Гигаполисах осталось... аналитики расходятся в оценках. Оптимисты говорят что численность упала на пару порядков. Пессимисты — что несколько меньше. Но и те, и другие констатируют, что она продолжает падать, и сходятся на том, что землянам из этой ямы уже не выпрыгнуть. И что падение популяции будет идти по нарастающей, по мере того, как у выживших будут истекать сроки действия нанопрививок и геропротекции.
А мы — мы взяли отсюда всё, что смогли. По мере того, как всё рушилось, наши рейдеры, всей почти сотней, что удалось собрать под это дело, метались туда-сюда всё быстрее, всё наглее и бесцеремонней забирая всё, ставшее там ненужным в эпоху выживания. Базы данных, разнообразные культурные артефакты, технологии, очень изредка — что-то более материальное. Большая часть этого нам, конечно, не пригодится, изрядную часть и вовсе надо будет выкинуть в хламовник и пометить "чаша отравы", но хомячий инстинкт штука мощная, нагребли от души. До сих пор разбираем всё то, что набрали, и конца-краю не видно. Впрочем, это-то может и подождать, есть и более важное.
С самым ценным, что отсюда тащили — чуть получше. Но почти те же проблемы. На тех двух Твайлайт, что довели до ума стазис, впору молиться всем Проектом, каждый день, перед завтраком, обедом и ужином. Сейчас, впрочем, стало не сказать что "лучше", можно сказать что "полегче". Мы выгребли всех, до кого смогли дотянуться, новых синтетов земляне уже не производят, а "Ключ" там так и остался редкой диковинкой, для тех, кто мог оплатить все требуемые процедуры.
Ну, и сами земляне, хм, "помогли". Когда рушится цивилизация, и в магазины перестаёт привозиться еда с далёких фабрик... тут все быстро сообразили, что синтет из безобидных, вроде тех же понек, это сколько-то килограмм беззащитного мяса. Да и человек, в общем-то, тоже. Поэтому, хоть там внизу ещё остаются и люди, и синтеты, но тащить без разбора к нам тех, кто успешно выживает среди всего этого... Неразумно и нецелесообразно.
Впрочем, иногда случаются исключения, и вновь приходится устраивать посиделки в кают-компании. Ради таких исключений продолжают дежурить рейдеры, а искины внизу продолжают вести наблюдение. Глобальная инфосеть тут уже давно рухнула, но локальные её ошмётки кое-где, и кое-как продолжают работать — исключительно благодаря нашим искинам, которые пользуют эти ошмётки для слежения за происходящим в каменных джунглях. Иногда удаётся выследить перспективные кадры. Даже теперь. Выследить, и что важнее — успеть выдернуть...
Эмоциональный фон я почувствовать не мог, но тихие шаги по полу галереи слышал отлично, и для меня не стало неожиданностью, когда меня обняли и прижались сзади, устроившись на плече подбородком.
Я привычно потрепал Мару по волосам. Девочке всегда нравились такие обнимашки, ещё тогда, когда она только-только занялась этим своим хобби. Тогда её аватара больше напоминала куклу, чем-то смахивающую на подростка некоторой неловкостью и угловатостью движений — обычная аватара её не устраивала и кинематику она выстраивала сама, с нуля. Со странными выражениями лица — тонкости мимики она тоже освоила далеко не сразу... Теоретики, рассуждавшие когда-то про "зловещие долины", должно быть, извертелись в гробах — никого это не пугало, слегка нелепое, но дружелюбное и любопытное создание вызывало исключительно повышенное выделение мимими и желание учить.
Ну, вот и выучили... Я покосился. Ярко-зелёные глаза, чуть приоткрытые губы, тёплое дыхание чуть щекочет шею, кожей чувствуется пульс, бьющийся на прижавшемся к плечу горле, и даже чуть разбавленный чем-то полынным лёгкий запах чистого женского тела воспроизведён идеально.
— Как нелепо. — негромко проговорила Мара, и я почувствовал лёгкую вибрацию связок и грудной клетки. — Такая цивилизация, столько возможностей... и всё напрасно. И так быстро... Как жаль.
Я пожал свободным плечом.
— Жаль, согласен. Но даже если бы мы и знали, кто б стал нас слушать — до? А после — где б мы взяли людей чтобы что-то сделать? Нас мало. И это их мир. Их мир, их выбор и их решения, не нам им мешать. А вообще удивительно не то, что оно рухнуло. Удивительно, что они протянули так долго. Аналитики прыгают до потолка — раз их прогнозы всё же сбылись в итоге, значит в мире-таки есть хоть немного логики. Ну и потом — почему напрасно? Уж кому, как не тебе, знать, сколько нам удалось отсюда утащить?
— Крохи.
— Куда больше, чем могли бы.
-....но куда меньше, чем хотелось бы.
— Плагиаторша. Кстати, о крохах. Как они?
— А куда они денутся? Состояние уже стабильное, капсулы справляются, регенерация идёт вовсю, четыре-пять дней — и будут лучше новых. Тем более что торопиться некуда. Придёшь встречать?
— А куда я денусь? Напомни только.
— Ты ведь всё там же живёшь? Пришлю катер. И... знаешь, я тоже ухожу с Проекта.
— Умница. Сам хотел тебе посоветовать... — я погладил по голове довольно жмурящуюся Мару, и прихватил её за ухо. — "Тоже"? Кто разболтал?
— Слухами сеть полнится. Ай, пусти!
— Слухи у них... — ухо я всё же отпустил. — А может кто-то любопытен не в меру?
— Как воспитали. — ангельским тоном ответила Мара, и мы синхронно фыркнули. — Знаешь, а может быть пойдёшь со мной? — тон Мары стал серьёзным, и почти что просящим.
— А ты куда?
— Дальняя разведка. Уже зовут, и обещают рейдер новой серии. Планируют большую и дальнюю экспедицию, с обустройством базы...