«Но на открытом месте за ночь все равно выстудишься и сдохнешь. Ищи инструменты. Нет ничего, кроме этого брезента и нескольких проводов? Зато есть нож. Им можно порезать брезент и заделать окна. Потом найди что-нибудь горючее и разведи огонь. Тебе надо отдохнуть, а главное, успокоиться. Пока ты неадекватен, ты беспомощен, как ребёнок. Пора взрослеть».
Он слышал эти слова в своей голове, словно их говорил кто-то опытный и спокойный.
Но разве не рискованно разводить костер в замкнутом пространстве?
Тут до него дошло, что штука в углу салона, похожая на самовар – это небольшая печка-буржуйка, а труба выведена прямо через окно. Похоже, машина когда-то уже использовалась для жилья. Хотя бы временного.
Надо попробовать раскочегарить этот агрегат.
«Задохнёшься – отмучаешься. Сгоришь – отмучаешься. И если замёрзнешь – аналогично. Но пока живой – борись. Шанс есть. Только воздух должен поступать, а дым – уходить».
Вот и истлевшая бумага нашлась, которая когда-то была журналами, а может, газетами.
Нет, эта дрянь не загорится. Зато в бардачке – сухая ветошь и какие-то книжечки. С телефонами, адресами, рекламой. Пёс с ними, тут уж не до любопытства. Всё можно сжечь без раздумий.
Мало. Не хватит. Собственный дневник! С зарисовками и заметками о пройденном пути. К чёрту! Двадцать страниц прочь. С записями сначала. Чистые пригодятся. Но и они пойдут в огонь, если не хватит.
«Найдёшь новый. Или не найдешь, по фигу…»
Ещё пару часов он мучился, пытаясь развести огонь. Не стал вырывать оставшиеся страницы дневника, когда понял, что это бессмысленно. Пытался жечь в «самоваре» обивку от сидений, тряпки, ветки, которые казались сухими, сырую бумагу, обломки ящиков. Ни хрена не получалось. Много вонючего дыма, немного огня, который быстро гас, кучка пепла, – и никакого тепла. Зато сам согрелся, от физической активности. К тому же, когда удалось заткнуть окна, в салоне стало почти тепло. И душно. Тогда Саша подумал, что даже хорошо, что не получилось с огнём. Надо беречь кислород, а тепла уже вроде бы достаточно.
Ещё под одним из сидений нашёлся старый-престарый противогаз. Не с хоботом, а с коротким носом.
Да уж, так себе находка. Радиоактивный пояс Урала… может, он до него и не дойдёт. Пока есть более насущная задача – выжить здесь и сейчас. Интересно, защищает ли эта хрень хоть как-нибудь? Или к ней ещё надо фильтры? И где взять костюм?
С трудом надел, натянул, точнее. Задубевшая резина неприятно сжимала лицо. У них в Прокопе противогазов и респираторов было полно, и даже детям они иногда доставались, чтобы поиграть. Хотя старшие ругались. Другой пользы от этих штук в их деревне не было.
Может, это знак? Что надо идти туда, где эта вещь может пригодиться?
Такая штука могла бы защитить от радиоактивной пыли. Да, фильтр старый. Но там внутри вроде бы обычный активированный уголь, а не нанохренотехнологии. По идее, ему ничего не должно сделаться от времени. Может, его можно реанимировать? Прокипятить, например. Сашка слышал подобное.
Хорошо, что стёкла-глазницы не выпали. Ржавчиной, конечно, пахнет…
Но этого мало. Нужен счётчик Гитл… то есть Гейгера. У них в Прокопе дети называли его именно первым именем. Или, если быть точным, радиометр. Нужен костюм. Любой, но лучше герметичный.
Но ещё больше нужна, мать её, карта дорог. Всё это можно найти… украсть или выменять. Было бы у кого.
Пока позиция очень неудачная.
«Кругом воет, надрываясь, буря, у тебя из еды – только полкило сухарей и немного сушёного мяса. Если ты не замёрзнешь, то околеешь от голода. Ты в полной жопе. И ты сидишь, надев вместо шапки старый противогаз, а поверх капюшон. И раскачиваешься из стороны в сторону. Ты здоровый вообще?».
Это был другой голос. Не тот, что говорил с ним раньше.
Саша не ответил. Для этого он не настолько тронулся.
Но непонятным образом эти действия помогли ему успокоиться, и даже раскачиваться он перестал. И от холода уже не трясся.
«Да у тебя их в детстве штук пять было. Все, как говорили старшие, давно не пригодные к использованию».
Старшие… Нет больше никаких старших. Похоже, только на себя и надо полагаться.
Снял противогаз. Бросил на заднее сиденье.
Утром должно стать теплее. И буря… она не может быть вечной.
«А дальше что? Утром – пересилить страх и вернуться туда. На место бойни. Да, тебе придётся вернуться назад, друг. Ты никуда не уйдёшь без вещей из вашего лагеря».
Если совсем повезёт – встретить своих. Если чуть меньше – найти то, что поможет идти в одиночку. Если совсем не повезёт – наткнуться на врагов и быть избавленным от мучений и трудностей выбора.
Так, матерясь на свою криворукость и тупизну, он уснул.
ИнтермедияБольшое малое совещание
2069 год, Калачёвка, временная столица Чрезвычайного Правительства, бывшая Волгоградская область
Главную улицу Калачёвки освятили и осветили в один день. Поставили несколько десятков масляных фонарей. Не для удобства жителей, конечно… Всё-таки столица, как-никак, хоть и временная. Надо держать фасон. Да и штат служащих с армией СЧП всё раздувались – неудобно ориентироваться впотьмах, а работа не должна замирать с закатом.
Падал снег, снежинки кружились и красиво блестели в тусклом свете. Но Его превосходительство не мог любоваться этой картиной. Все окна верхнего этажа резиденции закрыты бронированными жалюзями. Для безопасности и секретности. Товарищ Уполномоченный собрал в малом зале Большое совещание.
Обстановка рабочая. Зал обставлен очень просто, зато имелся проекционный экран на стене и даже чудо техники – стационарный компьютер, подключённый к серверу с огромной базой данных, где хранились любые карты, справочники, книги, – архив почти всего полезного, что раньше содержалось во Всемирной сети.
На столе – ничего, что могло бы отвлекать. Только графины с минеральной водой – её добывали из скважины неподалёку от будущей новой столицы и привозили ко двору в цистернах раз в месяц. К кочующему двору, который вот-вот переедет на постоянное место обитания в город на юге, который когда-то назывался Сочи. Хотя восстановлен будет только один его район.
После того, как они захватили Калачёвку и было объявлено о присоединении волжских земель к новому государству, частые пьянки и разгульные пиршества ушли в прошлое, остались в тех временах, когда они были просто бандой.
Теперь это случалось только по праздничным, торжественным поводам. Последний был в ноябре, и столы ломились, а одетые с иголочки официанты разносили блюда с крылышками в панировке по рецепту «киев-си», салатом из фальшивых крабовых палочек, острой морковью по-северокорейски, красными рыбами, паюсной икрой, не говоря уже о мясе и фруктах-овощах, солёных, сушёных, маринованных и свежих из теплиц. Из напитков подавались лучшие кубанские вина, «жигулёвское» пиво по старинному рецепту и соки местного отжима для тех, кто не пьёт алкоголь. Сам Уполномоченный был трезвенником, ел умеренно и был к гастрономическим удовольствиям равнодушен. И хотя на таких вечерах гости иногда задерживались за полночь, правитель рано уходил в свои покои на втором этаже. Там была идеальная звукоизоляция, и гульбан ему не мешал.
Генерал вымученные праздники не любил, чувствовал, что теперь это не от души проходит, а скорее по разнарядке. И что все они – больше не та команда, какой были, когда штурмом брали города и один за другого готовы были… а были ли?
Да, нижние чины, приглашённые на эти вечера по спискам, наедались и упивались по полной. Ещё бы, сам правитель их принимает.
Но старшие, внутренний круг, вели себя более сдержанно. Может, знали, что всё снимается и записывается. А может, уже устали друг от друга. Генералу видеть близких соратников на этих пирах было иногда гаже, чем гостей из простонародья – всех этих мэров, местных уполномоченных, старост, делегатов от сёл и деревень, посланных засвидетельствовать почтение и милостиво принятых при дворе. Они хотя бы не пытались подкопаться друг под друга, а просто пили, жрали и глазели на всё.
Следующий сабантуй планировался на Новый год.
Хотя сегодняшний день тоже мог бы стать праздничным, потому что на него приходилась годовщина создания СЧП. Да, в этот день несколько лет назад их шайка решила натянуть на себя новую кожу, прикрыться якобы существующей на острове Сахалин Администрацией, и это дало им второе рождение. Они сорвали джек-пот. Появились и добровольцы, желающие перейти к ним в услужение, и целые поселения, которые стремились под их опеку. И союзники из отдалённых племён и народов. А вместе с ними и оружие, и техника, и ресурсы. Не сразу, но всё пришло.
Но Уполномоченный праздник отменил! И даже посиделки в ближнем кругу. Сделал крутой поворот. Решил отмежеваться от их прошлого. И торжественные даты ввести новые, и счёт вести с нуля.
«Что ж, – подумал генерал Петраков, – его можно понять».
В последних документах слово «Сахалинское» отбрасывалось, как и буква «С» в СЧП. Теперь они стали просто Чрезвычайным Правительством.
Вместо праздника правитель назначил на этот декабрьский вечер совещание.
Для народа не стали выкатывать бочки с напитками, раздавать хлеб и веселить балаганными представлениями с медведями, цыганами, акробатами (как делали уже в Калачёвке пару раз). На людей это тогда подействовало магически. За простенькую жратву и зрелища с красноносыми клоунами в старых, побитых молью пиджаках они готовы были простить необходимость пахать без отдыха и платить оброк, который стал больше, чем раньше отдавали господину Гогоберидзе, прежнему тутошнему хозяину.
Но Гога не умел показывать свою заботу о народе. Поэтому и плохо закончил. Его живьём сожгли в покрышках, зажарили, как гуся. И не народ спалил, а новые господа, отжавшие у него деревни, потому что имели на эти земли, где поблизости находилось старое нефтехранилище, большие планы.
Понятно было, что разговор сегодня предстоит серьёзный. А на столе не оказалось стаканов для минеральной воды. Графины с водой были, а стаканов не было! Выглядело это как издевательство. Особенно если сидеть придётся долго. Если кого замучает жажда – будет пить из графина, как свинья? И неизвестно ещё, как на это отреагирует хозяин…