— Да не нужен мне твой валидол — закричал Рыльцев. — Мне нужна свобода! Я хочу домой!!! Я согласен на условия, согласен!
— На чьи условия?
— На условия Ники… Да что вы придуриваетесь, в конце концов?!!!
— Заткни свою пасть! Не знаю я никакой такой Ники! Мозги только полощешь, старичман!
— А какого рожна я тут сижу? — продолжал возмущаться Рыльцев с набитым мягкой булкой ртом.
— Сидишь, значит, надо, — криво усмехнулся верзила. — А мне что? Мне приказали, я караулю, прикажут — выпущу… А прикажут — порву, — счел нужным добавить он, снабдив эту ремарку лошадиным гоготком.
— Да кто твой начальник, пахан, бугор, как там у вас? — настаивал Рыльцев, тем временем полностью уничтожив мягкую булку.
— А хрен его знает? — пожал плечами верзила. — Их много паханов, один я погулять вышел… Вернее, наоборот — не вышел… Торчу тут, мать твою… А ты жучара, как я погляжу… Хорохоришься, будь здоров… Где-то я твою морду видел…
— В кино видел, в кино, я Рыльцев, народный артист СССР, я двадцать семь фильмов снял, и в сорока снялся…
— Точно, — сообразил верзила. — Только постарел ты здорово… Точно… Недавно по телику показывали старый сериал про гражданскую войну… Так ты там комиссара играл, который орал «Ни шагу назад! Всех постреляю!» И маузером здоровенным махал… Надо же, какие люди… Заводной ты мужик, юморной… Всех, говорит, постреляю!!!
— Ну, вот видишь, — обрадовался своей популярности в среде уголовных элементов Рыльцев. — Так и выпусти меня отсюда… Чего держать? От меня никакого проку нет, фильмов не снимаю, денег нет… У нас просто с Никой старая разборка, не поладили двадцать лет назад, неразделенная, так сказать, любовь… А теперь она стала крутая, решила отомстить…
— Да какая там Ника? — не понимал верзила. — А отпустить я не могу, я бы отпустил, так ведь порвут…
— Ну хоть закурить тогда дай…
— Это можно, кури на здоровье, артист… И я с тобой покурю, буду потом хвастаться, что с тобой курил… А если пристрелить прикажут, тем паче буду хвастаться…
Он протянул Рыльцеву пачку «Парламента» и дал прикурить. В это время в открытую дверь ангара заглянула другая рожа, как две капли воды похожая на первую. И Рыльцев понял, что никак ему отсюда не сбежать.
— Эй, — орнул первый верзила второму. — Звякни там Роману, скажи, этот согласен на что-то там…
— Ща позвоню, — лениво отозвался второй.
Рыльцев и его страж сидели на корточках и курили.
— Да, вот такие они дела, — решил разрядить молчание верзила.
Потом помолчали опять. Вскоре вошел второй.
— Позвонил я. Занят он. Говорит, некогда. На толковище собирается в Павлово-Посад. Пусть пока посидит, говорит…
На лице Рыльцева появилось выражение отчаяния. Но второй верзила добавил:
— Пожрать, говорит, дайте ему…
Рыльцев облегченно вздохнул. После того, как он съел булку, аппетит разыгрался с невиданной силой. Таким голодным он был в последний раз в сорок пятом году, когда приехал в прохорях и телогрейке в Москву. С тех пор голодать как-то не приходилось, разве что отлеживаться на диете после обжорных банкетов и тусовок.
— Ща сварганим что-нибудь, — вяло произнес первый верзила и вышел из ангара.
И тут Рыльцев, не ожидая сам от себя такого, стал тихо пробираться к открытой двери. Вышел и обомлел — никого вокруг. Где-то вдалеке около машины копошились два верзилы, вытаскивая из неё что-то. И Рыльцев тихо и незаметно юркнул в другую сторону.
Оказался на какой-то запыленной дороге. Увидел грузовик, едущий в его сторону и поднял руку.
Грузовик остановился.
— Везти чего? Груз какой? — спросил пожилой водитель. Но тут узнал знаменитого актера и расплылся в улыбке.
— Игнат Рыльцев?
— Он самый, — гордо подтвердил Рыльцев. — Слушай, друг, я тут попал в передрягу. Увези отсюда подальше!
— Да своего любимого актера хоть на край света! — крикнул водитель, и Рыльцев вскарабкался в машину. Грузовик взревел и, создавая клубы пыли, помчался по дороге.
— Мы где? — поинтересовался Рыльцев.
— В районе Кузьминок… Вам куда?
— В ближайшее отделение милиции! Шантаж! Рэкет! Бандитизм! — кричал Рыльцев, потрясая кулаками. — Но ничего, я им покажу! Узнают они, как связываться с народным артистом! Остались у меня ещё связи там, где надо!
— Вот сволочи, — согласился поклонник. — Ничего нет святого…
— Вот именно! Ничего святого! Отморозки проклятые! Но ничего, мы посмотрим, кто смеется последним!
… В отделение милиции он ворвался, словно двуногая ракета.
— Рыльцев! — крикнул он с порога. — Игнат Константинович! Народный артист СССР! Шантаж! Рэкет! У меня вымогают квартиру! Прошу помощи правоохранительных органов!
Ошарашенный напором пожилого человека, дежурный набрал номер оперативной группы, в общих чертах сообщил, что произошло.
Пока ждали группу, Рыльцев сидел на телефоне и звонил всем подряд бывшему министру внутренних дел, бывшему секретарю ЦК, затем узнал телефон действующего заместителя министра и стал звонить ему. Что удивительно, дозвонился и до него. Тот пообещал разобраться. Тем временем приехала оперативная группа.
— Помните местонахождение того ангара? — спросил командир группы.
— Я помню, — подошел также сидящий в отделении поклонник творчества Рыльцева, пожилой шофер. — Покажу дорогу…
… К ангару подъехали быстро.
— Вот он! — крикнул Рыльцев, указывая пальцем на ангар. — Сейчас и возьмем их тут тепленьких!
Однако, ни в ангаре, ни около него никого не было…
— Мы выясним, кому принадлежит этот ангар, — пообещал командир группы. Затем они отвезли Рыльцева домой.
— Вы должны во что бы то ни стало отыскать Веронику Лемберг, бывшую жену Навроцкого. Актера Навроцкого. Лемберг была осуждена в восемьдесят втором году за убийство на восемь лет. Полагаю, что в настоящее время она член преступной группировки. Она шантажировала меня и требовала, чтобы я поехал к нотариусу и оформил дарственную на свою четырехкомнатную квартиру на некую Иванову Наталью, подругу Лемберг. Они морили меня голодом, издевались… Поехали немедленно к Навроцкому! — вдруг предложил воодушевленный местью Рыльцев. Кстати, о том, что на его глазах бандитами был застрелен телохранитель Кружановой, он ни разу не заикнулся. Это как раз его совершенно не касается…
— Вообще-то, это не наше дело, — стал отказываться командир группы. Мы этим не занимаемся. Обратитесь в прокуратуру, если будет возбуждено уголовное дело, следователь сам вызовет на допрос этого Навроцкого.
Но Рыльцев сумел уговорить оперативника. И вскоре они были на Мосфильмовской улице, где жил Навроцкий.
— Я вырвался от них! — крикнул с порога Навроцкому Рыльцев. — Кишка у них тонка против меня! Ты должен немедленно дать показания против Вероники! Будет возбуждено уголовное дело, и мы с тобой снова упрячем её за решетку! Там ей самое место! Садись и пиши немедленно показания!
Небритый, с опухшими глазами Навроцкий был в халате, надетом на голое тело. Он осоловелым взглядом смотрел на шустрого старика с торчащими в разные стороны седыми усами и мрачных оперативников сзади него.
— Вы кто по званию? — спросил он командира группы.
— Капитан.
— Господин капитан, если я сейчас дам этому гаду в его поганую харю, по какой статье я пойду?
— Злостное хулиганство, статья 213, - ответил капитан.
— И что там предусматривается?
— Может быть и до двух лет.
— Нет, этого я не выдержу, лучше не буду, — заявил Навроцкий.
— Могут быть и исправительные работы от шести месяцев до года…
— Об этом ещё можно подумать…
— Пошел ты, мокрая курица! — яростно закричал Рыльцев. — Несешь черт знает, что… Ты поверил россказням этой твоей сумасшедшей жены?! Поверил этим байкам про моего Филиппа? Идиот!!!
— Если у вас ничего ко мне нет, уходите, пожалуйста, отсюда, — вялым голосом попросил Навроцкий. — У меня ужасно болит голова…
— Так вы не подтверждаете слова гражданина Рыльцева о том, что его похитили, издевались над ним, вымогали квартиру, и то, что руководила этим преступлением ваша бывшая жена Вероника Лемберг?
— Он просто выжил из ума, везите его в психушку, — посоветовал Навроцкий. — Я не видел Веронику уже двадцать лет. Боже мой, как у меня болит голова…
— Мерзавец! Лживая скотина! — закричал Рыльцев, сам бросаясь на Навроцкого и чуть было не съездил его кулаком в ухо. Тот ответил вялым ударом в лоб Рыльцеву, а затем они сцепились в клубок. Рыльцев пытался душить Навроцкого, но тот подставил старику подножку, и они грохнулись на пол, где продолжали возиться, тяжело пыхтя и откашливаясь. Оперативники разняли драчунов и вывели Рыльцева из квартиры. Свезли его домой и препоручили хлопотам молодой жены.
… Рыльцев так и не нашел своего «Хиндая», оставленного у клиники. А через несколько дней после его экзотического побега, Рыльцеву позвонили и сообщили, что у него дотла сгорела дача в ведомственном поселке…
15
… - Поехали теперь обратно в Царское село, — сказала Жоржу Ника. Теперь господин Филипп Рыльцев будет моим дорогим гостем… Деловые вопросы с ним мы решили, теперь настало время активного отдыха…
Расслабленный, внутренне опустошенный Филипп откинулся на заднем сидении «Фольксвагена» и равнодушно смотрел в окно. Красоты природы больше не занимали его… Ему хотелось только одного — забиться в какую-нибудь дыру и чтобы его никто не видел…
— Что горюешь, бамбук? — похлопала его по плечу Ника. — Какие наши годы? Я верю в тебя, ты ещё повоюешь… Вон папаша твой, какой орел! Мне звонили из Москвы, так он, оказывается, совершил дерзкий побег из-под стражи, скрылся от бандитов, проявив чудеса мужества и героизма… А ты, молодой человек, раскис, как квашня… Крепись! Тебя ждут интересные встречи!
Догадки роились в гудящей голове Филиппа. Но он не давал себе возможности сосредоточиться и взвесить ситуацию. Он не знал, что для него лучше, а что хуже…
Ника позвонила из машины по мобильному телефону и произнесла только одно слово: «Мы скоро будем.»