— Зато он выиграет будущее для своих детей, и для детей своих детей! А вообще, что-то не пойму, к чему ты это все говоришь? Где это я предлагал что-то бесчеловечное?
— А перебить пленных турок в назидание остальным — это, по-твоему, что, акт высокого гуманизма?
— А что с ними сделать — понять и простить? Чтобы они уяснили: русских можно убивать безнаказанно?
— Что сделать — отдельный вопрос. Я, например, не считаю, что, казнив пленных, мы обезопасим себя от набегов их соплеменников. Скорее наоборот. Не сейчас, так через два года, когда сядут наши батарейки, они придут мстить. Да, теперь у нас есть огнестрел, но боюсь, это не панацея.
— Пусть сперва протянут эти два года, — хмыкнул Мамай. — И потом, я вообще не готов ставить вопрос в такой плоскости. Либо за это время мы вернем себе батарейки, либо дикие турки за злым лесом станут лишь одной из наших проблем, причем, не самой острой — но в любом случае, будет лучше, если их там останется на треть меньше.
— Вот тут, кстати, я со Стасом согласна, — заметила Аня. — Турки — частность. Главное — батарейки.
— Так я разве спорю?! — выпрямившись, всплеснул руками Олег. — Батарейки — безусловный приоритет. Но для предотвращения удара в спину полезнее будут не трупы, а живые заложники!
— А здесь я уже согласна с тобой, — кивнула девушка. — Если бы не одно «но». Ксюша.
— А я вот совсем не уверен, что они ответственны за ее смерть! — заявил Олег.
— А кто же тогда? — воскликнул Мамай, спрыгивая со стола. — Твоя любимая Чужая?!
— Я не совсем верно выразился, — мотнул головой Светлов. — Я подозреваю, что среди турок тоже есть Чужой. Возможно даже, сами они об этом и не знают. Ксюшу мог убить он.
— Тебя послушать, так Чужие по планете просто косяками ходят! — бросил Стас.
— Новичок, Тимур, говорил о характерных признаках на теле мелкой. Он уже видел подобные — у жертв Чужих.
— Тогда логичнее всего предположить, что Ксюшу убила твоя любимица, — не преминула заметить Аня. — Я всегда говорила, что она опасна! Да, с батарейками нам тогда помогла и Галю у Геры отбила — тут не поспоришь — но кто знает, что в башке у монстра? Нисколько не удивлюсь, если виновной окажется она!
— Уверен, что это не так, — твердо проговорил Светлов.
— Либо она — либо турки, — развел руками Мамай. — Ты уж определись!
— Говорю же, среди них может быть Чужой!
— Одного никак не можешь понять, — вздохнул Стас. — Они теперь для нас все чужие. И те, что без хвостов, и тот, у кого хвост, быть может, отыщется. Рому не Чужой загрыз! Над Адой не рептилоиды глумились! В рабство нас не инопланетяне гнали! Что ж, как аукнется — так и откликнется! Соглашусь, казнь — не единственный вариант. И, может быть, даже не оптимальный! И уж точно прежде чем казнить, нужно заставить их рассказать все, что они знают о похитителях батареек! Заодно можно попробовать вычислить того, кто убил Ксюшу — не важно, с Земли этот гад прилетел или из космоса. А потом уже решать. Может быть, и оставить кого-то в заложниках — почему нет?
— То есть, став капитаном, ты будешь готов отложить казнь до результатов тщательного расследования? — уточнил Олег.
— Не вопрос! Казнь ради казни мне на фиг не нужна!
— И казнен будет только виновный — если его удастся установить?
— Скажу сейчас: «да», и твой голос у меня в кармане? — усмехнулся Мамай. — Заманчиво… И тем не менее: по любому, за Ксюшу кому-то придется расплатится. Найдем убийцу — отлично! Нет — пусть тогда отвечает Хюррем! Ее-то уж точно невиновной жертвой не назовешь!
— Или Чужая, — вставила Аня.
— Вот Чужую бы я поберег, — заметил Мамай. — Но, конечно, если выяснится, что виновна она…
— Она не виновна! — воскликнул Олег.
— Виновна, — отрезала девушка. — Если и не в смерти Ксюши — то во многих других!
— Она изменилась! Стала другой!
— Это она сама тебе сказала?
— Кора подтвердила, что ее присяге можно верить!
— Вот только можно ли верить самой Коре?
— Например, о злом лесе она нас не предупредила… — некстати припомнил Мамай.
— О том, что находится за пределами «поводка» вездехода, в ее файлах о планете много пробелов, — пояснил Светлов. Такой ответ он получил сам, когда утром спросил о бродячем лесе у Коры.
— Вот и получается, что она пичкает нас полуправдой! — заявила Аня. — Короче, Чужой я не верю. И это в моих глазах основной аргумент, чтобы не голосовать за тебя, — бросила она в лицо Олегу.
— Правильно, голосуй за меня! — тут же подсуетился Стас. — При мне Чужая даже кончик хвоста из бокса не высунет!
— Да уж, хорошенький у меня выбор! — развела руками девушка. — Один — любитель Чужих, второй — циник-сексист!
— Я не циник, я реалист! — с ухмылкой заявил Мамай.
— В самом деле, давайте уже голосовать, пока все окончательно не переругались, — проговорил Светлов. — Лично я услышал все, что хотел, и даже больше того! — взяв с соседнего стола три чистые салфетки, он раздал всем по одной, огляделся в поисках маркеров — за ними как раз потянулся Стас.
— За себя нельзя, — напомнила Аня, отодвигаясь вместе со своим стулом в дальний конец стола.
— Да помним мы, помним! — кивнул Мамай.
Прикрыв салфетку левой рукой, Олег занес над бумажкой маркер. Принятое решение далось ему не легко, и, всерьез опасаясь, что, если промедлит, растеряет остатки решимости (чтоб Стасу провалиться со его дурацкими обвинениями!), Светлов торопливо вывел на белом фоне синие буквы.
— Готово! — заявил он как будто бы даже с облегчением — теперь пути назад у него уже не было.
— Я тоже готов! — Мамай бросил сложенную вчетверо салфетку на стол и быстро накрыл ее сверху ладонью. Аня скопировала его жест. Олег просто передвинул лежащую на бумажке руку по столешнице. — Вскрываемся! — скомандовал Стас.
Все трое убрали руки, но открытой оказалась лишь надпись, сделанная Светловым, девушке и Мамаю нужно еще было свои бумажки развернуть. Первым это сделал Стас.
«Пусть я и сексист, но АНЯ», значилось на его салфетке.
— «Мамаев», — выдержав театральную паузу, прочла свою вслух девушка.
— Ну что ж… Поздравляю! — подняла Олег глаза на новоизбранного капитана.
На его собственной салфетке было выведено: «Стас».
9
Планета Новая Земля, окрестности Крепости Росс, восемнадцатый день в новом мире
Это был первый по-настоящему пасмурный день за все время их пребывания на планете. Подложив руки под голову, Олег лежал на спине в высокой траве, почему-то пахнувшей сегодня то миндалем, то черносливом — в зависимости от того, с какой стороны задувал ветерок — и пустыми глазами смотрел на наползавшие друг на друга низкие сине-черные тучи. Пару раз на лицо юноше даже как будто бы упали мелкие холодные капли, но полноценного дождя пока не пролилось.
Дежуривший у входа в Крепость рыжий Артем дважды присылал за Светловым ребят — сперва Пашу, а затем Веру — просил передать, что от ворот Олега не видно, а значит, находиться здесь одному небезопасно, давил на совесть, грозил пожаловаться капитану или подстрелить и затащить внутрь бесчувственного, но все безрезультатно. Нашел кем пугать — Мамаем! А охота пострелять — стреляй!
Слева зашуршала трава — от Крепости к нему снова кто-то шел. Как же они все его достали! Головы Олег не повернул, даже глаз не скосил, но надвигающаяся фигура сама вплыла в поле его зрения, и Светлов узнал Настю. В руках у девушки был мушкетон (без оружия бы ее Рыжий из ворот не выпустил, он даже Олега пытался остановить), но палить в давнего приятеля она пока, кажется, не собиралась.
— Грустишь или мечтаешь? — спросила Настя, опускаясь на траву рядом с ним.
— Просто лежу, — кого-то другого Светлов, может быть, и вовсе бы проигнорировал, но ей ответил, пусть и сквозь зубы.
— Грустишь, — констатировала Настя. — Ясненько. Инна или Галя?
— Что? — вздрогнул Олег.
— Я спрашиваю: с кем разругался — с Инной или с Галей?
— А Галя-то тут при чем? — вырвалось у него прежде, чем он успел прикусить язык.
— С Инной значит, — кивнула девушка. — Из-за Мамаева?
— Из-за Мамаева, — признал Светлов. Что уж теперь…
— У нее к нему что-то личное? — спросила Настя.
— Да, — буркнул Олег. — Пожалуй… Она считает Мамая виновным в смерти Андрея Вербицкого, нашего первого капитана, — неожиданно для самого себя продолжил он — говорить внезапно оказалось гораздо легче, чем молчать, держа слова в себе. — Тот еще на «Ковчеге» погиб — да я тебе рассказывал…
— Да, — кивнула девушка. — Я помню. Его убил тот парень, который потом спятил — Гера.
— Да. Скорее всего, он уже тогда был «того». И Инна упорно считает настоящим виновником Мамая.
— А в действительности это не так?
— Там у шлюза целая толпа была: Макс, Лысый Чибис, Даша Макаускайте — ты ее пока не видела, она с разведчиками на север ушла — еще кто-то… Мне кажется, на самом деле за всем этим стояла «Диля» — Чужая. Но Мамай же у нас лидер, чтоб его — вот и лез на первый план… — подавившись слюной, Олег закашлялся и был вынужден сесть. — Галя сказала мне однажды, что Инна любила Вербицкого, — продолжил он, прочистив горло. — Наверное, так оно и было. И когда Андрей погиб, эта любовь вмиг обернулась ненавистью — к тому, кого она считает убийцей, пусть и косвенным. Но у Инны не в привычке выставлять наружу свои чувства — ну, или это я настолько слеп, что не вижу очевидного… В общем, я не думал, что все так запущено…
«Как ты мог?! — широко распахнув свои зеленые глаза, спросила Иноземцева у Олега, едва узнала итоги выборов. — Как ты мог?!»
«А что я мог сделать? — развел он руками. — За себя же нельзя было голосовать…»
«Но почему тогда не Аня? Почему Мамай?!»
«Мы договорились, что казнь турок будет отложена до результатов самого тщательного расследования, — рассказал Светлов. — Нужно установить, кто именно убил Ксюшу, ну и прояснить ряд других моментов. Расправы над невиновными не будет — разве ты не этого хотела?»