— У вас прекрасный русский язык, — когда-то Олегу довелось прочесть в интернете, что любые переговоры с китайцами следует начинать с обмена любезностями и комплиментами, но эти его слова не были продуманной лестью — вырвались как-то сами собой, естественным образом. — Вы бывали в России?
— Спасибо, — улыбнулась Тинг. — Да, я была в вашей стране, и даже дважды, но язык учила дома, в Пекине. А вам доводилось посещать Китай, посол Светлов?
— Увы, нет, — развел руками Олег.
— Жаль, — кажется, с искренним сокрушением покачала головой китаянка. — Что ж, пользуясь случаем, приглашаю вас в Тиньши — так мы называем нашу базу. Верю, что когда-нибудь, волею Неба, она станет новым Китаем.
— Благодарю, — вежливо склонил голову Светлов. — В свою очередь, буду рад видеть вас гостьей Крепости Росс.
— С удовольствием воспользуюсь русским гостеприимством — когда-нибудь. А пока, может быть, пройдемся? — указала китаянка рукой в сторону зеленого склона холма, у подножия которого стоял серый девятигранник Виктории.
— Наши любезные хозяева просили предупреждать о дальних отлучках, — напомнил Олег.
— Мы не уйдем далеко, — заверила его девушка.
Они неспешно двинулись пологим подъемом прочь от форта.
— Кстати, любопытное наблюдение, — проговорила Тинг, когда они со Светловым удалились от ворот Виктории метров на пятьдесят. — У англичан и американцев — форт, у вас — крепость, а у нас — просто город.
— Вы это к чему? — слегка нахмурился Олег. — Намекаете на агрессивность западных народов?
— Вовсе нет, — обезоруживающе улыбнулась девушка. — Только на сам факт различия в менталитете.
— Запад есть запад, восток есть восток… — развел руками Светлов, не очень уютно чувствуя себя на этой скользкой почве.
— И вместе им не сойтись? — с легкой усмешкой закончила за него Тинг. — У вас, в России, неправильно понимают эти слова Киплинга.
Oh, East is East, and West is West, and never the twain shall meet,
Till Earth and Sky stand presently at God's great Judgment Seat;
But there is neither East nor West, Border, nor Breed, nor Birth,
When two strong men stand face to face, though they come from the ends of the earth![26] —
с чувством продекламировала она, подняв темнокарие глаза к голубому небу. — То есть смысл баллады прямо противоположный: возможно объединение на основе общих ценностей: мужества, чести, любви… Хотя, с другой стороны, может быть, все как раз наоборот: только у вас и понимают правильно, — добавила девушка внезапно совсем иным тоном — тихим и холодным. — Редьярд Киплинг — квинтэссенция англичанина, а пожав руку англичанину, стоит пересчитать оставшиеся у тебя пальцы. Один ваш великий соотечественник еще на стыке девятнадцатого и двадцатого веков предостерегал: «Плохо иметь англосакса врагом, но не дай Бог иметь его другом…» Сам Конфуций не сформулировал бы точнее.
— Ну, это когда было, — пожал плечами Олег, абсолютно не представляя, кому принадлежит эта цитата и не очень пока понимая, куда клонит его начитанная собеседница.
— Времена меняются — люди остаются прежними, — парировала китаянка. — Англия никогда не скрывала, что у нее нет ни вечных союзников, ни постоянных врагов — постоянны и вечны только их интересы. И Китай, и Россия не раз ощутили это на себе.
— Та Англия осталась на Земле, — счел необходимым возразить Светлов.
— Может быть, — как будто бы легко согласилась Тинг. Но тут же заметила: — А может быть, и нет.
— Давайте на чистоту? — предложил Олег, устав от этой нелепой игры в кошки-мышки. — Разве вы здесь не с той же целью, что и мы — заключить альянс и объединиться, в том числе с англичанами? Если так — к чему все эти экскурсы в историю?
— Мы здесь для того, чтобы изучить предложение об альянсе, — заявила девушка. — Но не более того — пока. Поспешность — мать ошибок.
— Вы читали проект договора? — спросил у нее Светлов, вспомнив об их с Галей завершенном труде.
— Да. И не увидела в нем главного — как мои люди смотут защититься от произвола. Гарантий того, что, передав свои энергетические батареи Форту Виктория, мы не останемся ни с чем.
— Ну, как же?! — удивленно всплеснул руками Олег. — Там же на этот счет целый раздел прописан! С детальными механизмами, схемами, процедурами!
— Когда люди намерены поступать друг с другом честно, вся эта так любимая на Западе юридическая казуистика оказывается излишней. Когда же нет — тем более бесполезной. Договор хорош, если есть судья, к которому можно апеллировать в случае его нарушения, и строгий пристав, готовый восстановить порядок. Здесь же жаловаться будет некому, а значит, вступает в действие древнейшее из прав — право сильного. И, по любому будучи в Альянсе в меньшинстве, мы оказываемся заведомо слабее — то есть уязвимы.
— А почему вы считаете, что англичане — или американцы, или мы, русские, не важно — непременно захотят нарушить договор? — спросил Светлов. — Мир и согласие — они же в интересах каждого!
— В интересах каждого — эксплуатация энергетических батарей. Красивые лозунги о всеобщем благоденствии, расписанные на первом листе договора — лишь прикрывающие это обстоятельство пустые словеса. «Нет постоянных друзей» — помните? Есть вожделенные блага цивилизации. Увеличение количества народу в Альянсе — это не только увеличение срока службы батарей — это еще и умаление возможности каждого конкретного человека по пользованию ими. Колец-ключей всего тридцать — достанутся они не всем.
— Вообще не вижу здесь проблемы, — убежденно заявил Олег. — По крайней мере, такого масштаба, чтобы идти из-за нее на серьезный конфликт. Например, мы с моей… Мы с Галей Измайловой, вторым нашим послом, прекрасно обходимся здесь одним кольцом на двоих! Да, определенные неудобства с этим связаны, но, если задуматься, это же сущая мелочь!
— На двоих — мелочь, — кивнула китаянка. — На троих — уже не такая мелочь: взять те же комнаты — по три они не объединяются. На четверых сложностей еще добавится…
— Но вырастет и срок, в течение которого будет доступна энергия!
— Безусловно. А равно и соблазн присвоить ее всю. Кстати, что касается срока. Англичане делились с вами этой своей теорией о тридцати годах, которые нам, якобы, нужно продержаться?
— Да, — подтвердил Светлов. — Правда, убедительных доводов в ее пользу не привели…
— И не могли привести, — почти перебив его, заявила Тинг. — Все это — лишь их ни на чем не основанные домыслы. Дело в том, посол Светлов, что нам, в Тиньши, тоже кое-что известно. Не только у вас и у англичан летел на «Ковчеге» Чужой. Но если вы своих упустили, мы нашего перед смертью хорошенько расспросили. Инопланетяне больше не следят за нашими успехами и неудачами, подобно нянькам — мы брошены на произвол судьбы. Само по себе это даже к лучшему, но надеяться, будто за некое правильное поведение с Неба последует приз — не стоит. Не будет никакого бонуса через тридцать лет — как не будет его через девять, тридцать девять или девяносто девять. Только то, чего добьемся мы сами, своим трудом!
— Это всего лишь ваша версия, — заметил Олег. Положа руку на сердце, расставаться с надеждой на награду, пусть и изначально призрачной, было жалко. — Вам Чужой мог наговорить одно, англичанам — другое, нам — третье.
— Разумеется, — и не подумала претендовать на обладание абсолютной истиной девушка. — Но на наш взгляд — это всего лишь еще одна причина не принимать поспешных решений. Кстати, раз уж об этом зашла речь: английскую версию мы оба знаем, а что Чужой рассказал вам?
— Про будущую жизнь в колонии — ничего, — признался Светлов. — Он как-то больше за судьбу старушки Земли ратовал.
— Наш тоже с этого начал, — кивнула китаянка. — Но потом, когда взрыва не произошло, разговорился.
— То есть вас он тоже склонял к взрыву? — поднял брови Олег. — И как вы поступили?
— Попытались сберечь Землю, а, значит, и Китай, как же еще?
— Как еще — это вы у англичан спросите, — не сдержал усмешки Светлов. — Или у турок.
— У турок? — быстро спросила Тинг. — У вас есть контакт со Стамбульским «Ковчегом»?
— В каком-то смысле, — буркнул Олег, коря себя за нечаянную проговорку.
— Турция — такая же цивилизация между Европой и Азией, как и Россия, — заметила девушка. — Наверное, вы смогли бы договориться… — она внимательно посмотрела на собеседника — Светлов придал лицу каменное выражение. — Или наоборот, — продолжила китаянка — тем не менее, сделав из увиденного какие-то свои выводы, — жестко столкнуться.
Олег предпочел оставить ее предположения без комментариев.
— Не далеко мы ушли? — спросил вместо этого он, оглянувшись через плечо — от Виктории их отделяло уже никак не менее полукилометра.
— Да, пожалуй, — согласилась Тинг, также посмотрев назад. — Думаю, стоит идти обратно. Тем более, что все, что хотела, я услышала.
Они повернули к форту.
— А я вот главного не понял, — заявил Светлов. — Вы хотите нам что-то предложить? Какую-то альтернативу Альянсу?
— Нет, — покачала головой девушка. — Пока — точно нет. Мы не спешим. Не советуем торопиться и вам. Ни с чем.
— Так ведь время летит, — пожал плечами Олег. — Энергия тратится.
— Несколько дней или даже недель ее расхода погоды не сделают, — заметил китаянка.
«По сравнению с девятью годами — наверное, — подумалось юноше. — А вот с двумя — уже не все так однозначно…»
Больше ничего существенного за время прогулки сказано ими друг другу не было.
22
Планета Новая Земля, форт Виктория, двадцать шестой день в новом мире
Какую цель преследовала Тинг, затевая ту совместную прогулку со Светловым, Олег так толком и не понял, но самого его беседа с китаянкой заставила буквально вгрызться в текст проекта Меморандума — особенно в тот его раздел, которым регулировалось использование колец. По замыслу составителей, изначально квоты планировалось распределять между экипажами заключивших соглашение «Ковчегов» — по сути, между национальными делегациями — но со временем акцент должен был смещаться на каждого человека в отдельности. Сама по себе идея была здравой (типа, не будет «ни эллина, ни иудея, ни варвара, ни скифа», сотрутся национальные границы — исчезнут и старые счеты, если вдруг у кого они приехали в багаже с Земли), и понятно, что идти к этому следовало постепенно. Загвоздка была в другом: чем глубже погружался Светлов в тему, тем отчетливее понимал, что не только меньшинство окажется не застраховано от произвола большинства (чего так опасалась осторожная Тинг) — даже большин