У победителей потерь не было, про китайцев вскользь упоминалось об одном погибшем или раненом — вроде как, вышло это неумышленно, но лес рубят — щепки летят, никто, кажется, по этому поводу особо не переживал.
Наконец галдящая толпа ввалилась в энергоцентр. Не сговариваясь, народ растекся по стеночкам, оставив в центре Мамаева с Тимуром и Аню Руденко. Капитан запустил руку в рюкзак, извлек оттуда одну из золотистых пирамидок, торжественно продемонстрировал ее собравшимся и уже шагнул было к тумбе у стены, как вдруг остановился:
— А где Светлов? — спросил, нахмурившись.
Отсутствие Гали, Веры и рыжего Артема его, похоже, не смутило.
— У себя, наверное, — в установившейся тишине неуверенно ответила Мамаеву Даша Макаускайте.
— Нужно его позвать, — сварливым тоном заявил капитан. — Исторический момент, а он манкируют! Офицер он или где?
— Не надо, — покачала головой Аня. — Не хочет — не надо.
«Не обостряй!» — кажется, добавила она, но так тихо, что с Настиного места эти слова можно было разве что по губам прочесть.
— Ладно, пес с ним, — без особой охоты уступил Мамаев. Приблизившись к тумбе, он занес пирамидку над торчавшей из ниши золотистой треугольной вершиной ее местной сестры-близняшки — батарейки вставлялись последовательно, одна поверх другой.
— Вуаля!
Рука капитана медленно опустилась, погружая пирамидку в гнездо. Мамаев разжал пальцы, свет в комнате мигнул, и внезапно батарейка подскочила вверх, только чудом не угодив Стасу в лоб — тот едва успел отшатнуться. Не попав в цель, золотистая пирамидка со стуком упала на пол.
Народ в комнате охнул.
— Не понял! — сурово сдвинул брови Мамаев, нагибаясь за батарейкой.
— Попробуй немного придержать, не отпускать сразу, — посоветовала ему Аня.
— Да я и так, вроде не сразу…
Подобрав пирамидку, капитан повторил попытку — на этот раз не спеша убирать руку. Свет снова погас, теперь уже не на миг — на несколько секунд.
— Черт, жжется! — послышался в темноте напряженный голос Мамаева. — Сильно жжется, зараза! А-а-а!!! — сорвался он внезапно на крик.
Вспыхнул свет, и одновременно с этим, словно выпущенная из катапульты, батарейка взлетела к потолку, ударилась о него и отскочила на пол. Капитан судорожно тряс в воздухе правой рукой, его ладонь и пальцы наливались болезненной краснотой.
— Что случилось? — спросил кто-то, но ответа ни от кого не получил.
Наклонившись, Тимур осторожно дотронулся пальцем до пирамидки на полу, потом взялся за нее уже смело.
— Совсем не горячая, — заявил он, поднимая глаза на капитана.
— А была как раскаленный утюг! — не сдерживая гримасы, процедил Мамаев.
— Значит, уже остыла, — предположил Тагаев, подходя к тумбе. Но совать пирамидку в гнездо не стал, вместо этого внимательно присмотрелся к верхушке той, что уже торчала оттуда, затем повертел в пальцах свою.
— Что ты там разглядываешь? — баюкая обожженную руку, мрачно бросил капитан. — Одинаковые они все!
— Не совсем, — покачал головой Тимур. — Вот смотри: на нашей у вершины вертикальная риска! А у этой рисок целых три, и расположены они под углом!
— А у остальных, что вы принесли? — спросила Аня.
Мамаев протянул ей открытый рюкзак — лезть внутрь больной рукой капитан, как видно, не захотел. Заглянув внутрь, Руденко достала оттуда еще одну пирамидку.
— Три риски! — констатировала он, разглядев ее со всех сторон. — Наклонные.
Точно такими же — с темя параллельными бороздками — оказались и все семь остальных пирамидок в рюкзаке. Обе «родные» батарейки — Тимур не поленился извлечь верхнюю и сравнить с нижней — имели по одной-единственной линии у вершины.
— И… кто мне, черт возьми, объяснит, что все это значит? — растерянно пробормотал Мамаев, когда осмотр был завершен.
— Это значит, — послышался от двери ровный голос Иноземцевой, — что батареи, оказывается, различаются от крепости к крепости! И чужие нашей просто не подходят! Что ж, поздравляю! Вы развязали войну из-за кучки блестящих безделушек!
26
Планета Новая Земля, Крепость Росс, тридцать третий день в новом мире
— Получается же, — задумчиво проговорил Олег, — что немцам наши батарейки тоже не подходят?
Узнав от Насти о случившемся в энергоцентре, столь многое открывавшем в новом свете, Светлов счел своим долгом, отринув личные обиды, подняться в рубку, где Мамай, Аня и, почему-то, Тимур, обсуждали сложившуюся ситуацию.
— Очевидно, так, — кивнул Тагаев из кресла слева от входа, когда-то принадлежавшего Гале.
— Тогда, раз они им, по существу, на фиг не нужны — может быть, стоит, как и предлагала когда-то Ада, попробовать получить их назад по-хорошему? Выменять на что-нибудь?
— На те же китайские пирамидки, — живо подхватила его идею Руденко. — А что? Девять за семь отдадим! Выгодно!
— Не согласятся, — мотнул головой Мамай. — Я бы на их месте ни за что не согласился.
— Ну да, — поддержал капитана Тимур. — Для них-то, конечно, разницы нет, но для нас — огромная, и они это будут знать. За просто так такой сильный козырь никто не сбросит.
— Ну, тогда на что-нибудь другое, — пожал плечами Олег. — На карабин, вон, например, — показал он рукой на М4, который Тагаев бережно пристроил у стены поблизости от своего кресла.
— И останемся с одними мушкетонами? — скривился Тимур.
— Зато с энергией!
— За которой завтра же придут турки или китайцы!
— Ага, с палками и ножами. Мушкетонов на них с лихвой хватит!
— Мушкетон бьет едва на двадцать шагов. Не самый лучший лук — а луки у здешних дикарей появятся в самое ближайшее время, в этом сомневаться не приходится — по меньшей мере вдвое-втрое дальше. Так что в случае серьезной зарубы — нет, не хватит, — заявил Тагаев.
— Так, может, не будет еще никакой зарубы! — упрямился Светлов. — С тех пор, как в первый раз у них не прокатило, турки за все время так и не рискнули к нам сунуться! Может, и с китайцами обойдется!
— Не обойдется, — убежденно покачал головой Тимур. — С китайцами — не обойдется.
— В конце концов, можно просто взять и вернуть китайцам их пирамидки, — заметила Аня. — Раз уж нам они все одно без надобности.
— Может, еще и с извинениями? — желчно бросил Мамай. — Только в обмен на что-нибудь ценное и лишь после того, как немчура вернет нам наши! Иначе что это за двойные стандарты?
— Так никто и не говорит, что вернуть надо сразу, — проговорила девушка. — Потом, когда решим свои проблемы с немцами!
— То есть, сначала все-таки придется отдать карабин? — уточнил Тагаев. — Как хотите, но мне эта идея не нравится.
— Мне тоже не особо, — заметил Мамай. — Разоружаться — последнее дело!
— Даже, если получим взамен семь лет энергии? — прямо спросил Олег.
— Ты их еще проживи потом, эти семь лет — в таком-то враждебном окружении! — бросил капитан.
— Часть этого окружения мы, как бы, сами против себя и настроили! — напомнил Светлов.
— Зато другую часть и настраивать не пришлось!.. Нет, как крайний вариант, я согласен пожертвовать карабином — но только как крайний! — добавил Мамай, резко сбавив тон. — Думайте еще: вы же тут все, типа, умные собрались!
На какое-то время в рубке установилась тишина: поступил приказ думать — все дисциплинированно и задумались.
— Жаль, что Чужая того немецкого воришку прикончила, — нарушила, наконец, первой молчание Руденко. — Если бы только ранила, можно было бы его подлечить и на батарейки обменять…
— Что говорить о том, чего не изменить? — буркнул Мамай.
— Стоп! — подскочил с места Светлов. — Почему не изменить? Очень даже изменить! Аня, ты гений!
— А ты научился мертвых воскрешать? — хмуро поинтересовался у Олега капитан.
— Не воскрешать! — мотнул головой юноша. — И не я! Чужая! Она же теперь в кого угодно может превратиться! Почему не в немца?
— Что, реально в кого угодно? — заинтересованно подался вперед Мамай.
— Ну да! — свои успехи трутень продемонстрировал ему пару дней назад, но тогда все мысли Олега были о другом, и единственная идея, на которую натолкнуло его увиденное — подменить Чужой Мамая и получить через нее контроль над Крепостью. Бред, конечно — не в Мамае вовсе было дело, капитан лишь более или менее адекватно выражал волю большинства. Да и едва ли такой наглый фортель долго остался бы нераскрытым… — Не знаю, конечно, как у нее обстоит дело с покойниками — ей же не только внешний вид нужно скопировать, но и образ мыслей, — уточнил Светлов. — И все же…
— Погоди, — перебила его Аня. — В кого угодно — это значит, и в любого из нас?
— Да, — кивнул Светлов. — Но сейчас не это важно…
— А, по-моему, именно это! — ледяным тоном проговорила Руденко. — Вот что, ребятки: мое терпение в отношении этого чудовища исчерпано!
— А то ты не знала, что она умеет превращаться! — буркнул Олег.
— Старалась не думать об этом. Видимо, зря: давно нужно было с ней разделаться!
— Снова начинаешь?!
— Так, брейк! — поспешил вмешаться в их спор капитан. — Светлов прав: сейчас важно не это! — твердо заявил он Ане. Поджав губы, та недовольно затихла. — Еще раз, — повернулся Мамай к Олегу. — Чужая может принять облик того немчика?
— Думаю, что да, — кивнул Светлов. — Точнее, уверен, что да. Но лучше у нее самой уточнить.
— Логично, — кивнул Стас. — Вот прямо сейчас пойдем и уточним!
— Без меня! — бросила — вроде как в сторону — Руденко.
— Не вопрос, — усмехнулся капитан. — Ты идешь? — посмотрел он на Тимура.
— Почему нет? — пожал плечами Тагаев. — Прикрою вас, если что, — протянул он руку к оружию. — Это, кстати, к вопросу о том, зачем нам нужен карабин — мушкетон трутня не берет.
— Доброе слово действует на Чужую лучше любого пистолета, — не преминул заметить Олег.
— Буду только рад, если ты окажешься прав, — не стал спорить Тимур, но оружие привычно повесил на плечо.
Когда они трое явились в бокс, Чужая смирно сидела на койке в личине Дили. Светлов коротко изложил ей, что от нее требуется.