Лег на сосновый пол и принялся растягивать мышцы. Упражнения давались с болью и трудом. Лечь на спину, поднять ноги, подтягивать голову к коленям. Лежа на животе, одновременно поднимать подбородок и ноги. Медленные отжимания от пола; боль сразу же пронзила плечо и спину. Сесть на пол, согнуть ноги в коленях и медленно опускаться назад, чтобы, почти касаясь спиной пола, задержаться в этом положении и снова подняться. Тело Майкла блестело от пота. Кровь пульсировала в венах и наполняла мышцы, сердце сильно билось. «Шесть дней, — тяжело дыша, думал он. — Я успею».
Женщина, в темно-русых волосах которой была заметна седина, принесла ему обед: протертые овощи и мелко нарубленное мясо, похожее на кашу.
— Детское питание, — объявил ей Майкл, но съел все без остатка.
Потом приходил доктор Стронберг, чтобы снова осмотреть его. Жара не было, и хрипы в легких уменьшились. Но зато у него разошлось три шва. Стронберг строго-настрого наказал ему оставаться в постели и отдыхать.
Позже, вечером, отведав очередную порцию мелко нарубленного вареного мяса, Майкл встал с постели и открыл окно. Он ускользнул из дома, оказавшись среди тишины ночного леса, и там, стоя под вязом, начал превращаться в волка. За время превращения у него разошлись швы, но рана на бедре больше не кровоточила. Это был еще один заживший шрам в его коллекции. И вот уже волком он бежал через лес, вдыхая свежий, ароматный воздух. Он заметил белку и успел вцепиться в нее, прежде чем она взобралась на дерево. Истекая слюной, он пожирал сырое мясо, а затем, выплюнув кости и шкурку, возобновил свою прогулку. В домике фермера, примерно милях в двух от докторского особняка, учуяв волка, залаяла и завыла собака. Майкл остановился и задрал лапу у угла забора. Пусть пес знает свое место.
Он сидел на вершине травянистого холма и смотрел на звезды. В такую божественную ночь перед ним снова вставал вопрос: кто есть ликантроп в глазах Господа?
И Майклу начало казаться, что после того, как ему довелось увидеть братскую могилу Фалькенхаузена, после смерти Мышонка и навязчивых воспоминаний о том, как Железный крест вырвали из сломанных пальцев мертвой руки, он знает ответ. Даже если он не прав, и такой ответ пока вполне приемлем.
Ликантроп есть мститель, посланный Господом.
Сделать предстояло еще очень многое. Майкл знал, что Чесна — смелая женщина, даже слишком смелая, но у нее не было никаких шансов в одиночку, без него, пробраться на остров Скарпа, а затем благополучно покинуть его. Он должен быть ловким и сильным, чтобы суметь стойко вынести все, что уготовано им судьбой.
Но на деле он оказался слабее, чем думал. Превращение отняло у него много сил, и теперь он лежал под звездным безоблачным небом, положив голову на лапы. Майкл спал, и ему снился волк, который тоже спал и видел во сне себя заснувшим человеком, которому приснилось, будто бы он волк, которому снится сон.
Он проснулся на восходе солнца. Все вокруг зеленело, но у этой земли было черное сердце. Поднявшись, он отправился домой, возвращаясь по своим следам. Почти рядом с домом он был уже готов снова превратиться в человека, когда сквозь пение ранних птиц до его слуха донесся еле уловимый шум радиопомех. Он пошел на звук и приблизительно в пятидесяти ярдах от дома наткнулся на шалаш, накрытый сверху маскировочной сетью. На крыше была установлена антенна. Он затаился в зарослях кустарника и слушал. Наконец помехи прекратились. Один за другим прозвучали три сигнала. Потом раздался голос Чесны, говорившей по-немецки:
— Вас слышу. Продолжайте.
Ей ответил далекий мужской голос:
— Вопрос с концертом решен. Бетховен, как и планировалось. Ваши билеты должны быть выкуплены как можно скорее. Конец связи.
И после треск пустого эфира.
— Готово, — сказала Чесна кому-то в шалаше.
Мгновением позже из шалаша появился Бауман и, взобравшись на стремянку, снял с крыши антенну. Вслед за ним вышла Чесна, темные круги под глазами были доказательством того, что выспаться ей не удалось. Она пошла через лес к дому. Майкл бесшумно следовал за ней, скрываясь среди зеленеющих зарослей. Он вдыхал аромат ее тела и вспоминал их первый поцелуй в холле «Рейхкронена». Теперь он чувствовал себя намного лучше; силы возвращались к нему. Еще несколько дней отдыха, еще несколько ночных вылазок на охоту в погоне за сырым мясом и кровью, которые были ему так необходимы, и…
Он сделал еще шаг и едва не наступил на перепела, который с пронзительным криком вспорхнул у него из-под лап.
Чесна резко обернулась; в руке у нее был «люгер». Она увидела его; их взгляды встретились. Он видел ее испуганные глаза — она навела на него пистолет и нажала на спусковой крючок.
Пистолет выстрелил; прямо над головой Майкла от ствола дерева отлетел большой кусок коры. Она снова выстрелила, но черный волк уже бесследно исчез. Развернувшись, Майкл со всех ног бросился обратно в заросли; третья пуля просвистела у него над спиной.
— Фритц! Фритц! — кричала Чесна Бауману, пока Майкл удирал, продираясь сквозь кусты. — Волк! — крикнула она подбежавшему Бауману. — Он стоял прямо вот здесь и смотрел на меня! О господи, я никогда не видела волка так близко!
— Волк? — В голосе Баумана слышалось сомнение. — Но здесь не водятся волки!
Майкл мчался по лесу, направляясь к дому. Сердце его тяжело билось: две пули прошли совсем рядом. Он лежал в зарослях и спешил поскорее превратиться в человека; кости болели, занимая привычное положение в суставах, а клыки с хлюпающими щелчками уходили обратно в десны. Своими выстрелами Чесна, наверное, перебудила весь дом. Вскочив с земли, он влез в комнату через открытое окно и тут же захлопнул его за собой. С улицы была слышна перекличка голосов, тревожно спрашивающих друг у друга, что случилось. Майкл бросился в постель и натянул одеяло до подбородка. Несколько минут спустя дверь открылась, и в комнату вошла Чесна.
— Я решила, что ты уже проснулся. — Видно было, что она еще не пришла в себя, и он чувствовал запах порохового дыма. — Ты слышал выстрелы?
— Да. Что происходит? — Майкл сел на кровати, делая вид, что он встревожен.
— Меня чуть не сожрал волк. В лесу, совсем рядом с домом. Он смотрел на меня, и у него… — Она неожиданно замолчала.
— И что у него? — допытывался Майкл.
— У него были зеленые глаза, а сам он был весь черный, — тихо сказала она.
— А я думал, что волки серые.
— Нет, — проговорила Чесна, пристально вглядываясь Майклу в лицо, как будто видела его в первый раз. — Не все.
— Я слышал два выстрела. Ты попала?
— Не знаю. Может быть. Но это была не собака.
— Ну, слава богу, что он тебя не тронул. — Майкл почувствовал запах готовящегося завтрака: сосиски и оладьи. Пристальный взгляд Чесны начинал его беспокоить. — Если бы твой волк был таким же голодным, как я, то тебе бы не поздоровилось.
— Да, наверное.
«О чем я думаю? — мысленно спрашивала себя Чесна. — О том, что у этого человека черные волосы и зеленые глаза, и у волка точно такие же? И что из этого? Я, должно быть, схожу с ума, это надо же, подумать такое!»
— Фритц говорит, что в этих местах не водятся волки.
— А ты предложи ему прогуляться ночью по лесу. — Майкл сдержанно улыбнулся. — Я бы сам не пошел.
Чесна знала, что все это чушь, в этом нет и не может быть никакого смысла, и все же… нет, нет! Этого не может быть! Такое происходит только в старых сказках, которые рассказывались ночью у костра, под завывания ледяного зимнего ветра. Сейчас не те времена!
— А как тебя все-таки зовут? — наконец сказала она. — Лазарь называет тебя Галатиновым.
— Это имя мне было дано при рождении. Я урожденный Михаил Галатинов. Когда получил британское подданство, стал Майклом Галлатином.
— Майкл, — повторила Чесна, словно пробуя его имя на слух. — Я только что получила радиограмму. Высадка запланирована на пятое июня, вопрос о переносе встанет лишь в случае плохих погодных условий над Ла-Маншем. Наше задание остается прежним: найти «Железный кулак» и уничтожить его.
— Я успею.
Цвет его лица сегодня казался ей здоровее. Как будто после зарядки. Или просто он хорошо выспался?
— Я в этом не сомневаюсь, — сказала Чесна. — Лазарь тоже поправляется. Вчера мы с ним долго разговаривали. Он неплохо разбирается в самолетах. Если в пути у нас вдруг возникнут неполадки с двигателем, думаю, его помощь нам пригодится.
— Мне бы хотелось увидеться с ним. Как тут насчет одежды?
— Я спрошу у доктора Стронберга, можно ли тебе встать с постели.
Майкл хмыкнул.
— И скажи ему заодно, что я еще хочу оладий.
Чесна принюхалась и тоже почувствовала доносившийся из кухни запах.
— У тебя, наверное, очень острое обоняние.
— А то как же!
Чесна замолчала. И снова эти мысли — безумные, лишенные всякого смысла — начали лезть ей в голову. Она поспешила поскорее отделаться от них.
— Для вас с Лазарем кухарка сварит кашу из толокна. Вы еще не готовы для тяжелой пищи.
— От этой размазни я мог сдохнуть с голоду и в Фалькенхаузене, если это именно то, чего сейчас добиваешься ты и твой добрый доктор.
— Просто доктор Стронберг хочет, чтобы твой организм смог поскорее восстановить силы.
Чесна подошла к двери и остановилась на пороге. Она глядела в его зеленые глаза, и ей казалось, что у нее волосы встают дыбом. Ведь это глаза того самого волка, думала она про себя. Нет-нет, это просто невозможно! Так не бывает!
— Я загляну к тебе попозже, — сказала Чесна и скрылась за дверью.
Майкл нахмурился. Пули угодили почти точно в цель. Ему казалось, что он даже догадывается, о чем думает Чесна; разумеется, она не придет к верному решению, но зато впредь ему придется быть с ней осторожнее. Он почесал заросший щетиной подбородок и взглянул на руки. Под ногти набилась темная лесная земля.
Через несколько минут Майклу принесли завтрак — жидкую кашу из толокна. Немного попозже объявился и Стронберг. На этот раз он сообщил, что жара больше нет, но зато бранил пациента за разошедшиеся швы. Майкл признался, что вставал с постели, чтобы сделать несколько легких гимнастических упражнений, доктору следует разрешить ему встать с постели и ходить по дому. Сначала Стронберг был решительно против, но потом пообещал подумать. Не прошло и часа, как к нему в комнату принесли про