й логистики мирного и не очень вторжения бедной молодежи в богатые страны. Это и есть режим с обострением применительно к демографии.
Во-вторых, если население планеты растет в арифметической прогрессии, то энергопотребление – в геометрической. С каждым годом быт, экономика и социальные инфраструктуры требуют все большего количества энергии. Эта тенденция действует по нарастающей с начала первой промышленной революции. При этом нет свидетельств, что общее энергопотребление будет в будущем расти меньшими темпами, чем в прошлом. Некоторые аналитики как в России, так и за рубежом в качестве позитивного факта выделяют снижение энергопотребления, требуемого для обеспечения прироста на 1 % внутреннего валового продукта в развитых странах. Не углубляясь в детали, отметим, что в данном случае мы имеем дело не с улучшением ситуации, а со статистическим фокусом. Значительная часть стран мира включает в ВВП разнообразные услуги – от финансовых до маркетинговых, – а также аренду помещений, оказание ряда государственных услуг и т. п. При этом их доля в ВВП, например, Соединенных Штатов или Великобритании постоянно растет. Очевидно, что маркетинг предполагает меньшее энергопотребление, чем, скажем, необходимо на производство автомобиля. Если же сопоставить энергоемкость производства основных видов изделий в натуральном выражении, то выяснится, что в процессе замены рабочей силы, как фактора производства, автоматизированными станками и роботами она только растет. Т. е. чем скорее идет роботизация, чем быстрее возвращается производство из Китая и Юго-восточной Азии в США и Западную Европу, тем выше темпы энергопотребления.
В-третьих, имеет место повышение турбулентности климата, а также статистически зарегистрированное увеличение землетрясений различной силы, торнадо, ураганов и т. п. Даже если не касаться наиболее спорной темы – потепления климата – нельзя не отметить, что природная среда на планете буквально из года в год становится все более экстремальной. Понемногу нормой становятся засухи, ливневые дожди, периоды аномально жаркой и необычно холодной погоды и т. п. Отчасти эти явления порождены человеческой деятельностью. Отчасти они связаны с естественным циклом геоактивности. Исследователи установили, что малые циклы геоактивности имеют продолжительность примерно в 12–15 тыс. лет. Согласно последним археологическим исследованиям на многих континентах – от гор Латинской Америки до долины пирамид в Египте, от предгорий Тибета до прибрежных вод Ирландии – находится большое число следов гигантских катаклизмов, произошедших примерно за 10 тыс. лет до н. э., и так или иначе отраженных в легендах народов мира. Любопытно, что один из последних официальных документов ГРУ ГШ Вооруженных сил СССР был как раз посвящен ожидаемому в начале XXI века переходу Земли в режим экстремальной погоды и необычной геоактивности.
В-четвертых, человечество стремительно превратилось в цивилизацию мусорщиков. В 2015 году международная группа экологов, технологов и компьютерщиков по заданию японского правительства провела количественные оценки проблемы мусора. В данном контексте уместно привести несколько цифр. Если в 1980 году 1 % прироста потребления в странах ОЭСР (Организация экономического сотрудничества и развития, включающая ведущие страны мира) требовал прироста на 1,8 % отходов и мусора, то в 2017 году на 1 % прироста потребления количество мусора, отходов и загрязнений нужно приростить на 2,1 %. По выпуску промышленной продукции соответствующие показатели составили 2,3 %, и 3,1 %. Иными словами, мусора, загрязнений и ущерба ландшафту, воде и воздуху человечество создает значительно больше, чем увеличивает производство и потребление. В значительной степени это объясняется следующим. Вместо автоматизации и роботизации человечество пошло по пути перенесения производства в бедные, экологически нетребовательные страны мира с низкой зарплатой рабочих. Как уже отмечалось выше, вместо повседневного применения роботов массовое производство обеспечили китайские кýли. Именно Китай стал мировой фабрикой, куда перешло производство из Северной Америки и Европы. Помимо прочего китайцы заплатили за это разрушением экологии, загрязнением воздуха в главных мегаполисах, скачкообразным ростом онкологических заболеваний, заболеваний, связанных с органами дыхания и т. п.
В-пятых, с 70-х годов прошлого века из пятилетия в пятилетие падают темпы экономического роста, повышения эффективности производства и нормы прибыли. Несмотря на наращивание энерго– и механовооруженности, переломить тенденцию к снижению темпов прироста эффективности и результативности так и не удалось. Это связано не только с тем, что была заторможена научно-техническая революция, а многие прорывные технологии были просто заблокированы. Не меньшее, а возможно большее значение имел тот факт, что уже к началу XXI века для капиталистической экспансии, по сути, не осталось районов, за исключением зон войны на Ближнем и Среднем Востоке и зоны нищеты в Южной тропической Африке. Как справедливо доказала еще в 20-е годы прошлого века Роза Люксембург, основной закон капитализма связан с получением и капитализацией прибыли и требует внешних для капитализма зон. Последняя такая гигантская зона, включавшая СССР и его союзников, приказала долго жить на рубеже 80-х – 90-х годов прошлого века. Гибель СССР и его сателлитов продлила примерно на 30–35 лет существование капитализма как главного уклада мировой экономики. Однако советские запасы не только полностью съедены в России, но и подошли к концу на Западе. Поля для экспансии больше нет. Жить в кредит у будущего для домохозяйств, бизнеса, да и большей части государств тоже не представляется возможным. При полной занятости, существующей в настоящее время в развитых капиталистических странах для внутреннего разделения труда тоже нет места.
Поскольку все три пространства или условия капиталистического воспроизводства, а именно наличие внешней некапиталистической зоны, возможности кредитной накачки экономики и потенциал углубления разделения труда исчерпаны, глубокий системный, а вероятнее всего, терминальный кризис капитализма неизбежен в самые ближайшие годы. Этот кризис по понятным причинам будет гораздо сильнее и разрушительнее, чем кризис 2008–2009 годов и Великая депрессия на переломе 20-х – 30-х годов прошлого века.
В-шестых, успехи медицины имеют и оборотную сторону. В развитых странах мира в последние 100 лет человек успешно боролся с природой и сохранял или продлял жизнь людям, в том числе с наследственными болезнями, которые без современного здравоохранения были бы просто обречены умереть при родах, в детстве или молодости. Поскольку эти люди являются полноценным и полноправными членами общества, то они вступают в брак, заводят детей и т. п. Если в Западной Европе и Северной Америке эти процессы начались с конца XIX века, то в Евразии, Китае, Латинской Америке они датируются уже веком XX.
Как бы там ни было, оборотной стороной успехов медицины и роста продолжительности жизни стал отрицательный отбор и ухудшение генно-наследственных характеристик человечества. Ухудшение биологических параметров накладывается на когнитивный переход, связанный с развитием интернета и различного рода коммуникаторов. Это развитие привело к постепенному вытеснению рационального мышления, здравого смысла, базировавшихся на классическом образовании и текстовой или книжной культуре. Им на смену пришла видеокультура, решительно отодвинувшая в сторону книги и превратившая в видеоряды и игровые виртуальные пространства основные каналы получения человеком информации о мире. Это не могло не привести к широкомасштабному распространению клипового сознания.
Таким образом, едва ли не наиболее опасный с момент прохождения человеческой популяций бутылочного горлышка примерно 60 тыс. лет назад период существования цивилизации люди встречают не с самым крепким здоровьем, различными невротическими отклонениями и клиповым сознанием.
Наконец, в-седьмых, на протяжении последних 50 лет с неотвратимостью смены дня и ночи действовала закономерность увеличения разрушительной мощи отдельного индивидуума или малой группы. Эта закономерность получила название парадокс Станислава Лема. В своей без преувеличения гениальной работе «Сумма технологий» он, наряду с прочим, предсказал лавинообразное нарастание рисков, связанных с тем, что отдельный человек или малая группа могут получить и даже разработать не только оружие массового, но и тотального уничтожения. В первую очередь, по его мнению, к такого рода оружию относятся программируемые биовирусы, кибероружие и нановооружение, которое пока человечество не освоило. Еще в 1967 году Лем отмечал, что, скорее всего, войны между государствами сменятся противоборством государств с террористическими группами, сетями и одиночками. Поскольку ломать – не строить, разрушительная мощь в перспективе, по его прогнозу – до 2030–2050 годов будет нарастать значительно быстрее, чем эффективность средств обороны.
Прогнозы, сделанные американскими, советскими, израильскими исследователями и экспертами и зафиксированные в открытых источниках информации, сбываются за последние 15–17 лет с регулярностью прохождения японским поездом железнодорожных станций. Поскольку в течение истекших почти 30 лет прогнозы подтверждаются, нет никаких оснований полагать, что ситуация изменится в следующие годы и десятилетия. Впереди человечество ждет, пожалуй, самый рискованный и опасный этап существования с момента прохождения им второго бутылочного горлышка, которое палеогенетики относят примерно к 12–14 тыс. лет назад. Тогда человеческая популяция, по оценкам палеонтологов и генетиков, сократилась до нескольких тысяч человек и находилась под угрозой исчезновения. Но выжила.
Часть IIОт футурошока к хронотрешу
Глава 1. Демографические риски
Основополагающим процессом, определяющим ближайшее будущее человечества, являются демографические процессы. Подавляющее большинство академических исследователей, разведывательных аналитиков и практикующих политиков полагают, что именно демографические процессы в силу своей самодостаточности имеют инерционный характер и не поддаются жесткому целенаправленному управлению.
При этом в течение последних 100 лет различные страны и глобальные сообщества пытались управлять динамикой народонаселения. Политикам и элитам представлялось, что управляющие воздействия ведут к запланированным результатам. Однако каждый раз оказывалось, что на короткой дистанции результаты приводили к неожиданным, в основном негативным, последствиям.
В настоящее время происходит процесс демографического перехода. Это – одно из главных событий человеческой истории последних трех столетий. Демографический переход для населения мира представляет совершенно особый период, связанный с резким замедлением темпов роста населения. Впервые демографические процессы привлекли к себе внимание после публикаций Томаса Мальтуса. Современный же взгляд на демографию сложился под влиянием работ американского демографа Фрэнка Ноутстейна, голландского аналитика Ван де Каа, австрийского физика и математика Хайнца фон Ферстера и главного аналитика Rand Corporation Кингсли Дэвиса.
В докладе, подготовленном Rand в 60-е годы прошлого века для президента Кеннеди, указывалось, что «на протяжении 99 % человеческой истории рост населения Земли был похож на медленное и неуверенное движение пламени по длинному тонкому фитилю, пока, наконец, огонь не достиг порохового заряда и не взорвался. В течение миллиона или более лет численность людей на планете оставалась либо постоянной, либо увеличивалась с бесконечной медлительностью, временно расцветая в некоторых областях мира, но в других районах почти не зная роста… Даже после появления сельского хозяйства население мира росло настолько медленно, что по современным стандартам казалось стационарным. И лишь после начала промышленной революции в XVIII, XIX и XX веках население стало расти опережающими темпами. Из года в год увеличивался не только прирост населения, но и его темпы».
Сегодня среди исследователей и аналитиков продолжает оставаться влиятельной теория гиперболического роста с последующим резким замедлением. Суть этой теории, впервые сформулированной знаменитым математиком фон Ферстером, состоит в том, что численность населения планеты будет стремительно нарастать по экспоненте, и в итоге уже в районе примерно 2036 года превысит все мыслимые размеры. К настоящему моменту можно утверждать, что этот сценарий не случится.
Тема демографии, наряду с противостоянием с СССР в Холодной войне, в значительной степени определяла внешнюю и внутреннюю политику Соединенных Штатов во второй половине XX века. Не зря одним из важнейших следствий американо-китайского сближения в конце 60-х – начале 70-х годов было согласие Китая – самой населенной и быстрорастущей по численности населения страны мира – на резкое ограничение рождаемости, обеспеченное не только медицинскими, но и запретительными административными мерами. Возможно, именно это решение сыграло судьбоносную роль в динамике глобальной демографии. Начиная с 80-х годов прошлого века наблюдается непрерывное снижение темпов роста населения, которое получило название второго демографического перехода. Более того, целый ряд демографов полагают, что в районе 2030–2035 годов численность населения мира стабилизируется.
Процессы демографии еще со времен основания Римского клуба постоянно находятся под пристальным вниманием политиков. Как правило, они обращают внимание, прежде всего, на темпы прироста населения и анализируют зазор между динамиками рождаемости и смертности. Лишь в последнее время в центре внимания, наряду с рождаемостью и смертностью, стала проблема миграции.
До сих пор демографы продолжают снабжать действующих политиков и разведывательное сообщество весьма противоречивыми гипотезами относительно резкого замедления темпов роста населения в последние 30 лет с вероятной перспективой выхода в районе 2030–2035 годов на плато стабильной численности населения планеты. Значительная часть из них на основании перелома динамики делает вывод о кризисе человечества, исчерпании его жизненных сил и угасании творческих возможностей. Представляется, что данный вывод не справедлив. Как известно, человечество является единственным биологическим видом, который на протяжении истории демонстрировал способность к резкому увеличению популяции. Как правило, основные виды животного мира в рамках ценозов стараются поддерживать стационарную численность, а резкое увеличение или уменьшение рассматривается как патология.
Однако более важно другое обстоятельство. Представленные выше выводы сделаны на основе умозаключений и качественных соображений. Если же обратиться к статистике, то ситуация станет более прозрачной и понятной. Промышленная революция действительно резко изменила характер воспроизводства. Широкое использование технологий, в том числе жизнесберегающих, и максимизация производства продовольствия привели в Европе и Северной Америке, начиная с конца XIX века, к устойчивому снижению смертности. Она утратила роль системного регулятора численности населения. Уже в XX веке, в ответ на снижение смертности, а также в результате улучшения здравоохранения и роста уровня жизни с распространением потребительских ценностей, наметилась устойчивая тенденция к снижению рождаемости. В результате население постепенно старело.
То, что произошло в последние 50 лет с глобальной популяцией невозможно понять без учета региональных особенностей динамики численности народонаселения. То, чем оперируют демографы, а именно глобальными показателями рождаемости, смертности и численности – это средняя температура по больнице. Она скрывала и скрывает совершенно разные, иногда противоположные, процессы в региональном разрезе.
В Европе и Северной Америке еще с начала XX века началось падение темпов роста народонаселения, а с конца XX века произошла стабилизация численности населения большинства стран мира. В Китае эти процессы начались в последнюю четверть XX века, а в остальном мире – в начале XXI века.
Таким образом, налицо общемировой процесс, связанный со снижением смертности, а затем и рождаемости по мере роста доходов населения на основе освоения достижений индустриальных и постиндустриальных технологий. Казалось бы, можно однозначно сделать вывод, что предостережение Римского клуба об опасности демографических процессов для будущего человеческой цивилизации оказались ошибочными. Однако это не так.
Действительно, дав неправильный прогноз будущей динамики численности населения, Римский клуб, тем не менее, с опережением спрогнозировал дестабилизирующую роль демографических процессов для будущего цивилизации. Правда, эта дестабилизирующая роль связана не с динамикой рождаемости и смертности и соответственно неконтролируемым ростом населения, а с динамикой миграционных процессов.
Миграция в первой трети XXI века
В истории человечества всегда наблюдались миграционные потоки. Их влияние на судьбы государств и империй было различным. Хорошо известно, что так называемое «переселение народов», а именно интенсивное движение алтайских, тюркских, германских и славянских племен из Южной Сибири в Европу, по сути, покончило с Западной Римской империей. Многие политики предостерегают жителей Западной Европы и Северной Америки, что если не принять срочных мер в отношении миграции из Азии и Африки, они могут повторить судьбу древних римлян.
Действительно, еще до падения Западной Римской империи в течение III–IV веков нашей эры произошло замещение коренных италийцев и галлов на территории Западной Римской империи на германские племена и отчасти выходцев из Восточной Азии. В результате, сначала в населении Западной Римской империи скачкообразно возросла доля мигрантов из-за Рейна и из азиатских степей, а уже затем ослабевшая империя достаточно быстро пала под натиском новых пришельцев из Восточной Европы и из-за Рейна.
Проверенные статистические данные свидетельствуют, что в последние 25 лет новые миграционные потоки, особенно с Ближнего Востока, Передней Азии, Северной и отчасти Тропической Африки, Центральной Азии и Латинской Америки вносят все возрастающий вклад в формирование населения Европы, Северной Америки, Австралии, Новой Зеландии, стран с господствующим славянским населением на постсоветском пространстве. В начале XXI века миграционный прирост стал главным компонентом еще сохраняющегося прироста населения в большинстве стран ЕС, а также в России, на Украине и в Беларуси.
Миграция способна привести к существенным изменениям этнического, культурного и религиозного состава населения принимающих стран, Особенно ярко это проявляется, если в миграционные потоки вовлекается население, для которого характерны сложные многопоколенческие семьи, кланово-родовая организация сообществ и высокая рождаемость.
Северо-восточный университет Бостона провел расчеты изменения соотношения мигрантов и коренного населения стран ЕС, США и России. Во всех этих странах от 25 до 35 % населения не позднее 2045–2050 годов будут составлять мигранты в первом или втором поколениях. При такой доле мигрантов неизбежна трансформация жизненных стандартов, культуры и уклада жизни в целом на данных территориях.
Как показывают антропологические исследования при наличии в составе населения более 15 % носителей другого культурного кода, преимущественно молодого – до 40 лет – неизбежными становятся культурные трансформации коренного населения. Одновременно резко, иногда на порядки, увеличивается доля межэтнических браков в общей численности вступающего в брак населения.
Хотя точный количественный анализ происходящих процессов осуществить невозможно, есть основания полагать, что приведенные выше соображения являются императивами и не могут быть изменены даже при проведении активной государственной политики, нацеленной на сокращение миграции. История человечества свидетельствует, что мощные миграционные потоки всегда и везде приводили к необратимым культурно-поведенческим трансформациям коренного населения и более того вели к формированию новых народов, даже при сохранении базового языка.
Американское общество и миграция
Администрация президента Д. Трампа осуществляет широкий комплекс мер по пресечению незаконной миграции. При этом численность проживающих на территории США незаконных мигрантов не превышает в настоящее время 11,4 млн. человек, что составляет менее 3 % всего населения Соединенных Штатов. Соответственно целенаправленные усилия по пресечению незаконной миграции, имеющие большое значение для укрепления правопорядка, борьбы с организованной преступностью, перераспределением средств федерального бюджета на нужды граждан США, а не на выплаты нарушителям закона, не смогут оказать сколько-нибудь серьезного влияния на долгосрочные демографические процессы в Соединенных Штатах. Страна, состоявшаяся как нация мигрантов, таковой и останется на всю обозримую перспективу.
Бюро цензов США опубликовало в 2017 году очередной прогноз структуры населения США по этническому признаку (%):
Еще в 1950 году белое, нелатиноамериканское население США составляло 87 % всего населения страны и соответственно полностью определяло жизненные ценности, культуру, образование и политическую активность. В 2050 году, а возможно и раньше белое нелатиноамериканское население останется крупнейшей этнической группой в стране, но перестанет быть большинством. Фактически страна превратится в сообщество меньшинств. Это неизбежно изменит до неузнаваемости не только культурный ландшафт, черты гражданского общества, но и политические расклады в стране.
Главный фактор изменения соотношения долей разных этнических групп населения в общей его численности – это в основном миграция, и в меньшей степени разница в уровне рождаемости. Что касается этого показателя, то он в настоящее время практически одинаков у белых, афроамериканцев и азиатов. Что касается латиноамериканцев, то их рождаемость примерно на треть выше, чем в среднем по стране и примерно в полтора раза выше, чем у белых американцев.
При этом латиноамериканские семьи имеют ярко выраженный межпоколенческий характер, когда под одной крышей или в тесном контакте живут три поколения семьи, связанные прямым и косвенным родством. Также латиноамериканцы отличаются гораздо большим уровнем социальной взаимопомощи, внутриэтнической солидарности и взаимодействия по сравнению не только с белыми, но и с афроамериканцами.
Надо иметь в виду и еще одно обстоятельство, часто упускаемое демографами. Если среди белых американцев доля атеистов, агностиков и пассивно верующих (не посещающих по воскресеньям и религиозным праздникам церковь) составляет около 45 %, а среди молодежи – 70 %, среди афроамериканцев соответственно 50 % и 75 %, то верующие католики-латиноамериканцы составляют 85 % от численности всей этнической группы, и более 75 % среди молодежи.
Западная Европа
Миграционная ситуация в отдельных странах ЕС значительно различается. Наиболее острая ситуация сложилась с Германии. В соответствии с центральным регистром, к иностранцам относят лиц, имеющих вид на жительство или долгосрочную рабочую визу. Таким образом, в настоящее время в Германии более 13 % населения это иностранцы.
В силу отсутствия официальной конфессиональной статистики в Германии, имеются только оценочные показатели численности граждан Германии, исповедующих ислам. Согласно данным германского правительства, таковых в настоящее время 5 млн. В то же время, по сведениям Центра демографии в Гамбурге, выполнившего исследование по заказу партии «Альтернатива для Германии», в 2017 году в Германии находилось 7,5 млн. мусульман или примерно 8 % населения. К 2025 году, согласно этому докладу, численность мусульман увеличится до 12–14 млн. человек и составит около 15 % населения страны.
Германия прошла точку невозврата в отношении сохранения традиционной исторической идентичности. У коренного населения нет иного выхода, как смириться с превращением Германии в мультиэтническое общество.
Германская проблема в значительной степени заключается в том, что целенаправленная законная инфильтрация иных этнических групп была выбрана как основное направление обеспечения рабочих неквалифицированных мест кадрами еще в 60-е годы прошлого века. Еще тогда в городах Германии стали формироваться сначала турецкие, а затем боснийские и косовские кварталы.
Особо неблагоприятная картина сложилась в Германии в последние три-четыре года. Если еще в 2014 году, по данным Федерального управления статистики, примерно половина зарегистрированных иностранцев составляли представители культурно близких стран ЕС и других стран европейского региона, прежде всего России и Украины, то в последние годы картина коренным образом изменилась. По данным Федерального управления статистики в 2015–2017 годах около 35 % законных мигрантов составили сирийцы, 15 % – афганцы, и 11 % – иракцы. Что же касается почти миллиона незаконных мигрантов, проживающих в лагерях на территории Германии, то практически все они выходцы из стран Ближнего и Среднего Востока. При всем желании Германия не может сегодня обойтись без мигрантов, на долю которых приходится более 2/3 рабочих мест с тяжелыми и вредными условиями труда, либо требующих больших физических нагрузок.
Мусульманская община Франции на сегодняшний день является крупнейшей в Европе. Сколько мусульман проживает во Франции? На этот простой вопрос не так легко ответить. Как ни странно, это один из самых оберегаемых секретов страны. Причина сокрытия официальной статистки может быть связана с тем, что французские власти толерантно отказываются признавать связь между мусульманским населением и террором.
Впрочем, цифры говорят, что в Марселе – втором по величине городе Франции – из 850 000 жителей 220 000 – мусульмане (по неофициальной статистке, их не менее 40 %). А ведь именно Марсель считается самым небезопасным городом Европы. По данным CSA – структуры, проводящей опросы на основе религиозной принадлежности, – во Франции 6 % мусульман. Неофициальные источники называют совершенно другую цифру: 13–15 %. Это значит, что в 60-миллионной Франции может проживать не менее 9 миллионов мусульман.
А вот какие данные в начале 2016 года опубликовал журнал l’Obs («Новый обозреватель»). Согласно результатам объемного научного исследования, проведенного среди французских школьников, христианами назвали себя 33,2 %, мусульманами – 25,5 %. Пройдет 10–15 лет, и вполне возможно, такие цифры будут отражать общее соотношение христиан и мусульман страны.
Статистика демографии исламского населения в других странах Западной Европы немногим отличается от ситуации во Франции. Вторая по численности мусульман европейская страна – Германия. Здесь, согласно докладу Федерального правительства, зафиксировано около 4 млн. адептов ислама (общая численность населения – свыше 82 млн.), большая часть из которых – сунниты. Однако эта цифра стремительно растет из-за беженцев с охваченного войной Ближнего Востока.
Третье место досталось Великобритании. Здесь среди 65-миллонного населения проживают около 3 млн. мусульман. Больше всего их в Англии и Уэльсе и практически нет в Шотландии и Северной Ирландии. Специфика Великобритании в том, что тысячи коренных британцев приняли ислам, и эта цифра с каждым годом растет.
В целом, согласно наиболее авторитетным центрам, занимающимся демографическим прогнозированием, в Европе в течение прогнозируемого период до 2035 года сложится примерно следующая ситуация. По мнению демографов, работавших в рамках проекта Pew Forum of Religion and Public, численность мусульманского населения ЕС к 2030 составит около 9 %. Организация Mapping the Global Muslim Population называет меньшую цифру – 12 %, в том числе в западноевропейских странах ЕС – 17 %.
Русский крест
Россия является единственной страной, входящей в число топ-50, у которой с 1991 года наблюдается устойчивое снижение численности населения. За 26 лет естественный рост населения за счет превышения показателей рождаемости над смертностью имел место только в 2013, 2014 и 2015 годах. Начиная с 2016 по 2035 год будет иметь место феномен, получивший название в демографической науке – Русский крест. А именно, устойчивое превышение показателей смертности над рождаемостью в масштабах, с трудом компенсируемых внешней миграцией. В течение всего прогнозируемого периода расхождение между рождаемостью и смертностью будет увеличиваться. Это связано с последствиями демографических тенденций в 80-х – 90-х годах прошлого века и первое десятилетие нынешнего. В период Горбачева имел место резкий рост рождаемости, при некотором снижении смертности, а во времена Ельцина – резкое падение рождаемости при беспрецедентном аномальном увеличении смертности. В настоящее время Россия занимает по уровню смертности 126 место в мире между Сенегалом и Новой Каледонией. В то же время по рождаемости Россия ничем не отличается от Восточной Европы и лишь незначительно превышает показатели западноевропейских стран ЕС.
Согласно данным колледжа НАТО в Брюсселе, количество жителей России к 2035 году сократится с нынешних 141 млн. до примерно 130 млн. человек.
Происходит ускоренное перераспределение населения между регионами. Из года в год уменьшается численность населения Приморья, Дальнего Востока, Восточной Сибири, Европейского Севера, а также прилегающих к нему северо-восточных областей России – районов исторического обитания русского этноса. За 1992–2017 годы численность населения в этих районах уменьшилась на 7 млн. человек. Есть все основания полагать, что процессы еще в более интенсивном темпе продолжатся и в 2018–2035 годы.
Пока русские остаются наиболее многочисленным народом России, оставляя позади все другие вместе взятые народности и национальности. Однако тенденция для русского этноса складывается неблагоприятная. Если в 1989 году русских было почти 120 млн., в 2010-111 млн., то в 2020 году будет не более 103 млн., а в 2025 году – менее 98 млн. человек. Особенно интенсивно численность русского этноса сокращается в Приморье, на Дальнем Востоке, в Восточной Сибири и в северо-восточных районах европейской части Росси.
Численность мусульманского населения значительно колеблется в зависимости от официальных и неофициальных оценок. Согласно данным официальной переписи населения в России в начале десятых годов проживало 20 млн. мусульман. Однако в 2017 году глава Чечни Р. Кадыров заявил в Эр-Рияде о том, что численность граждан России мусульманского вероисповедания оценивается в 32 млн. человек. В публикациях Государственной Думы за 2017 год фигурирует цифра 36 млн. человек из 145 млн. человек, проживающих в России с учетом Крыма.
Есть основания полагать, что неофициальные оценки ближе к реальности, чем данные официальной переписи. Соответственно численность мусульманского населения без мигрантов составляет в настоящее время как минимум 35 млн. человек. В 2017 году РАНХиГС опубликовал доклад, посвященный национальному составу населения Москвы. В нем фигурируют следующие цифры. Русские – 31 %, азербайджанцы – 14 %, татары, башкиры и чуваши – 10 %, украинцы – 8 %, армяне – 5 %, уроженцы государств Центральной Азии – 5 %, корейцы, вьетнамцы, китайцы – 5 %. Чеченцы, дагестанцы, ингуши – 4 %, евреи – 2 %.
Согласно докладу Международной организации по миграции (МОМ) по итогам 2015 года Россия заняла третье место в мире по количеству мигрантов – 12 млн. человек. Из них порядка 2,5 млн. – нелегалы. Из указанной численности не менее 7 млн. приходится на легальных и нелегальных мигрантов из мусульманских стран Центральной Азии – Киргизии, Узбекистана и Таджикистана.
В последние годы из-за долгосрочной рецессии российской экономики резко сократился приток как легальных, так и нелегальных мигрантов. В нулевые – первой половине десятых годов поток мигрантов позволял сохранять численность населения России и компенсировать массовый отток русского населения с Дальнего Востока, из Приморья и Восточной Сибири. В будущем этот фактор либо будет уменьшаться, либо начнет действовать совершенно иначе, чем в первые 15 лет XXI века. Последнее может произойти, если Центральная Азия станет новым регионом гражданский войн с участием террористических организаций типа ИГИЛ[1] и Аль-Каиды[2].
В целом российская демографическая ситуация имеет все черты катастрофы. На ближайшие 15 лет вне зависимости от усилий власти, население России будет стареть, уменьшаться в численности и формировать все более неблагоприятную для обеспечения суверенитета систему расселения. По сути, регионы Дальнего Востока, Восточной Сибири, Приморья и Европейского Севера превратятся из малонаселенных в де факто ненаселенные зоны. Уже сегодня плотность населения в этих регионах на порядки уступает плотности населения на Аляске, в Канаде, на Севере Скандинавии. Также весьма вероятно, что в крупнейших мегаполисах России – Москве, Санкт-Петербурге, Екатеринбурге – большинство населения составят представители мусульманской общины, в основном уроженцы Северного Кавказа и Центрально-азиатских стран с поддержкой поволжских этносов.
Демографические перспективы не только ставят под угрозу территориальную целостность России, но и заставляют всерьез опасаться ее третьего за чуть более 100 лет распада. При этом если российские катастрофы начала и конца XX века приходились на периоды спада глобальных конфликтов, то третья российская катастрофа может оказаться либо триггером, либо кульминацией глобальных кризисных явлений.
Старение Китая
Демографическая ситуация в Китае является наиболее благоприятной в G20. Несмотря на некоторые расхождения между официальной статистикой и расчетами американских и британских демографов, численность населения Китая так или иначе близка к официальной оценке и составляет по состоянию на 2017 год более 1,4 млрд. человек. Китайская диаспора за рубежом, если исключить Тайвань, не столь велика, как представляется аналитикам. Согласно данным ведущего специалиста по Китаю, профессора Висконсинского университета И Фусяня, в настоящее время за рубежом проживает примерно 52 млн. китайцев. За 30 лет, начиная с провозглашения политики открытости, численность китайской диаспоры увеличилась всего на 7 млн. человек.
Наибольшая проблема в Китае связана с переходом, начиная с 80-х годов прошлого века, к политике ограничения рождаемости. Всего с 1991 по 2017 годы официально родилось 470 млн. китайцев, а по данным И Фусяня – 382 млн. В результате Китай в настоящее время занимает первое место в мире по количеству пожилых людей. При этом доля пожилых людей за счет высокой смертности в Китае заметно уступает в настоящее время соответствующим показателям по Великобритании, Германии, Скандинавии, а также Соединенным Штатам.
Однако заметный рост качественного медицинского обслуживания в Китае ведет к резкому сокращению смертности. Поэтому вполне можно ожидать, что примерно к 2025 году демографическая ситуация в Китае станет весьма похожа на текущую демографическую ситуацию в южных странах ЕС.
Значительная доля экономических экспертов полагает, что неблагоприятные сдвиги в возрастной структуре населения Китая не только замедлят экономический рост, но и вызовут серьезную социальную напряженность. Однако стоит прислушаться к мнению И Фусяня о том, что демографические перемены в Китае вряд ли серьезно скажутся на экономической и социальной ситуации. Вполне очевидно, что китайское экономическое развитие практически один в один повторяет догоняющее развитие, свойственное всем индустриальным странам. До Китая такой путь прошла Япония, затем Южная Корея. Поэтому реальные темпы экономического роста вне зависимости от данных официальной статистики до конца десятых и в двадцатые годы будут падать. В этом смысле демографические последствия политики партии «Одна семья – один ребенок» скорее уменьшат экономические трудности, чем усугубят их.
При падении темпов экономического роста сокращается потребность в рабочей силе. Здесь сокращение численность вновь входящих в работоспособный возраст поколений – это благо, а не недостаток.
В европейских странах и Соединенных Штатах резкое увеличение численности пожилых людей и возрастание дисбаланса между долей занятых и долей иждивенцев населения создали бы неизбежные сложности в пенсионном, и шире – социальном обеспечении. Однако эксперты не принимают во внимание, что в Китае в настоящее время и прогнозируемой перспективе гарантированные пенсии выплачиваются лишь высокопоставленным партийным и хозяйственным работникам, старшим офицерам вооруженных сил и силовых органов, а также работникам иностранных фирм или фирм со значительным иностранным участием. Основная часть китайцев – по расчетам И Фусяня более 85 % населения – исключена из действия пенсионной системы. Это связано не только с коммунистическим авторитаризмом, но и с конфуцианской традицией. Согласно конфуцианству первая и важнейшая обязанность любого китайца – заботиться о старших. Вторая – беспрекословно выполнять задания, указания правителей. А третья – поддерживать порядок в семье, общине, городе и государстве. Поскольку в Китае никогда не существовало пенсионной системы, подавляющая часть китайцев не рассматривает данный факт как социальную несправедливость, которую необходимо исправить. В этом смысле старение населения Китая не ведет к неблагоприятным социальным последствиям.
На протяжении практически 4 тыс. лет подтвержденного существования китайской цивилизации, Китай в широком смысле, включая Манчжурию, Уйгурию и Тибет, всегда оставался стабильной территорией расселения китайского этноса. Китай никогда не знал массированного переселения народов, которое регулярно происходило на евразийских просторах, и соответственно не имел проблем ни с массовыми потоками мигрантов, ни с форсированной эмиграцией.
Единственной очень острой проблемой Китая, которая выходит за рамки демографической проблематики, но связана с населением, это – растущая экономическая, социальная и ментальная непохожесть трех китайцев – в сельском Китае, центральном Китае и высокотехнологичных районах Южного Китая и китайского побережья в целом.
При резком падении темпов экономического роста ситуация может резко обостриться. Однако даже серьезные экономические затруднения вряд ли вызовут распад Китая. Более реалистичным сценарием является выбор китайским руководством как опоры в условиях острого кризиса индустриальных и сельскохозяйственных районов Центрального и Северного Китая. Именно эти две силы позволят подавить волнения и неизбежные конфликты в Южном Китае и городах побережья, наиболее интегрированных в глобальную экономику. Китайский кризис, если он случится в ближайшие 10 лет, с высокой степенью вероятности вызовет не распад Китая, а его очередную изоляцию, сосредоточение на внутренних проблемах, так уже не раз бывало в китайской истории. Поэтому вряд ли следует опасаться экспансионистских устремлений Китая за пределы Южно-китайского моря. Китай на протяжении всей истории активно развивал торговые отношения, но никогда не совершал вооруженных интервенций за пределы традиционного ареала обитания китайской нации.
Перенаселенный Юг. Растущая угроза
Демографическое давление перенаселенного глобального юга на глобальный Север в течение 2020–2035 годов будет непрерывно нарастать. При этом будут сокращаться возможности контроля над ситуаций в странах перенаселенного юга, а также потенциал сдерживания незаконных миграционных потоков. Уже в настоящее время из 7,5 млрд. населения и 1,4 млрд. приходится на Китай, 1,1 млрд. – на Индию и примерно 1,5 млрд. – на экономически развитые страны мира. Таким образом, в бедном перенаселенном юге в настоящее время, не включая Индию, живет как минимум 3,5 млрд. человек. До 2030 года население планеты увеличится еще на 1 млрд. человек. Не менее 0,6 трлн. человек придется на перенаселенный юг и Индию, а 0,4 млрд. человек – на остальные страны G20 (без учета Индии).
Демографическое давление по линии Юг – Север связано с тремя относительно независимыми друг от друга группами факторов.
Во-первых, с начала века и в течение всего прогнозируемого периода между Югом и Севером будет иметь место законная, замещающая международная миграция. В странах высокого уровня доходов и технологического развития, вне зависимости от культурных особенностей, происходят процессы снижения рождаемости и увеличения продолжительности жизни. Это – всеобщая закономерность, которая действует вне зависимости от региона, вероисповедания, культурного образа мира у населения той или иной страны и детерминируется исключительно технологическим, экономическим развитием и уровнем жизни. Для всех стран G20, за исключением Китая, характерно снижение рождаемости и рост числа лиц старших возрастов. В Китае уже в настоящее время руководство старается стимулировать умеренное повышение рождаемости, чтобы выйти на устойчивый прирост населения с начала 20-х годов. Соответственно не только растет нагрузка иждивенцев на одного занятого, но и резко сокращается прирост численности занятых.
В противовес прогнозам техномечтателей, внедрение робототехники не ведет к сокращению спроса на работы, связанные с тяжелым, однообразным, малопрестижным трудом, за исключением конвейерного производства. Оно уже достаточно давно перенесено из развитых стран в перенаселенный Юг, в Китай, Индию и т. п. Соответственно, надежда на то, что роботизация приведет к резкому сокращению спроса на рабочую силу и позволит обеспечивать экономическое развитие даже в условиях нулевого прироста рабочей силы и населения, является пустыми мечтаниями.
Развитым богатым странам на период до 2030 года понадобится значительный прирост рабочей силы на достаточно малопрестижных и утомительных работах, в том числе связанных с уходом за иждивенцами. Соответственно вне зависимости от все шире раздающихся призывов, и более того, практических действий по ограничению трудовой миграции, она на весь период до 2030–2035 годов останется жизненно необходимой для всех развитых стран. При этом надо иметь в виду, что трудовая миграция открывает ворота для массовой законной миграции. Даже самые жесткие антимиграционные законодательства не предусматривают запрета для трудовых мигрантов перевозить в страну пребывания семьи и близких родственников.
Во-вторых, миграцию между Югом и Севером будет подстегивать усиливающееся неравенство в качестве жизни между этими регионами планеты. Согласно статистике, за последние 20 лет денежные доходы жителей перенаселенного Юга росли быстрее, чем у населения Севера. Однако, констатируя данный факт, необходимо иметь в виду два обстоятельства. Прежде всего, рост доходов не позволил основной массе населения перенаселенного Юга выбраться из нищеты. В лучшем случае южане перестали быть нищими и стали бедняками. При этом рост денежных доходов происходил на фоне стремительного ухудшения экологической обстановки в странах перенаселенного Юга, а также все возрастающих ограничений по обеспечению пресной водой, пригодными для эксплуатации сельскохозяйственными угодьями и т. п. Наконец, и это возможно главное, в последние три-пять лет в страны перенаселенного Юга пришел интернет. Соответственно люди повсеместно узнали, как живут Европа, Америка, богатые страны Азии. Раньше они не представляли уровень своей отсталости и возможности другой жизни. Теперь в условиях всеобщей интернетизации и существенного улучшения и удешевления коммуникаций между странами перенаселенного Юга и богатого Севера, мечты вырваться из нищеты и переехать на Север стали гораздо более реальными, чем когда-либо ранее.
В-третьих, начиная с десятых годов, нарастает число, масштабы и интенсивность конфликтов, войн и массового насилия во все большем числе регионов и стран перенаселенного Юга. Соответственно увеличивается число беженцев, которые любыми, в том числе незаконными, способами стремится достичь спокойных регионов, где можно выжить. События в Европе в 2013–2015 годах показали, к каким внутриполитическим и социальным потрясениям в странах богатого Севера могут привести незаконные миграционные потоки из зон бедствий и гражданских войн.
Молодежная бомба
Джек Голдстейн еще в начале 80-х годов прошлого века впервые выдвинул гипотезу о решающей роли демографической структуры в разворачивании революционных событий. Была сформулирована гипотеза, что, хотя революции вызываются, прежде всего, социально-экономическими причинами, их обязательным условием является аномально высокая доля молодежи в демографической структуре населения.
Уже в 1990-е – 2000-е годы советник правительства Норвегии, профессор Генри Урдаль осуществил статистический анализ роли «молодежной аномалии» в нескольких сотнях социальных конфликтах по всему миру, произошедших в XX веке. Он доказал, что наиболее точным маркером конфликтности в обществах является процент молодежи в возрасте 15–24 года во взрослом населении. Согласно данным проведенных им исследований, рост этой доли на 1 % увеличивает вероятность возникновения конфликта на 4 %. Эта вероятность еще больше усиливается при возрастании доли молодежи, получившей среднее или высшее образование.
В последние годы наибольший вклад в изучение этой проблемы и в создание аппарата вычислительной аналитики демографических рисков внес советник американского разведывательного сообщества, профессор Гуннар Хайнзон – преподаватель Федеральной Академии безопасности Германии и Оборонного колледжа НАТО в Риме. В своем бестселлере «Сыновья и мировое господство: роль террора в подъеме и падении нацией» он дает объяснение явлению, породившему непредвиденную и необъяснимую волну терроризма и насилия, назвав это явление «злокачественным демографическим приоритетом молодежи».
Определение этого явления предполагает элементарный демографический расчет, а именно сравнение количества мужчин в возрасте 40–44 года с числом мальчиков в возрасте от 0 до 4 лет. Демографический сбой происходит тогда, когда на каждые 100 мужчин в возрасте 40–44 года приходится мальчиков в возрасте от 0 до 4 лет больше, чем 80. Соответственно, если это соотношение больше 80, то имеет место активный злокачественный приоритет молодежи, а если меньше, то пассивный.
В Германии это соотношение равно 100 к 50, а в секторе Газа – 100 к 464. Хайнзон использует термин «демографический сбой» или «приоритет», чтобы охарактеризовать страны, не способные сопротивляться натиску молодежи из других стран. По его мнению, Германия и Великобритания, также как Бельгия и Австрия демографически готовы к сдаче молодежи из мусульманских стран: Афганистану (100 к 403), Ираку (100 к 351), Сомали (100 к 364), Сирии (100 к 253).
В 2017 году профессор Г. Хайнзон подготовил для командования НАТО доклад о демографической угрозе альянсу, где впервые количественно определил порог развязывания в стране проживания мигрантов массового насилия при запуске незаконных и трудноуправляемых антропотоков.
Массовое насилие неизбежно происходит в тех обществах, где юноши 15–29 лет составляют больше 30 % от общего населения. (Этот показатель Хайнзон называет «демографическим приоритетом молодежи»). По мнению Хайнзона, все, во имя чего вершится это насилие, – религия, национализм, марксизм, фашизм – несущественно. Главным является не идеология, а демографические перекосы, неудовлетворенные потребности молодежи и гормональные эксцессы молодых людей. В мире в 2000–2017 годах было 67 стран с запускающим массовое насилие демографическим приоритетом молодёжи. В 60 из них имели или имеют место массовый геноцид и/или гражданская война, и как следствие – массовая межрегиональная или межконтинентальная миграция. Большие исторические данные убедительно подтвердили гипотезы Г. Хайнзона и придали им статус теории, используемой политиками ведущих стран мира при принятии ключевых решений.
Запад столкнулся с гигантским приоритетом молодёжи в большей части мусульманского мира, где происходит демографический взрыв. В течение всего лишь пяти поколений (1900–2015 годы) население в мусульманском мире выросло со 150 млн. до 1300 млн. человек, то есть почти в 9 раз.
Для сравнения: население Китая выросло с 400 до 1350 млн. человек (350 процентов), Индии – с 300 до 1400 млн. (470 %). Между 1988 и 2016 годами в развивающихся странах родились более одного миллиарда сыновей, и горячие точки стали предсказуемы. Накануне талибского переворота, в 1993 году население Афганистана выросло с 14 до 22 млн.; в Ираке в 1950 году было 5 млн. человек, а сейчас 25 млн.; начиная с 1967 года население Западного берега реки Иордан и сектора Газа выросло с 450 тыс. до 3,3 млн., из которых 47 % – молодёжь. К концу жизни нынешнего поколения в Афганистане будет столько же юношей моложе 20 лет, сколько во Франции и Германии вместе взятых.
Общий миграционный потенциал Северной и Тропической Африки, а также Ближнего и Среднего Востока с Центральной Азией составит в 2020–2035 годы 700–800 млн. человек. Даже 10 % от этого количество достаточно, чтобы неуправляемые миграционные потоки покончили с целым рядом европейских стран, как с государственными и цивилизационными образованиями. Экономическая катастрофа в Венесуэле, хаос в Мексике, ухудшение эпидемической и климатической обстановки в целом ряде стран Центральной и Южной Америки могут в 2020-е годы привести к скачкообразному росту антропотоков на Американском континенте с юга на север. Масштабы этого антропотока будут таковы, что единственным спасением окажется пока не сооруженная стена Трампа на южной границе США.
Все это может стать реальностью, если на «злокачественный демографический приоритет молодёжи» наложатся региональные засухи, климатические аномалии и экстраординарные финансово-экономические явления, типа долговременного глубокого глобального кризиса производства и торговли.
Неустранимые демографические угрозы
В 2020-е годы практически неизбежны три крупномасштабных конфликта, которые изменят политико-экономическую, а возможно, и военную ситуацию на планете. Они могут выступить дополнительными факторами, усугубляющими финансово-экономические, социально-политические и природно-климатические кризисные явления, с которыми неизбежно столкнется человечество в период с 2020 по 2035 год.
В 2018–2035 годы при наличии проблем, рисков и трудностей, связанных с демографией, в наилучших условиях окажутся Северная Америка (Соединенные Штаты и Канада), Китай с Японией и Южной Кореей.
Что касается Соединенных Штатов, то энергичные действия по пресечению потоков нелегальной миграции в США резко повысят потенциал Америки в противодействии демографической угрозе. К началу 2020-х годов, по сути, окажется перекрыт единственный логистический коридор для незаконной миграции в США – через Мексику. Вне зависимости от того, будет ли построена стена или иные электронные заграждения или нет, Соединенные Штаты обезопасят себя от незаконной миграции за счет безальтернативной зависимости Мексики от Америки. Экономическое процветание Мексики полностью зависит от экспортно-импортных операций по товарам и услугам с США и американских инвестиций. Поэтому решение задачи пресечения незаконной миграции в США возложено администрацией Д. Трампа на саму Мексику. Установлена прямая зависимость межу уровнем торгово-экономических отношений двух стран и уровнем эффективности усилий Мексики по пресечению незаконной миграции в США как из самой страны, так и из регионов Центральной Америки.
Как отмечалось выше, население Китая при всей плотности и масштабах всегда имело компактную локацию, не выходящую за пределы строго определенного региона. Это сохранится и на период 2018–2035 годов. Что касается опасений относительно китайской экспансии в районы Приморья и Дальнего Востока России, то подобная экспансия, несомненно, будет иметь место. Однако она будет иметь исключительно мирный и добровольный характер.
В настоящее время в приграничных с Китаем областях России плотность населения составляет в лучшем случае 2,5 человека на 1 км² и уменьшится до 2, 2 человека в 2020 году и 1,7 – в 2030 году. Фактически российское Приморье и Дальний Восток за исключением нескольких крупных городов и местностей, типа Алтая и Минусинской долины превращаются в огромные безлюдные территории. В Китае, в северных приграничных районах плотность населения составляет 11 человек на 1 км², что в четыре раза меньше, чем в среднем по Китаю. Наиболее вероятный вариант для перспективы до 2035 года – это мирное замещение русскоязычного населения Приморья и Дальнего Востока китайцами, при сохранении формальных государственных границ. Также весьма вероятна активная метизация населения в этих районах через смешанные браки с мужьями-китайцами и русскоязычными женами.
Крайне мало шансов сохранить национально-культурную идентичность и нынешний тип политико-экономической жизни у стран ЕС. Имеется высокая вероятность, что в течение периода до 2035 года даже при благоприятных обстоятельствах, наиболее влиятельными и активными европейцами станут мигранты в первом, втором и третьем поколениях из районов Ближнего и Среднего Востока и Африки мусульманского вероисповедания, имеющих ярко выраженную конфессионально-культурную идентичность. Уже в настоящее время значительная часть прироста населения в странах старого ядра ЕС обеспечивается за счет мигрантских общин. Причем с каждым годом их вклад в динамику рождаемости возрастает.
Однако главная угроза Европе связана не с внутренними факторами, а с внешним демографическим воздействием. В период 2018–2035 годов на Ближнем и Среднем Востоке, в Северной и Тропической Африке будет сохраняться, а в отдельных регионах даже увеличиваться гигантский злокачественный демографический приоритет молодежи. Нет оснований полагать, что на Ближнем и Среднем Востоке в прогнозируемый период прекратятся военные действия и воцарится мир. Более вероятно расширение военно-конфликтной зоны на север за счет неизбежного экономического краха Ирана и соответственно увеличения межконфессиональной войны в Ираке, Афганистане и Сирии. Это вызовет новый, постоянно возрастающий поток нелегальных мигрантов в Европу.
Практически все авторитетные климатологические прогнозные центры сходятся на том, что в 2020-е годы неизбежно усиление засухи в Северной Африке и наступление пустыни Сахара на степные и лесостепные территории в Центральной Африке. Это приведет к резкому ухудшению условий ведения сельского хозяйства в большей части Африки. Если в 2000-е – 2010-е годы массовой миграции из Тропической Африки в Европу не наблюдалось, то ситуация изменится в 2020-е годы.
Благоприятное положение в начале века в значительной степени было связано с последствиями Великой Африканской войны 1990-х – начала 2000-х годов. Эта война почти спрямила «молодежный горб». Однако уже в десятые годы в таких беднейших африканских странах как Центральноафриканская Республика, Демократическая Республика Конго, Буркина-Фасо, Руанда проявился злокачественный демографический приоритет молодежи. В 2020-е годы в этих странах он будет только нарастать. Неблагоприятные природно-климатические условия неизбежно вызовут экономические потрясения в 2020-е годы в Тропической Африке. Социально-экономический кризис резко активизирует миграционные потоки из крупнейших по численности населения стран Африки: Нигерии, Заира, Габона и Сенегала. С чрезвычайно высокой степенью вероятности во второй половине 2020-х годов к ближневосточной незаконной миграции в Европу присоединятся мощнейшие потоки из Северной и Центральной Африки. Их общая емкость вполне сможет составить порядка 5–7 млн. человек ежегодно. Вряд ли ЕС справится с такой демографической нагрузкой.
Едва ли не самой опасной в демографическом аспекте территорией планеты в 2020-е – 2030-е годы XXI века является Ферганская долина. Ее от российских, преимущественно мусульманских районов Поволжья, разрезающего государство на европейскую и азиатскую части, отделяют лишь 3000 км пустынных и отчасти горных малонаселенных районов Казахстана.
Ферганская долина – это компактная, относительно небольшая территория в 22 тыс. км². Она поделена между Узбекистаном, Кыргызстаном и Таджикистаном. В настоящее время в долине проживает порядка 15 млн. человек. Здесь живет около трети населения Узбекистана и Таджикистана и примерно половина населения Кыргызстана. В среднем на 1 км² живет 650 чел, что сопоставимо с самыми густонаселенными районами Индии, Китая и Бангладеш. Во многих районах Ферганской долины плотность населения превышает 2 тыс. человек на 1 км². В узбекских областях долины плотность населения превышает примерно в 10 раз плотность населения в среднем по Узбекистану. Средний расчетный доход населения Ферганской долины не превышает 400 дол в год. В настоящее время пятью беднейшими странами мира являются Южный Судан с 246 дол., Бурунди – 340 дол., Малави – 342 дол., Центральноафриканская Республика – 426 дол. и Мозамбик – 472 дол… Таким образом, условное государство «Ферганская долина» попала бы в пятерку наиболее бедных стран мира. По прогнозу к 2025 году население долины составит примерно 18 млн. человек, а к 2035 году – 22–23 млн. человек. Уже сегодня показатель молодежной демографической злокачественности для Ферганской долины составляет 100 к 352 и вырастет к 2025 году до 100 к 405.
Сочетание демографической злокачественности, поразительной бедности с отсутствием экономических и социальных перспектив для молодежи неизбежно превращают Ферганскую долину в кипящий котел, способный в любой момент взорваться.
Еще в период распада СССР в Ферганской долине проходили межэтнические столкновения, носившие кровопролитный и особо жестокий характер. Однако благодаря жесточайшему авторитаризму режимов в Узбекистане и Таджикистане в последние 25 лет сколько-нибудь крупных волнений и насильственных конфликтов в Ферганской долине не происходило. Однако в условиях транзита власти, происходящего сейчас в Узбекистане и других республиках Центральной Азии, неизбежно перестраиваются правоохранительные органы. Соответственно возрастает риск взрыва насилия в Ферганской долине.
Триггером взрыва может стать вторжение подразделений ИГИЛ[3] из Афганистана. Этот риск с каждым годом возрастает. Уже в 2017–2018 годах террористическая организация ИГИЛ в рамках эвакуации из Сирии создала значительные военные базы на территории Афганистана. Кроме того, порядка 2,5 тыс. элитных бойцов ИГИЛ – это жители Центральной Азии, прежде всего Таджикистана.
Вторжение «возрожденного» после поражения ИГИЛ в Ферганскую долину – это, вероятно, лишь вопрос времени. Поскольку в Узбекистане, Таджикистане, Казахстане и Кыргызстане у власти находятся автократические режимы, опирающиеся на меньшинство кланов и этнических групп, есть основания полагать, что в случае взрыва насилия в Ферганской долине, он может быть поддержан и значительной частью городского населения Центральной Азии.
Неблагоприятная ситуация на интервале 2020-х – 2030-х годов складывается в районе Индостана. В приграничной с Пакистаном зоне племен, в Белуджистане, многих районах Индии, Бангладеш уже давно перейден порог молодежной демографической злокачественности. Большинство фабрик мысли, специализирующихся на Южной Азии, полагают, что Пакистану, Индии и Бангладеш не удастся в ближайшие 10 лет выйти на устойчивые темпы экономического роста. Соответственно в подавляющем числе районов Индостана сложится ситуация мультиплицирования эффектов высокой доли молодежи, низкого уровня жизни и отсутствия социальных лифтов. Это мультиплицирование будет проходить в регионе, для которого характерны не только межгосударственные, но и межэтнические и межрелигиозные конфликты. Если принять во внимание, что Индия и Пакистан обладают атомным оружием, а программисты из Южной Азии активно участвуют в ведущих хакерских группировках, то молодежная демографическая злокачественность может привести к непрогнозируемым последствиям.
К сожалению, демографические процессы с трудом поддаются управлению и имеют высокую инерционность. Соответственно риски, создаваемые демографическими процессами, тяжело элиминировать. Их практически невозможно избежать. Их можно лишь учитывать и, по возможности, к ним приспосабливаться.