В начале 2018 года НАСА в лице Института космических исследований им. Годдарта опубликовало результаты пятилетних аналитико-прогнозных исследований по теме: «Климатические тенденции в ближайшие 30 лет». Институт пользовался не только данными метеорологических станцией, но и космическими снимками, а также показателями спутниковых наблюдений. Например, известный в Соединенных Штатах климатолог Джеймсон Хансон отмечает, что изменения климата, согласно космическим данным, не сводятся лишь к проблеме глобального потепления. Удалось выделить три главных процесса, подтверждаемых многочисленными наблюдениями, осуществленными как с поверхности планеты, так и из космоса.
Во-первых, действительно, происходит глобальное потепление. Однако эти процессы обусловлены не столько выбросом парниковых газов, порожденных использованием углеводородного сырья, сколько загрязненностью атмосферы и поверхности Земли различного рода химическими веществами, используемыми в быту, промышленности, в сельском хозяйстве. Резкое увеличение уровня загрязненности мирового океана затрудняет кругооборот воды в природе и способствует возникновению парникового эффекта.
Во-вторых, вот уже 12 лет из года в год возрастает неустойчивость планетарного климата.
Это выражается, например, во все более суровых пожарах в Калифорнии, все более продолжительных холодных зимах на евразийском Севере. Климат в различных частях планеты становится все менее сбалансированным и более экстремальным. Температуры и другие показатели, включая солнечную активность, давление и т. п. начинают все больше тяготеть не к оптимуму, а к предельным максимальным и минимальным величинам. Рост неустойчивости климата в прошлом, как правило, предшествовал радикальному скачкообразному изменению климата в масштабах планеты. Вряд ли есть основания полагать, что в будущем будет по-другому.
В-третьих, экспоненциально нарастают масштабы загрязненности среды отходами, а также увеличивается концентрация мусора вокруг гигантских мегаполисов. Согласно данным НАСА, не только в бедных африканских и азиатских странах, но и в целом ряде экономик, входящих в G20, включая Китай, Россию, Бразилию, Индию, масштабы загрязнения городским мусором таковы, что они начали менять химические характеристики прилегающих к мегаполисам почв, отравлять водоемы и вызывать мутации биоценозов.
Согласно спутниковым фотографиям, за последние 10 лет полярные области потеряли до 15 % ледяного покрова. Если эти темпы сохранятся еще на протяжении 15 лет, то не позднее 2035–2045 годов произойдет скачкообразное повышение уровня мирового океана в некоторых районах до 3–5 метров. Все климатические прогнозы носят приблизительный, экспертный характер и не могут претендовать на уровень прогнозной модели. Дело в том, что никогда в истории климата Земли уровень углекислого газа в атмосфере не повышался столь быстро, как сейчас. Соответственно, планета вступила в период неизведанных климатических процессов. Это означает, что климатологи не могут строить математические модели, базирующиеся на использовании исторических данных, характеризующих, по сути, иную климатическую обстановку.
Человек – это своеобразная тепловая машина, которой в течение дня нужно нагреваться, охлаждаться, в том числе в зависимости от влажности. В настоящее время в большинстве регионов планеты максимальная температура, держащаяся больше двух недель, составляет примерно 26 °C по мокрому термометру. Предельным значением, пригодным для жизни в условиях нормальной жизнедеятельности, является устойчивая в течение двух недель предельная температура 35 °C по мокрому термометру.
Если температура выше, то это либо ведет к массовым эпидемиям, смертям, либо вынуждает людей покинуть избыточно жаркую территорию. Пять самых жарких летних периодов в истории Европы, начиная с XVI века, и восемь – на территории современных США, пришлись на годы XXI века. Площадь пожаров на территории США за последние 17 лет значительно увеличилась по сравнению с последней четвертью XX века.
Даже при выполнении Парижского соглашения относительно недопущения повышения температуры более чем на два градуса, не позднее чем через 10 лет, т. е. в 2028 году, такие города, как Карачи и Калькутта, Бомбей и Дакка, Лагос и Шеньчжень и др. с высокой степенью вероятности станут практически непригодными для проживания. Сочетание высокой влажности и все возрастающей жары, по сути, не позволит людям находиться в этих агломерациях на улицах в дневное время, и вынудят переселиться в территории с более умеренным климатом. В Соединенных Штатах с высокой степенью вероятности сочетание потепления климата с неустойчивостью погоды затруднит постоянную трудовую деятельность и расселение в таких местах, как плоскогорье к востоку от Скалистых гор, нижние районы Миссисипи, приморские низины штата Луизиана и большая часть Флориды.
Согласно оценкам Всемирного банка, осуществленного на основе данных НАСА, уже к 2025 году самые прохладные месяцы в тропиках Южной Америки, Африки и некоторых странах Тихого океана будут существенно теплее, чем самые жаркие рекордные дни в этих же районах в конце XX века. Парижское соглашение в значительной степени дезорганизует борьбу за выживание. В нем упор сделан лишь на борьбу с потеплением. Однако возможно гораздо большую опасность несет повышение концентрации вредных для всего живого химических элементов в атмосфере, почве и воде. Особенно в газообразном состоянии.
Согласно данным НАСА по не вполне понятным причинам в некоторых районах, особенно Центральной Америки, Южной Азии, регионе Амазонки и Русской равнины стабильно из года в год растет радиоактивный фон. Пока он не превысил критических значений, но тенденция налицо, и объяснить ее пока климатологи и физики не могут. Означенные выше три причины заставляют скептически относиться к возможности выполнения Парижского соглашения, в том числе удержать рост глобальной средней температуры намного ниже двух градусов.
Если продолжатся тенденции изменения климата, имевшие место в начале XXI веке, то к 2035 году актуально ожидать роста среднегодовой температуры на планете на 2–4 °C, а в Арктических районах – на 4–6 °C. Дедлайн для такого повышения – это 2035–2050 годы. Именно в это время произойдет практически одномоментно массовое таяние льдов в Арктике, Атлантике и Гренландии. Согласно математическим моделям с вероятностью до 85 % из-за поступления огромных масс холодной воды в Атлантику остановится Гольфстрим. Это приведет к резкому похолоданию в Западной Европе, Великобритании, Скандинавии и части Канады.
Таяние льдов катастрофически скажется на всех территориях суши, соседствующих с океаном. Уже сегодня, согласно данным агентств по чрезвычайным ситуациям различных стран, в Соединенных Штатах в районах Нью-Йорка, Бостонской агломерации, Калифорнии, Сиэтла начаты проектные работы по созданию гигантских дамб, которые, по сути, отрежут эти города от мирового океана. Правительство Нидерландов опубликовало план подъема суши страны и превращения Нидерландов из сухопутного государства в архипелаг, имеющий площадь земли большую, чем нынешняя сухопутная территория.
Неизбежный подъем уровня воды в мировом океане, который начнется уже в 2020-е годы, в 2030-е станет угрожающим. Он катастрофически скажется на глобальной экономике и политике. Практически все крупнейшие мегаполисы в США, Западной Европе, Евразии, Средиземноморье, Южной и Юго-Восточной Азии, Африки построены на берегу морей или океанов и поэтому в конце 2030-х – 2040-е годы потенциально попадают в зону затопления. Всего в этой зоне окажется от 700 млн. до 1 млрд. человек. Больше всех пострадают Вьетнам, Таиланд, Бангладеш, Южная Индия, южные острова Японии и прибрежная часть Китая. Согласно результатам математического моделирования климатических процессов, проведенного в ведущих исследовательских центрах, с вероятностью до 90 % эти территории будут до 2050 года затоплены. Трагическим испытаниям подвергнется огромное количество людей.
Если, как отмечалось выше, Соединенные Штаты, Великобритания, Дания, Голландия, Япония уже сегодня приступили к крупномасштабным программам защиты территорий мегаполисов и перестройке жизни в новую эпоху «большой воды», то для мегаполисов южной Индии, Бангладеш, Индонезии, Вьетнама, Таиланда, Западной Африки нет ни одного шанса уцелеть, поскольку ни денег, ни технологий, ни политической воли развернуть эти работы не имеется. Все эти мегаполисы, являющиеся сосредоточением экономической, политической и культурной жизни соответствующих стан и регионов, неизбежно исчезнут с лица Земли во второй половине XXI века.
В Западной Европе, Соединенных Штатах и Средиземноморье в силу высокого технологического развития и благоприятных природно-климатических факторов непосредственный ущерб от «большой воды» будет относительно невелик. Для США и Средиземноморья наибольшую опасность в ближайшие 25 лет будут представлять все более часто повторяющиеся засухи, лесные пожары, а также, для восточного побережья США, – ураганы и торнадо, для Западной Европы – стремительное похолодание, которое превратит климат Франции, Италии, Германии в подобие нынешнего российского, а для Восточной Европы – уничтожение растительности в результате экстремальных погодных колебаний.
Наиболее благоприятная климатическая ситуация сложится на Русской равнине. Грядущие климатические перемены в меньшей степени отразятся на Урале, в Восточной и Западной Сибири и северном Дальнем Востоке. Однако и здесь больших поводов для успокоенности быть не может. На значительной части Урала, Западной Сибири и в приарктических районах глобальное потепление неизбежно приведет к таянию вечной мерзлоты. В ней похоронено множество органических материалов. Когда вечная мерзлота начнет активно таять, органические материалы станут разлагаться, и возникнет серьезная эпидемическая опасность.
В целом, уже сейчас можно высказать прогноз, что в период 2030–2050 годы лучшими для проживания территориями планеты станут Южная Сибирь, Якутия, Камчатка, Сахалин, Алтай, Саяны и т. п., североамериканский континент, включая центральную и южную Канаду, северо-восток США, восточное побережье США, а также Австралия и Новая Зеландия.
В мае 2018 года опубликован первый после Парижского соглашения официальный доклад ООН об изменениях климата (IPCC). Уже сегодня можно с уверенностью сказать, что человечеству не удастся реализовать Парижское соглашение в полном объеме. Впервые перед политиками, бизнесом, общественным мнением стран мира встает проблема отказа от борьбы с потеплением климата. Сокращение до предусмотренных Парижским соглашением темпов прироста температуры является нереальной задачей, хотя только такое сокращение может обеспечить подлинный перелом в климатической тенденции.
Нельзя больше терять время и вместо постановки нереальных целей необходимо сосредоточиться на выработке конкретных мер в рамках реалистической политики. Ее задача – не улучшение ситуации, а, по возможности, минимизация ущерба от ухудшения климата. Сейчас этот ущерб стремительно растет во всех странах мира. Например, в 2017 году только в США ущерб от экстремальных погодных явлений составил 306 млрд. долларов и стал самым большим за всю историю наблюдений.
Климатологи должны перестать морочить голову политикам призывами к мало реалистичному повороту климатической тенденции. Вместо этого необходимо провозгласить политику адаптации к климатическим изменениям совместно с минимизацией по возможности последствий наиболее неблагоприятных процессов.
Что означает эта адаптация? В частности она предполагает проведение в самое ближайшее время комплексных исследований, имеющих цель выяснить, какие прибрежные мегаполисы еще можно спасти при расходовании доступных для той или иной страны средств, а какие – нет, и как организовать отступление инфраструктуры, бизнеса и населения из прибрежной зоны в глубинные районы. Также требуется введение новых нормативов, обеспечивающих строительство домов, позволяющих людям находиться в них и в период лесных пожаров вокруг того или иного населенного пункта без опасности для жизни. Адаптация к климату является, возможно, наиболее важным аспектом проблемы социальной справедливости. В ближайшие 20–30 лет произойдет разделение человечества на спасенных и обреченных. К этому надо заранее подготовиться.
Также у человечества, видимо, нет иного пути, как всерьез начать заниматься геоинженерией и управлением климатом. Известно, что еще в 70-е – 80-е годы прошлого века в США, СССР и Японии проводились серьезные работы по управлению климатом, включая не только пресловутый поворот рек, но и регулирование температуры и выпадения дождей, охлаждению температуры в одних регионах и повышению – в других с использованием не только химических реагентов, но и различных физических устройств. Известно также, что в те годы в Соединенных Штатах на базе комплекса HAARP на Аляске и в СССР на базе объектов в Подмосковье и комплекса «Сура» недалеко от Нижнего Новгорода практически испытывались способы долговременного управления погодой. Согласно опубликованным отчетам работы завершились успешными результатами.
В 1990-е годы эти работы были свернуты частично в результате общей деградации технико-технологического потенциала в СССР и отчасти в США, а частично закрыты под воздействием партий зеленых и сочувствующих им движений. Стоит отметить, что на то были определенные основания. Никто ни тогда, ни сегодня не знает отдаленных последствий гео– и климатоинженерии. Однако в сложившейся угрожающей обстановке, когда до климатического краха осталось буквально несколько десятилетий, гео– и климатоинженерия могут оказаться единственным шансом для человечества выиграть время, чтобы провести комплексную перестройку энергетики, экономики, образа жизни и уж затем перейти к планомерному и целенаправленному, рассчитанному на столетия, охлаждению планеты.
Не только эксперты, но и политики в целом, лица, принимающие решения, и общество не должны больше строить иллюзий. Необходимо принять, что мир, в котором все мы выросли, а тем более мир, в котором выросли наши родители, бабушки и дедушки, ушел навсегда. К этому миру уже не вернуться. Если не перейти к политике адаптации, а продолжать повторять мантры о необходимости сдержать темпы потепления, а лучше перейти к охлаждению, то человечество не заметит, как пройдет еще 10–15 лет и оно минует точку невозврата, от которой мы сейчас отделены согласно данным НАСА всего 4–6 градусами. После точки невозврата природе потребуется еще примерно 30–40 лет для того, чтобы стереть с лица Земли человечество, уничтожившее перед этим практически всю флору и фауну и захламившее планету отходами своей жизни.
Поэтому, несмотря на нападки и насмешки, Д. Трамп и его администрация, отказавшись выполнять Парижское соглашение по климату, выступили как самые последовательные, ответственные и бесстрашные борцы за сохранение существования человечества. Трамп призвал пересмотреть соглашение по климату и заняться делом вместо политических игр. Именно поэтому его администрация столь большое внимание уделяет созданию новой инфраструктуры, включая строительство плотин в районе Нью-Йоркской, Бостонской и Южнокалифорнийской агломераций, а также снятию законодательных ограничений против гео– и климатоинжиниринга.
Изменение климата и трансформация глобального политического порядка
Несмотря на различные последствия климатических изменений для тех или иных регионов, по существу, планетарный климат един. Соответственно, осуществление программы адаптации к неблагоприятным климатическим тенденциям предполагает дополнение национальных мер интернациональными проектами и регулированием. В противном случае могут начаться трудно прогнозируемые процессы. Необходимо в ближайшее время, исчисляемое буквально годами, достичь международного соглашения, которое обеспечит единое, планомерное в масштабах планеты проведение гео– и климатоинжиниринга, а также согласование национальных программ адаптации к климатическим изменениям. Если такое соглашение подписано не будет, то климатическая катастрофа может разразиться даже раньше расчетных сроков за счет несогласованных с мировым сообществом мер отдельных стран по терраформированию. Здесь проблемой является позиция Китая.
Хорошо известно, что Китай находится на 120 месте в мире по состоянию природной среды и экологии. Фактически природная среда Китая, включая пашни, пресную воду, лесные ресурсы, состояние воздушной среды находится в крайне плачевном состоянии в эпоху быстрого экономического роста. В мае 2018 года глава Китая Си Цзиньпин на встрече с премьер-министром Индии Н. Моди заявил, что Китай с декабря 2017 года приступил к трехлетней программе изменения климата в Тибете. Американской разведке удалось выяснить, что китайцы, используя полученные ранее из России технологии, занимаются долгосрочной программой искусственного увеличения количества осадков на Тибетском плато, а также увеличения количества пасмурных дней в году. Для этого используются производные серебра, называемые химическими дождевыми реагентами. Согласно расчетам НАСА и Министерства энергетики США, использование этих, разработанных еще в СССР, химических реагентов действительно может изменить климат над Тибетом, увеличив там на 10–15 % количество осадков.
Согласно модельным расчетам, оборотной стороной увеличения осадкой над Тибетом станет формирование новых муссонов в Индийском океане. Они неизбежно приведут к увеличению наводнений и значительным разрушениям в южных районах Индии и в Бангладеш. Более того, по мнению профессора стратегических исследований в Дели Б. Челлани: «Изменение экологии и повышение количества осадков на территории Тибета, которая составляет две трети размера от Европы, не только приведет к ухудшению условий жизни и хозяйствования на юге и юго-востоке Индии, но и отразится на общей системе циркуляции атмосферы северного полушария, с которой тесно связана климатическая система Тибетского плато».
Китайский дождевой проект является не единственным проектом климатоинжениринга. Согласно медиа, Китай предварительно согласовал с Россией проект забора воды из Байкала, а также других источников пресной воды в Южной Сибири и в Алтайском крае. Китайцы в течение четырех грядущих лет собираются построить крупнейший в мире водовод общей стоимостью 80 млрд. долларов. Первая очередь магистрального водовода Россия-Казахстан-Китай должна обеспечить прокачку примерно 1 млрд. кубов воды в год. При этом магистральный водовод должен быть дополнен региональной сетью водоводов вплоть до конкретных городов и сельских районов. С 2023 года предполагается начать строительство второй очереди магистрального водовода, увеличив общую мощность до 2,4 млрд. кубов в год.
Для Китая проблема пресной воды является вопросом государственного выживания. Притом, что Китай находится по запасам пресной воды на шестом месте в мире, воды в стране практически нет. Более 75 % объема пресной воды, содержащейся в крупнейших речных и озерных системах страны, загрязнены до такой степени, что непригодны не только для питья человека, но и существования биосферы. Из 35 важнейших озер Китая относительно чистыми считаются только 18. В остальных вода не подходит ни для питья человека, ни для существования рыб. Главная причина такого положения – это длящийся десятилетиями слив предприятиями неочищенных производственных вод, а также повсеместное чрезвычайно высокое загрязнение воздуха и заражение Земли отходами производственной и сельскохозяйственной деятельности.
Энергетическая ситуация
Вот уже лет 25 политики и экономисты уповают на зеленую энергетику, как главное средство борьбы с неблагоприятными климатическими изменениями. За эти годы в развитых странах мира доля зеленой энергетики – солнца, воды, ветра, электробатарей и т. п. – возросла и в отдельных странах и достигла 25–27 %. Однако, если смотреть в глобальном масштабе, то решительного прорыва не произошло. Связано это с постоянным неуклонным падением эффективности добычи энергии, а соответственно и снижением энергоэффективности производства.
Существует малоизвестный широкой публике ключевой показатель эффективности – EROI – соотношение полученной к затраченной энергии или энергетическая рентабельность. Этот показатель характеризует отношение количества пригодной к использованию энергии, полученной из определенного источника, к количеству энергии, затраченной на получение этого энергетического ресурса. Если EROI оказывается меньше единицы, то источник энергии не может быть экономически выгодным в использовании. Если EROI относительно невысок, то энергоэффективность не может компенсировать недостаточную эффективность других производственных факторов, а соответственно и обеспечивать высокий экономический рост. Только при высоких значениях EROI энергоэффективность становится ключевым фактором эффективности производства и обеспечения высокого и устойчивого экономического роста.
В 1990-е – 2000-е годы в политических кулуарах, научных дискуссиях и средствах массовой информации широко обсуждалась концепция, получившая название «Пик добычи нефти и газа». Согласно этой концепции в 2020-е годы текущего века человечество должно достичь пика в добыче нефти и газа. Затем объемы будут неуклонно падать. Именно концепция пика позволила европейским и японским зеленым в 90-е годы прошлого века войти в парламенты своих стран и успешно продвигать идеи огромных бюджетных расходов на солнечные батареи, ветряки и приливные электростанции.
Примерно к середине 2010-х годов даже оголтелым сторонникам концепции пика нефти стало очевидно, что она неправильная. Запасы нефти и газа остаются беспрецедентно высокими и их должно хватить надолго. Однако эта информация стала ложкой меда в бочке дегтя. В 2017 году несколько групп исследователей на основе анализа больших данных мировой добычи нефти и газа рассчитали динамику их энергетической эффективности или EROI. EROI достиг по нефти пика 50:1 в конце 1940-х – начале 1950-х годов, а по газу 150:1 – в середине 1960-х годов. С тех пор EROI для нефти и газа неуклонно снижается. В начале 1960-х годов EROI по ископаемому топливу в целом, включая нефть, газ, уголь и торф, достиг максимума 44:1. В настоящее время составляет 25:1, а к 2035 году снизится примерно до 15:1.
Расчеты показывают, что если до 2050 года не произойдет климатической, технологической или иной катастрофы и глобальное хозяйство продолжит существование, то EROI будет чуть выше показателя начала XIX века.
Катастрофическое положение с EROI объясняется тремя группами факторов.
Во-первых, при росте добычи нефти и газа постоянно ухудшаются условия добычи. Увеличиваются расходы не только непосредственно на добычу нефти и газа, но и геологоразведку, обвязку месторождений инфраструктурой, сооружение скважин, строительство нефте– и газопроводов. Соответственно растут экономические издержки нефтегазовой отрасли и как следствие – EROI. Если в середине 1960-х годов EROI для нефти, добытой в Саудовской Аравии, составлял 120:1, то в настоящее время в среднем по мировой нефтедобыче 15:1. Для сланцевой нефти и газа EROI составляет 10-8:1.
Во-вторых, происходит увеличение в энергобалансе так называемых возобновляемых источников энергии с низким EROI. Для ветра показатель – 17:1, для солнечной энергии 3:1, для геотермальной энергии 4:1, для литиевых батарей к электромобилям 7:1. Несложно заметить, что EROI возобновляемых источников на порядки ниже, чем углеводородных. Соответственно не на проценты, а в разы падает энергоэффективность производства. Согласно расчетам MIT, корреляция между энергоэффективностью, выраженная через EROI, и эффективностью производства в обрабатывающих отраслях, за исключением сельского хозяйства, выраженной через отношение прибыли и себестоимости в долларах, составляет 0,81. Тем самым падение в разы энергоэффективности ведет к сопоставимому падению эффективности производства, прежде всего, в промышленности, на транспорте, в сельском хозяйстве и строительстве. Падение энергоэффективности, согласно прогнозам, в ближайшие 5–7 лет отправит в зону банкротства не менее 50–60 существующих в настоящее время предприятий.
В-третьих, это – проблема ядерной энергии. EROI ядерной энергии, выработанной в реакторах на быстрых нейтронах или ториевых реакторах весьма высока и составляет 75–60:1. На большинстве ныне действующих ядерных реакторов с диффузным обогащением показатель составляет всего 10:1. Впрочем, даже этот показатель достаточно велик, чтобы обеспечить эффективную энергетическую политику. Об этом говорит пример Франции, где в 2017 г. 72 % потребностей страны в энергетике удовлетворялось за счет ядреной энергии. Это – самый высокий показатель в мире.
Ториевые реакторы были разработаны и частично испытаны в СССР еще в 80-е годы прошлого века. Однако до сих пор в промышленную эксплуатацию не введен ни один подобный реактор. Что касается реакторов на быстрых нейтронах, то в настоящее время действует лишь два реактора на энергоблоках Белоярской АЭС, запущенной еще в 60-е годы прошлого века. При том, что ториевые реакторы и реакторы на быстрых нейтронах гораздо более безопасны и дешевы, чем ныне используемые ядерные реакторы, их развитие было заблокировано. Частично по той причине, что они позволяли получить гораздо более дешевые, чем ныне, ядерные материалы, пригодные для производства оружия. Соответственно в рамках соглашений о недопущении распространения ядерного оружия, это направление ядерной энергетики не получило должного развития.
К началу 80-х годов прошлого века в мире были вложены огромные средства в разведку, обустройство и добычу урановой руды и создание заводов по обогащению урана и производству ТВЭЛ (топливных элементов) для ядерных электростанций.
Главную же роль в блокировке развития ядерной энергетики сыграли спонсированные нефтегазовыми монополиями зеленые, которые не просто приостановили, а повернули вспять развитие ядерной энергетики. Под их воздействием уже в XXI веке были демонтированы десятки промышленных, включенных в энергосети, ядерных реакторов в Германии, Италии, Австрии, Скандинавии, Соединенных Штатах, Канаде и Японии. Принципиально нарастить производство энергии за счет строительства АЭС можно за период в 10–15 лет. Однако на сегодняшний день отсутствует решение для строительства ядерных реакторов в сейсмически или климатически неустойчивых зонах, на территориях, для которых характерны сильные ветры, торнадо и т. п.
Учитывая общественные настроения, крайне мало шансов нарастить производство электроэнергии за счет ядерных реакторов на фоне ухудшающихся природно-климатических условий.
Снижение EROI и экономический рост
Как уже указывалось, сразу несколькими научными коллективами достоверно установлена на основе анализа данных по обрабатывающему сектору британской, американской, французской и германской экономик тесная, в районе 0,75-0,84 корреляция между динамикой энергоэффективности, рассчитанной по EROI и стоимостной динамикой эффективности производства.
Сочетание трех отмеченных выше факторов, влияющих на EROI, в течение ближайших 25 лет будет неуклонно, непрерывно и повсеместно действовать в сторону снижения темпов прироста ВВП и реальных доходов населения. Ухудшение показателей по углеводородным ресурсам, увеличение доли возобновляемой энергетики с низким EROI и невозможность компенсаций негативных процессов за счет резкого роста доли ядерной энергетики на быстрых нейтронах и ториевых элементах приведет к ускоренному падению EROI в ближайшие 20–25 лет.
Несведущим людям может показаться, что ситуация в энергетике далека от критической, поскольку даже в самом неблагоприятном случае EROI к 2035 году вряд ли будет меньше 15–10:1. Другими словами, из каждых 15–10 произведенных единиц энергии лишь 1 единица будет затрачена на производство самой энергии.
Однако проблема в том, что эффективность в энергетике является лишь одним из факторов экономической эффективности. Она обусловлена также качеством используемых как предметы труда ресурсов, отдачей основных производственных фондов, уровнем развития инфраструктуры и т. п. Раньше, когда EROI составлял, предположим, 50:1, значительная часть энергоэффективности шла на компенсацию высокозатратных операций, связанных с добычей, обработкой сырья, необходимого для производства тех или иных изделий, на реализацию дорогостоящих проектов в области инфраструктуры, подготовку кадров и т. п.
Именно высокий EROI, а не эксплуатация рабочего класса, который производил больше, чем затрачивал ресурсов на свое воспроизводство, лежал в основе капитализма. Если анализировать исторические статистические данные, то быстро выяснится, что капитализм стал господствующим строем, лишь после изобретения двигателя, работающего на угле. Уголь в начале XIX века позволил скачкообразно повысить EROI. Если у водных ресурсов, приводивших в действие паровые двигатели, EROI составлял 3:1, то EROI угля в то время был 75:1.
Не эксплуатация рабочего класса, а использование дешевого и сверхэффективного энергоресурса – угля – и обеспечивало накопление, прибавочную стоимость и прибыль. Капитализм, как всякий другой способ производства не может противоречить законам физики. Теория эксплуатации Маркса базировалась на том, что рабочий затрачивает, предположим, 4 часа в день на свое воспроизводство, а еще 4 часа работает даром на капиталиста. Тем самым, рабочая сила по Марксу – это машина с КПД больше единицы. А это невозможно по физическим причинам. Другое дело – энергетические ресурсы. Они, особенно в XIX – начале XX веков стоили столь дешево, что могли компенсировать все затраты и дополнительно создавали огромную прибавочную стоимость. Маркс, однако, частично был прав. Рабочие, действительно, эксплуатировались капиталистами, но не потому, что имели КПД больше единицы, а поскольку не имели иных возможностей прокормить себя, как идти работать на капиталиста на установленных им условиях.
С резким падением EROI источники прибавочной стоимости «пересохли» и капитализм, по сути, практически закончился. Он закончился как со стороны производства из-за снижения EROI, так и со стороны спроса из-за падения темпов экономического роста и исчерпания новых территорий для экспансии.
Согласно данным коллектива под руководством профессора М. Бонауи из Университета Турина, промышленно развитые страны в составе США, Японии, СССР, Европы достигли пика эффективности, рассчитываемого по EROI, в середине 70-х годов прошлого века. Еще примерно 10–15 лет им удавалось поддерживать достигнутый уровень эффективности использования ресурсов.
Согласно данным Всемирного банка, в настоящее время США и другие страны с развитой экономикой переживают конец Четвертой промышленной революции. Статистика показывает, что это была самая короткая и слабая промышленная революция с точки зрения производительности. Она полностью исчерпала источники прироста эффективности всего за 25 лет.
В США Первая промышленная революция использовала уголь как движущую энергию, завод – как форму организации и телеграфные технологии, как средство связи. Она достигла своего пика между 1868 и 1892 годами, обеспечивая прирост производительности труда на 2 % ежегодно.
Вторая промышленная революция в Соединенных Штатах была приведена в действие двигателем внутреннего сгорания, нефтью и конвейером. В среднем производительность труда росла в течение 25 лет на 2,3 % с пиком в 2,8 %.
Далее производительность труда и производства постоянно снижалась, составляя в настоящее время в расчете по ВВП за вычетом сферы обращения и государственных услуг лишь немногим более 0,4 %.
Ждать какого либо ускорения темпов роста эффективности производства в результате Четвертой промышленной революции не приходится. Это связано с двумя группами факторов, действующих соответственно со стороны предложения и спроса.
Со стороны предложение кратное падение EROI не может быть компенсировано внедрением роботов или обработкой больших данных, которое лишь улучшают управление и продажи. Коль скоро EROI снижается из года в год, то также снижаются и возможности получения прибавочного продукта или прибыли. На протяжении всей человеческой истории в точном соответствии с законами физики именно новые, более дешевые энергетические источники обеспечивали расширение и повышение эффективности производства. В XXI веке, увеличивая производство энергии, человечество с каждым годом будет делать это все менее и менее энерго-эффективно. Соответственно это скажется на показателях эффективности экономического роста. Динамика EROI и экономического роста жестко связаны близкой корреляционной зависимостью и находятся в жесткой причинно-следственной связи.
С другой стороны, со стороны спроса также нет оснований ожидать какого-либо оживления экономики. Проблема заключается в следующем. ВВП с точки зрения потребления может делится на три части. Первая часть – это реальное потребление домохозяйствами и бизнесом. Вторая часть – это потребление ради сохранения устойчивости общества, экономики и производства. Наконец, третья часть – это те затраты, которые надо понести дополнительно для того, чтобы сохранить текущий уровень эффективности производства.
В течение XX – начала XXI века доля реального потребления была либо стабильной, либо в некоторых странах, например, в Соединенных Штатах, Скандинавии и Франции даже несколько возрастала. Начиная с 10-х годов XXI века она снижается нарастающими темпами.
Во-первых, это связано с тем, что в условиях падения EROI все больше ресурсов отвлекается на то, чтобы обеспечить уже достигнутый уровень эффективности производства и энергетики. Это – обязательные капиталовложения не в расширение, а в поддержание уже имеющегося уровня.
Во-вторых, специалистам по надежности хорошо известно, что за увеличение сложности надо платить. Необходимо расходовать средства на дублирование и защиту сложных систем, иными словами, на надежность. Поскольку в рамках повсеместной экспансии информационно-коммуникационных технологий сложность обществ растет по экспоненте, то по экспоненте будут расти и затраты на обеспечение надежности. Эти затраты также придется делать из ВВП.
При одной и той же динамики ВВП в первые 15 лет XXI века и в последующее 15-летие возможности для потребления домохозяйствами и бизнесом заметно различаются. Темпы падения реального потребления, за счет которого компенсируется рост сложности и падение эффективности, происходит, согласно расчетам Всемирного банка, а также ФРС Сент-Луиса, существенно быстрее, чем прирост ВВП при самых оптимистичных сценариях.
Выводы из осуществленного выше анализа, связанного с EROI, достаточно просты.
– Даже если удастся обеспечить на горизонте 15–20 лет хотя бы незначительные темпы экономического роста (что само по себе маловероятно), фактически будет иметь место значительное снижение уровня потребления домохозяйствами и бизнесом. Все дополнительные ресурсы уйдут на повышение надежности и поддержание имеющегося уровня производства в условиях нарастающей сложности и неустойчивости страновых и глобальных социосистем.
– Снижение энергоэффективности на горизонте по крайней мере до 2035 года будет иметь безусловный непрерывный и всеобъемлющий характер. Оно будет происходить темпами, не позволяющими повышать общую эффективность производства за счет внедрения новых технологий.
– Ограниченные возможности для роста эффективности производства и более того, вероятное его системное снижение в сочетании с абсолютным уменьшением ресурсов потребления, станут дополнительным фактором, усугубляющим глобальный финансово-экономический кризис, неизбежный в начале 2020-х годов. Финансово-экономический и энергетический кризис войдут в резонанс и будут подпитывать и усиливать друг друга.
Приведенные выше соображения позволяют с уверенностью утверждать следующее. Долговременное снижение EROI на фоне накладывающихся друг на друга финансово-экономического, природно-климатического и технологического кризисов на долгие годы, возможно на интервале 15–25 лет, вынудят глобальную экономику перейти к фазе сжатия со значительными отрицательными темпами прироста, т. е. с абсолютным сокращением производства и потребления товаров и услуг.
Капитализм, как известно, не может существовать в условиях длительного сокращения производства. Соответственно ему на смену должен прийти какой-то иной способ организации производства, распределения продукции и установления собственности на средства производства.