ания и политтехнологи.
Известно, что в ходе избирательной кампании 2016 года С. Бэннон внимательнейшим образом штудировал прогнозы П. Турчина. Особое внимание привлек его прогноз еще 2012 года о том, что согласно данным разработанной специально для США клиодинамической модели, на 2020–2022 годы придется начало пика резкого обострения внутренних конфликтов, не столько экономических, сколько социально-политических, ценностных противоборств, чреватых ростом турбулентности и неустойчивости Америки как сверхдержавы.
Касаясь сделанного прогноза, П. Турчин в интервью недавно заметил примерно следующее: особенность прогнозов с использованием базы Sechat такова, что они не позволяют изменить или переломить тенденцию. Однако, зная ее, можно опережающе к ней адаптироваться и минимизировать ущерб.
Сегодня психоистория или клиодинамика – востребованная наука и технология не только в США, но и в Китае, Великобритании, Израиле и, по некоторым сведениям, в Иране и Объединенных Арабских Эмиратах.
В принципе, подходы и методы психоистории могут применить к собственным нуждам и группы в различных сферах – от бизнеса до спорта – и, конечно же, отдельные люди. Касаясь персоналий, необходимо помнить и учитывать главное. Психоистория дает прогноз тенденций, в которые вовлечено большое число людей. Что будет с каждым, зависит не только от него и судьбы, но и от случайности. Однако при всех обстоятельствах и ограничениях важно понимать логику времени, распознавать основные угрозы и ориентироваться в благоприятных и неблагоприятных тенденциях, избежать которые невозможно, но использовать желательно.
Глава 3. Вычисление судеб
Как будет выглядеть человеческая цивилизация через 10, 100, 1000 лет? Это чрезвычайно важные вопросы не только научного, но и общественного значения. Однако пока они не являются ни хорошо изученными, ни должным образом понятыми. В последние 50 лет опубликовано достаточно много получивших огромный общественный отклик исследований. Однако наиболее известные из них опираются на простые имитационные модели или даже на экстраполяцию существующих тенденций. В последние годы наиболее популярным стал Форсайт с его сценированием, скорее похожий на написание фабул романов, чем на подлинно научные исследования. В целом же, в фундаментальной прогностике, как ни в одной другой исследовательской области, действует эффект «уличного фонаря» – искать решение проблемы там, где его легче всего найти, в области, которая наиболее известна и описана. Однако будущее всегда не определено и вероятностно. Более того, история прошлого свидетельствует, что именно периферийные процессы и события в прошлом в решающей степени определяют будущее.
Если речь идет о кратко– и среднесрочном прогнозировании, то искусство предвидения зависит от умения распознавать локусы и элементы, которые уже существуют в настоящем как второстепенные, малозначимые, которые в будущем будут определять общественную динамику. Однако для долгосрочного прогнозирования такая методология не подходит. Важнейшие тенденции и процессы, которые будут определять лицо далекого будущего, скорее всего, просто не существуют или не проявились хоть как-нибудь заметно в настоящем.
В последние 25 лет на государственном и корпоративном уровнях наиболее популярными стали форсайт-исследования и сценарные прогнозы, базирующиеся на математическом моделировании. Простым имитационным моделированием и экстраполированием футурологи занимаются не по причинам лени, либо недостаточного уровня подготовленности, а из-за фундаментальной трудности любого типа прогнозирования. Из самых различных сфер деятельности хорошо известно, что на достаточно высоком уровне невозможно успешно прогнозировать срок наступления того или иного события. Успешно на краткосрочную и среднесрочную перспективу даже самым искусным прогнозистам удается определять лишь тенденции.
Если же речь идет о средне– и долгосрочном прогнозировании, то достоверное предсказание событий, а не тенденций, становится весьма проблематичным. Успехи подобных прогнозов обычно связаны не с методологией, а со случайностью. Означает ли это, что долгосрочное прогнозирование практически невозможно? Отнюдь. В качестве конкретного примера можно сослаться на С. Лема и его «Сумму технологий». Ни одна из прогностических работ, изданных за последний век, не имеет столь высокой доли сбывшихся прогнозов. В чем причины успеха С. Лема? Он полагал, что эволюция техносферы происходит примерно по тем же законам, что и эволюция в целом. И оказался прав.
Уже в XXI веке на основе методологии С. Лема, Э. Янча и Х. фон Фёрстера разработана теория так называемой Универсальной Эволюции, или Большой Истории, претендующая на интегральную модель развития вселенной. В основе этой теории, по состоянию на сегодняшний день гораздо более популярной среди физиков, космологов, математиков, чем обществоведов, политиков, социологов, лежит достаточно простое, но подкрепленное результатами десятков наук наблюдение. Природа бесконечно разнообразна, причудлива, но при этом базируется на достаточно ограниченном числе вариантов преобразований.
Впервые эта мысль пришла еще китайцам. Их мудрецы более 2 тыс. лет назад разработали уникальную прогностическую систему, которая известна сегодня всем как И-Цзин. Согласно И-Цзин, все изменения ситуации в мире являются комбинацией 64 различных вариантов перемен. В начале XX века антропологи и литературоведы установили, что сказки и мифы всех народов мира сводятся примерно к 24–30 различным сюжетам. Значительная часть биологов, отвергающая догматическую теорию Дарвина об эволюции на основе естественного отбора, собрали множество эмпирических свидетельств, что эволюция происходит на базе достаточно небольшого числа универсальных преобразований. Т. е. все разнообразие природы – это результат действия небольшого числа законов и постоянно расширяющейся комбинаторной матрицы.
При всем неисчерпаемом богатстве мультиверсиума существует достаточно ограниченное число типов изменений. В первом, грубом приближении применительно к динамике цивилизации их можно свести к пяти типам. При этом в отношении долгосрочных прогнозов выделяются не сами по себе траектории, они могут быть различны, а их структура. Различие здесь тонкое, но существенное. Любой человек со здравым смыслом, понимает, что реальное будущее отличается от того, которое описывают космооперы, где герои в космических кораблях воюют друг с другом с использованием огнестрельного оружия и даже мечей. Время – это всегда изменение. Соответственно, не может быть неизменного будущего, за исключением того единственного случая, когда человечества уже не будет. Поэтому структура траекторий описывает только общую направленность или, как пишут эволюционисты, логику динамики.
Группа ученых из 13 научных и статистических центров США, Великобритании, Швеции, Дании, Германии, Канады и России в начале 2019 года подготовили отчет, в котором рассмотрели пять основных структур траекторий долговременной динамики человеческой цивилизации:
– структура траекторий статус-кво. Структура траекторий статус-кво означает, что динамика человеческой цивилизации в будущем будет примерно такой же, как с момента зарождения человечества и по сегодняшний день;
– структура катастрофической траектории. Эта траектория предполагает, что в результате тех или иных тенденций или событий человечество будет стерто с лица земли, либо в менее экстремальном варианте будет отброшено к уровню, существовавшему примерно 10–15 тыс. лет назад;
– траектория структурного разрыва. Сама по себе траектория структурного разрыва включает в себя два варианта. Первый – оптимизационный. Он предусматривает, что человечество последовательно подавляет наиболее неблагоприятные процессы и тенденции в своем развитии и, оставаясь в целом в рамках восходящей траектории, постоянно оптимизирует параметры своей деятельности. Некоторые черты этой траектории проявились в последние 10–15 лет. Маркеры этого – успешная смена режима воспроизводства населения в большинстве стран мира, включая Китай, меры по постепенному снижению замусоренности планеты и т. п. Второй – революционный. Революционная структура траектории предполагает появление различного рода непредсказуемых новаций (от технологий до социальной жизни), которые совершенно изменят лицо человечества, как преобразовали его в свое время изобретение огня, письменности, использование металлов и т. п. Соответственно в данном случае мы получаем стартовые позиции для нового этапа истории. Если пользоваться космологической терминологией, такую структуру траектории можно назвать сингулярной. Главное в сингулярности – не ускорение темпов динамики, а появление невообразимых вариантов развития, перечеркивающих ныне обязательные ограничения. Вся история человечества может быть рассмотрена через призму последовательного снятия все новых ограничений на ресурсы. В рамках этой динамики вчерашние ограничения сами по себе становятся ресурсами;
– экспансионистская структура траектории, при которой позитивная динамика развития человеческой цивилизации останется в целом такой же, как последние 10 тыс. лет, но будет направлена на внешнюю экспансию или выход в космос и другие ценозы;
– структура траектории антропологического перехода. Она предполагает разделение человечества не на несколько рас, как в настоящее время, а на несколько видов, подобно тому, как в доисторическое время какой-то период времени бок о бок существовали кроманьонцы, неандертальцы и денисовцы. Это были не различные расы, а различные виды человечества, имевшие гипотетического общего предка и способные к межвидовому скрещиванию. Структура антропологического перехода предполагает, что в будущем различий между человечествами будет гораздо больше, чем между упомянутыми выше кроманьонцами и их кузенами.
Статус-кво структуры траекторий
Структуры траекторий статус-кво предполагают, что цивилизация продолжит сохранять динамику, схожую с той, которая характеризует достоверно известную историю. Футурологи обычно отвергают модель статус-кво. Это связано в основном с тем, что траектории статус-кво понимают крайне ограниченно как тип динамики, который сложился в течение последних 300 лет, начиная с первой промышленной революции. Делается достаточно обоснованный вывод о том, что быстрая восходящая динамика в значительной степени связана с добычей и использованием все возрастающих объемов углеводородов, руд и сырья для химической промышленности, производства удобрений и т. п.
Количественные расчеты, базирующиеся на экстраполяции в будущем тенденций, сложившихся в последние 300 лет, неизбежно приводят к феномену технологической сингулярности. Технологическая сингулярность – это все более и более ускоряющееся развитие, которое в определенный момент должно привести к взрывному вертикальному росту. Ускоряющееся развитие не только противоречит законам Универсальной Эволюции, или Большой Истории, но и не подтверждается данными за последние 25 лет. Исходя из этого, делается вывод о невозможности цивилизации статус-кво.
Действительно, в последние 25 лет значительно изменился режим воспроизводства населения. Темпы прироста населения стремительно падают. Это позволило демографам даже говорить о втором великом демографическом переходе, когда режим воспроизводства, характерный для последних 300 лет, сменяется динамикой, свойственной большей части человеческой истории, т. е. весьма умеренным ростом населения.
Также даже для краткосрочных прогнозистов вполне очевидно, что состояние окружающей среды, рост загрязненности планеты и турбулентность климата существенно ограничивают в ближайшей перспективе динамику экстенсивного наращивания энергетических мощностей за счет углеводородного сырья. Это в свою очередь неизбежно ведет в ближайшей перспективе к падению темпов экономического роста. Темпы роста в течение последних 50 лет падают от десятилетия к десятилетию.
На основании этих и некоторых других аргументов статус-кво траектория, популярная до работ Римского клуба, в настоящее время даже не рассматривается в большинстве форсайтных исследований как возможная. Однако приведенный выше вывод базируется на методологических, не то что спорных, а однозначно неправильных суждениях. Нельзя строить прогнозы на столетия, тем более на тысячелетия, опираясь лишь на данные за исторически очень короткий период – 300 лет. Статус-кво развитие означает лишь то, что в будущем, по крайней мере, на дистанции в сотни и тысячи лет, структура динамики будет примерно такой же, как за 10 тыс. лет официально признанной истории.
Если взять всю установленную историю, то можно уверенно констатировать, что структура перемен включала в себя не только поступательную, но и деградационную динамику при общей повышательной тенденции. Иными словами, в целом за тысячелетия, человечество становилось все более разнообразным, могучим и устойчивым притом, что в отдельные периоды имел место очевидный регресс.
Особо хотелось бы подчеркнуть, что само по себе взаимодействие между поступательной и регрессионной фазами общей восходящей тенденции существенно сложнее, чем это признано историками, социологами и прогнозистами. В реальной истории зачастую глубочайшие кризисы и периоды регресса являются не только фундаментом, но и обязательным условием последующего прогресса.
Приведем лишь один пример. Мало кто знает, что самым большим несчастьем в Европе по критерию снижения численности популяции были отнюдь не 30-летяя война в XVII веке и даже не Первая и Вторая мировые войны в веке XX, а эпидемии чумы. Так, потери воюющих стран в Первой мировой войне, наиболее кровопролитной в истории Европы, составили примерно 2 % общей численности населения. Во время же пандемии чумы в XIV веке вымерло от 30 % до 70 % населения различных территорий Западной Европы. Однако любопытно вот что. Сегодняшний мир скроен по западноевропейским лекалам. При этом исторические факты неопровержимо свидетельствуют, что краеугольные черты нынешней цивилизации, такие как рационализм, расширенное воспроизводство с опорой на технику, капитализм, демократия, зародились в конце XIV – начале XV веков в Северной Италии, Фландрии, Нидерландах, т. е. в тех районах, где население больше всего пострадало от чумы. XV–XVII века ушли на эволюционное развитие всех отмеченных выше новаций, которые в XVIII веке в Британии породили и промышленную революцию, и классический капитализм. Т. о. чума, сократившая население, в определенном смысле резко изменила траекторию развития Запада и стала базовой точкой формирования современного мира.
Представляется, что будущая история будет включать в себя как восходящие, так и нисходящие фазы динамики трансформации. В этом плане будущее развитие в некотором смысле неизбежно будет нести в себе многие черты статус-кво структуры тенденций. Вопрос в ином. Сегодня нет твердо установленных аргументов в пользу того, что будущее развитие во всех случаях будет иметь общую поступательную тенденцию, как в прошлом.
В настоящее время существует две картины мира относительно человеческой истории. Одна сформирована в греко-римской традиции и впервые четко выражена Августином Блаженным. Это – взгляд на историю, как на линейный прогресс. Однако существует и восточная традиция. Она наиболее ярко выражена в китайской и индийской картинах мира. В этих картинах мира никакого прогресса нет, а есть цикличность. Цикличная модель тоже в некотором смысле стабильна и может быть рассмотрена как статус-кво траектория, включающая фазы зарождения, развития, благословенной стабильности, деструкции и гибели.
Поскольку циклическая модель, в отличие от модели поступательного прогресса, наблюдается в самых различных процессах в природе, вероятно, именно она является более распространенной. Однако, поскольку любой ответственный прогноз имеет конкретный временной горизонт, то в рамках циклической модели он может охватывать как все, так и лишь некоторые фазы цикла. В зависимости от этого могут получаться принципиально различные направления динамики – либо в сторону развития, либо в сторону деструкции, либо как вечный кругооборот.
Если анализировать Универсальную Эволюцию, то более вероятными являются циклические статус-кво траектории. Если же анализировать историю человечества в интервале, освоенном наукой, т. е. в течение последних 10 тыс. лет, то пока больше подтверждений в пользу прогрессивной статус-кво тенденции. Что касается выбора между двумя вариантами статус-кво, то он носит скорее не научный, а мировоззренческий характер.
Структура траекторий катастроф
Среди траекторий катастроф наиболее очевидны для анализа те, которые предусматривают быстрое вымирание человека как вида. Более сложными по структуре являются траектории катастроф, предполагающие выживание и долговременное существование цивилизации в квазистабильном состоянии, мало чем отличающемся от цивилизации статус-кво. Примеры такого рода существования без развития можно увидеть у стационарных культур, сформировавшихся у многих народностей Крайнего Севера, Тропической Африки, Австралии и т. п. Условно их можно объединить в рамках цивилизации выживания.
Между цивилизацией статус-кво и цивилизацией выживания существует четкая граница. Цивилизация статус-кво может переживать любые откаты в развитии и периоды деградации, но предполагает в качестве обязательного требования способность человечества выйти из кризиса и вернуться на траекторию развития. Что же касается цивилизации выживания, то она в лучшем случае окукливается и стабилизируется, а в худшем – последовательно деградирует вплоть до полного вымирания.
Сегодня можно утверждать, что именно структура траекторий катастроф наиболее широко представлена в прогнозных исследованиях. К настоящему времени подробно сценарно и имитационно проанализированы как минимум 25 вариантов «конца света», включая глобальную ядерную и генную войны, столкновения с небесным телом, извержение супервулкана, глобальное потепление, непрогнозируемые последствия научных открытий и технологических достижений, безответственный искусственный интеллект и другие ночные кошмары человечества.
Буквально в последние два года появилось несколько принципиально новых сценариев глобальной катастрофы, самыми известными из которых стали концепция Н. Бострома о «черных шарах» и концепция М. Тонна и Д. Макгрегора об «особой цепи событий». Концепция Бострома базируется на том, что в ходе технологического развития будет сделано открытие, либо создана новация, которая с момента своего появления на свет чревата, а точнее почти неизбежно приведет к гибели человечества. Сценарий Тонна-Макгрегора еще более изощрен. Он предполагает возможность особой цепи событий или цепочки катастроф, каждая из которых не носит терминального характера, поодиночке вполне преодолима. Однако в системе причинно-следственных связей эти несмертельные катастрофы в итоге выводят на апокалипсический результат.
В 2018 году появилась принципиально новая концепция катастрофической траектории, разработанная группой молодых ученых из Цюрихского технологического университета и университета Технион в Израиле. В основе этой концепции лежат новейшие, еще не вполне введенные в научный оборот, открытия относительно механизмов наследственности в человеческих популяциях и влияние ценоза на поведение.
В последние годы удалось выяснить, что для изменения психологических, поведенческих и даже физических параметров человека, также как любого высокоразвитого млекопитающего, не нужны сотни и даже десятки тысяч лет генетической эволюции. При помощи искусственного, дестабилизирующего отбора эти изменения могут произойти буквально в течение жизни пяти-семи поколений. Кроме того, установлено, что эволюция мозга происходит еще более быстрыми темпами, чем эволюция тела. Соответственно, молодые исследователи сделали вывод, что при определенных условиях эволюция может идти быстрыми темпами, исчисляемыми сотнями, а не тысячами и десятками тысяч лет. С другой стороны недавно было твердо установлено, что ценозы, т. е. сообщества живых существ, занимающих одну и ту же ландшафтную зону, изменяются не поодиночке, а коллективно, сообща, в рамках ценоза, т. е. общей для всех живых видов среды обитания.
Базируясь на этих двух выводах, исследователи сделали логически безупречную и подкрепленную новейшими научными достижениями концепцию биологической угрозы для человечества. Она предусматривает вероятное вымирание человечества в интервале 100–200 лет, если не предпринять экстраординарных мер по восстановлению биологического и ландшафтного разнообразия.
Швейцарские и израильские ученые установили, что, как минимум, 100 последних лет за счет жесткого применения пропаганды, а также появившихся социальных медиа целенаправленно изменяется поведение масс в сторону стандартизации. Первая об этом ясно сказала Х. Аренд в книге «Истоки тоталитаризма». Т. е. на смену большому разнообразию людей, свойственному для сословного и даже классового обществ, приходит во второй половине XX века усредненный, склонный к автоматизму и инстинктивному поведению человек масс. Именно в XX веке появились работы Ортеги де Гассета, Г. Лебона и др. о манипулируемом, неприспособленном к самостоятельным действиям и ответам на угрозы человеке толпы, или массы.
Однако, по мнению молодых исследователей это – лишь одна часть бинарного заряда. Вторая часть связана с ценозами. Если до начала XX века повсеместно человечество жило в естественных ценозах, т. е. на природе в деревне, и занималось главным образом сельским хозяйством, то затем сначала в Европе и Северной Америке, а потом и во всем мире люди в подавляющем большинстве стали жить в городских агломерациях и заниматься различными видами индустриального труда. Соответственно в структуру ценоза вместе с людьми стали входить не дикие звери, а популяции сельскохозяйственных животных. Согласно данным ООН за 2015 год, ежегодно в мире убивают для изготовления пищи более 60 млрд. животных, включая не только крупный рогатый скот, свиней, баранов, но других сельскохозяйственных млекопитающих.
Биофизиками достоверно установлено, что массовое вымирание одних популяций ценоза влечет за собой вымирание всего ценоза в целом. Ценозы, как правило, эволюционируют и гибнут как целостности. Эволюция происходит не на уровне отдельных, самих по себе видов, а как смена ценозов.
Поскольку в XX–XXI веке человечество истребило значительную часть естественных популяций с большим количеством видов флоры и фауны, и в настоящее время ежегодно убивают 60 млрд. сельскохозяйственных животных, то не будет преувеличением сказать, что нынешнее человечество, по выражению М. Гелл-Мана, живет не в ноосфере, а в некросфере.
По мнению молодых ученых, наиболее вероятный сценарий стремительного вымирания человечества связан с последствиями комбинации деволюции на фоне разрушения среды обитания, некротического характера человеческой цивилизации и растущей автоматизации людей, превращения их в своего рода биороботов.
Подавляющее большинство сторонников высокой вероятности катастрофического сценария указывают на незначительные шансы выжившей части человечества сформировать стабильные сообщества. Гораздо больше шансов на скорейшее исчезновение человека с лица Земли. Сразу после катастрофы выжившие должны будут быть в состоянии обеспечить свои основные потребности, особенно в пище и воде. В настоящее время абсолютно подавляющая часть населения получает пищу, воду и основные жизненные блага в рамках разделения труда, т. е. от цивилизации. Сами люди в основном не умеют добывать пищу, воду и т. п. Соответственно, у большей части населения планеты не слишком много шансов выжить в случае катастрофы, вне зависимости от причин, ее запустивших.
Любопытно, что катастрофизм, как наиболее вероятный сценарий будущего человечества, характерен не только для публицистов, фантастов или мыслителей-алармистов, но и для деловой, политической и разведывательной элиты. Об этом свидетельствует ряд важных, хотя и не слишком афишируемых в СМИ, приготовлений. Например, в Соединенных Штатах в период 2016–2018 годов создано и полностью продано шесть люкс-бункеров. Эти бункеры представляют собой, по сути, подземные города, упрятанные на глубину десятков метров, либо расположенные в отдаленных горных массивах. Они предусматривают численность основного населения от 700 до 2000 человек и примерно 3–5 тыс. человек обслуги. Бункеры имеют не только собственные запасы различных ресурсов на три-четыре года автономного существования, но и в них размещены подземные плантации грибов, растений, подземные фермы животных, бассейны с пресной водой и т. п. Цены в таких убежищах варьируются от 0,5 млн. до 10 млн. долларов за апартаменты.
По появившейся информации по решению руководства в Китае, начиная с 2007 года, проводится оцифровка массивов знаний, инженерной и конструкторской документации по всем ключевым технологиям и научным направлениям. Также страна создает крупнейшую в мире базу семян и генного материала не только по сельскохозяйственным животным, птицам и рыбам, но и в целом генную библиотеку обитателей Земли. По сути, речь идет о беспрецедентном проекте создания хранилища знаний, технологий, биоматериалов, которое может понадобиться выжившим после катастрофы остаткам китайцев.
Подобного рода проекты реализуют не только частные элитные структуры и государства, но и религиозные течения. Выживание человечества прямо связано с его генным разнообразием. Хорошо известно, что небольшие общины, где происходят перекрестные браки, достаточно быстро вымирают. Для прогрессивного развития популяции необходимо генное разнообразие. В настоящее время в Гранитной горе недалеко от Солт-Лейк-Сити церковью мормонов создано крупнейшее в мире, постоянно пополняемое хранилище материалов, связанных с генеалогией и генными материалами.
Если население сможет пережить непосредственные последствия катастрофы, то его выживание решающим образом будет зависеть от способности популяции к расширению. Если первоначальная популяция выживших слишком мала или недостаточно здорова, то она достаточно быстро вымрет. В этом смысле наличие эффективных инструментов генной инженерии, создание которых активно финансируют венчурные фонды, связанные с мормонами, в комбинации с генетическим хранилищем обеспечит популяции бóльшие шансы выйти на траекторию поступательной динамики в посткатастрофическом мире. Для перспектив популяции важна не общая численность выживших, а их генное разнообразие. Современная генетика утверждает, что если после катастрофы выживут от 1 тыс. до 3 тыс. человек и среда обитания позволит им существовать в более-менее нормальных условиях, то история человечества может быть перезапущена.
При этом важен не только размер популяции и естественные условия, но и минимизация конфликтов между выжившими. В настоящее время подавляющее большинство специалистов полагают, что ключевой способностью для малочисленных популяций превратиться в многочисленные народы является фактор отсутствия жесткой конкуренции за ресурсы с другими племенами и сообществами. Столкновения между маленькими популяциями в посткатастрофический период могут быть гибельными для их судеб.
В этой связи значительная часть американской и европейской элит в период с 2010 года, как убежище от катастрофы рассматривают не подземные бункеры, а Новую Зеландию и Австралию, а также удаленные острова Тихого океана. Эти регионы обладают богатой природой, насыщенными биоценозами, устойчивым климатом и низким уровнем загрязнения. Имитационно-математические модели показывают, что даже в случае ограниченной ядерной войны на территориях Азии, Европы и Америки, Австрало-Тихоокеанский регион пострадает минимально и не будет загрязнен радиоактивностью на опасном для жизни уровне. Любопытно, что согласно недавно опубликованным работам Р. П. Мюррея-Макентоша и Дж. Хея, еще в каменном веке Австралию, Новую Зеландию и Полинезию колонизовали изолированные группы, состоящие примерно из 500–750 человек. Этот вывод был получен на основе использования достижений современной популяционной генетики.
Траектории структурного разрыва
Как отмечалось выше, траектории структурного разрыва делятся на два вида. Первый – это оптимизационная траектория, когда человечество опережающее реагирует на наиболее негативные процессы внешнего и внутреннего характера и в результате минимизирует или ликвидирует их. Второй тип – это революционная траектория, когда появляются принципиально новые, так называемые прорывные технологии различного типа – от технических до социальных или коммуникативных, – которые решительно изменяют траекторию развития.
Начнем с оптимизационных траекторий. Они в свою очередь подразделяются на экзогенные и эндогенные. При экзогенных траекториях человечество приспосабливается к изменяющимся внешним условиям. При эндогенных – минимизирует отрицательные последствия собственной деятельности.
В последние 25 лет наиболее пристальное внимание не только исследователей, но и общественности уделяется экзогенным траекториям, связанным с воздействием на человечество климатических и геофизических факторов.
Продемонстрируем это на примере экзогенных процессов и развития человечества в прошлом. В настоящее время климатологами твердо установлено, что в течение последнего миллиона лет климат состоял из холодных «ледниковых» и теплых «межледниковых» периодов. При этом межледниковые периоды наступают каждые 100 тыс. лет и продолжаются в течение примерно 15 тыс. лет. Сейчас Земля находится в межледниковом периоде, в голоцене, который начался примерно 12–14 тыс. лет назад.
Известно, что человек разумный в нынешнем психофизиологическом виде сформировался не менее 50–70 тыс. лет назад. Однако современная цивилизация, согласно консенсусному мнению историков и антропологов, берет свое начало примерно 12 тыс. лет назад. Это совпадает с началом межледникового периода и отступлением ледников из большей части Западной Европы, Центральной Азии и Северной Америки.
Близость дат – не случайность. Благоприятный климат и отступление ледников стали ключевой предпосылкой развития относительно высокопродуктивного сельского хозяйства. Излишки же сельскохозяйственной продукции сделали возможным разделение труда.
Безусловно, причинно-следственные связи в реальности намного сложнее. Однако данная простая модель выделяет важные причинно-следственные отношения и позволяет продемонстрировать, как человечество, отвечая на внешние вызовы, формировало критически важные для существования и применяемые по сегодняшний день технологии.
Ярким примером цивилизаций эндогенного развития стали ирригационные цивилизации Древнего Востока. В III тысячелетии до н. э. в районе Междуречья рек Тигра и Евфрата, а также Нила местные сообщества переживали жесткие кризисы перенаселения. Популяции размножались быстрее, чем возможность обеспечения их продовольствием. Однако люди нашли выход из демографического кризиса. Первоначально это произошло на великих реках Нил, Тигр и Евфрат, несколько позже на Инде и Ганге, Хуанхэ и Янцзы. Сообщества вероятно независимо друг от друга открыли прорывную технологию – искусственное орошение прилегающих к великим рекам территорий для масштабного выращивания зерна. Для того чтобы создавать огромные и сложные ирригационные сооружения и эксплуатировать их, наряду с техническими новациями людям пришлось создать, возможно, самый стабильный, сохраняющийся до наших дней тип государства, а именно ирригационные, или восточные цивилизации.
В конце IV – начале III тысячелетия до н. э. в Междуречье и Египте были созданы командно-распределительные системы хозяйства. Они благополучно просуществовали как минимум 5 тыс. лет. Что-то подобное имело место в СССР в XX веке, а в Китае существует непрерывно на протяжении как минимум четырех тысячелетий. В основе этих цивилизаций помимо технологий и ирригации лежала принудительная мобилизация огромных масс рабочей силы, их удержание в покорности на основе государственных религий и свирепой системе подавления несогласных.
Приведенный пример показывает, что оптимизационная траектория весьма устойчива. Лучший пример тому Китай. Примерно таким же сроком может похвастаться и индийская цивилизация.
Человеческая история знает и революционные траектории, когда история решительно и стремительно меняла свой ход и человеческая динамика получала принципиально новые измерения, темпы и структуру.
В качестве иллюстрации приведем лишь два примера. Мало кто знает, что человечество и по сей день использует более 30 новаций, появившихся в течение буквально 200–300 лет в одном из древнейших государств мира – Шумере. Один из крупнейших экспертов по Шумеру профессор Сэмюель Крамер насчитал и скрупулезно разобрал 39 новаций, которым современное человечество обязано шумерам. Подробный перечень этих новаций можно найти в книге «История начинается в Шумере».
Приведем лишь некоторые. В области технических новаций шумеры первые создали большие печи для обжига изделий из глины. Это позволило им впервые получить прочные и долговечные стройматериалы, которые индустриальным способом производились для храмового, жилищного и иного строительства. Те же шумеры впервые начали выплавлять металлы из руды. Более того, шумеры не только стали выплавлять металлы, но и открыли сплавы, включая бронзу. Они же впервые смогли получить железо, которое, однако, уступало в Шумере по распространению бронзе – первому твердому металлу, который изменил ход истории человечества. Шумеры первые, кто стал использовать колеса с металлическими ободами и другими укрепляющими приспособлениями.
В области коммуникационных технологий шумеры не только создали развитый язык, но и разработали на его основе простую письменность. Ей пользовались не только жрецы, но и достаточно широкие слои горожан. Шумеры же первые стали целенаправленно собирать библиотеки. Они были не только архивами знаний, но и если говорить сегодняшним языком, политическими и бухгалтерскими архивами. Шумеры не только создали базу современной космологии, астрономии, изобрели геометрию, но и первыми внедрили в повседневную жизнь системы счисления, в том числе применяемого до сих пор 12– и 60-ричную.
Не менее поразительны достижения шумеров в области социальных новаций. Шумерское государство – первое, в котором велись государственные архивы, были открыты первые школы как отдельный институт, действовал двухпалатный парламент. Те же шумеры запустили в оборот первые стандартные деньги в виде «слитков на вес», регулировали государственное управление на основе публичных, доступных для ознакомления граждан законов, и впервые ввели налогообложение, которое фиксировалось в клинописных архивах.
Не будет преувеличением сказать, что за всю историю человечества не было такого сгущения инноваций, как это произошло у шумеров. Самое же поразительное в этой истории, что шумеры пришли в район Междуречья извне. Между Тигром и Евфратом проживали племена, которые находились на стадии безгосударственных, враждующих между собой сообществ, занимавшихся скотоводством и земледелием. У них не было ни письменности, ни военных технологий. Шумеры, как явствует из архивов, не уничтожили их, а достаточно быстро окультурили, ассимилировали и включили в шумерский социум. Удовлетворительного объяснения феномена шумерской цивилизации наукой до сих пор не найдено.
Приведем еще один пример революционных новаций. Хорошо известна и документирована первая промышленная революция. Она кардинально изменила историю человечества и придала ей то направление динамики, которое характеризует последние 300 лет. Есть различные точки зрения на то, что произошло в Британии в XVIII – начале XIX века. Так, Р. Аллен полагает, что первая промышленная революция произошла, поскольку в Великобритании, как отдаленное последствие пандемии чумы, даже в XVIII веке была нехватка населения, а соответственно рабочая сила была дорогой. При этом в стране имелся относительно дешевый финансовый капитал, а также лежащие на поверхности энергетические ресурсы – уголь и торф. Комбинация этих трех факторов и породила промышленную революцию. Известный американский исследователь Д. Мокир полагает, что промышленная революция была порождена британскими исследованиями и разработками, религиозными свободами и наличием свободных денежных ресурсов, которые были избыточны для колониальной торговли.
В Великобритании был в историческом плане единовременно создан пакет прорывных, соответствующих друг другу, технических, организационных и политических новаций, которые базировались на великом энергетическом открытии.
То, о чем пишут Аллен и Мокир и в самом деле имеет место. Именно в Британии была создана под покровительством Короны институциональная наука. При этом, знаменитые ученые регулярно становились ближайшими советниками Короны. В Англии действительно была дорогая рабочая сила, и за счет пиратства, крышуемого государством, скопились значительные денежные ресурсы, отнятые у испанской и португальской Корон.
Однако все эти факторы не сработали бы, если бы в третьей четверти XVIII века Джеймс Уатт не превратил диковины и игрушки ученых в пригодную для массового производства паровую машину. Паровые машины были как диковины известны еще в Римской империи, в средневековом Египте, Италии периода Возрождения. Однако лишь машина Д. Уатта могла производиться массово и использовать не только во многом нестабильные паро-поршневые двигатели, но и двигатели, работающие на энергии от сжигания каменного угля. На наш взгляд, использование угля как источника энергии для двигателя машины изменило судьбу человечества. Собственно вторая промышленная революция – это продолжение той же логики, но теперь уже на нефтяной и газовой основе.
Хотелось бы обратить внимание на то, что важен не сам по себе двигатель или конструкция машины, а использование нового источника энергии. До этого на протяжении тысячелетий человечество применяло лишь возобновляемые источники энергии, а именно воду, ветер и огонь, получаемый при сжигании дров, в некоторых районах торфа и т. п. Главное изобретение человечества, положившее начало индустриальному этапу развития и современному капитализма – это, конечно же, переход к энергии за счет сжигания углеводородного сырья. По этой причине современные алармисты называют нынешнее человечество «цивилизацией пироманьяков».
Важно подчеркнуть, что именно и только в Европе были открыты сначала двигатели внешнего сгорания за счет использования угля, а затем внутреннего сгорания за счет сжигания нефти, газа, а в дальнейшем распада высокорадиоактивных элементов.
Если изобретение механизмов имело место и в Древней Индии, неоднократно в Китае, в Римской империи, в средневековой Европе, то использование энергии сначала угля, а затем нефти и газа стало тем самым революционным открытием, которое поменяло не только лицо, но и динамику цивилизации. На место практически неподвижной ирригационной или гидравлической, по К. Виттфогелю, цивилизации пришел динамичный капитализм, базирующийся не столько на типе организации производства, технологиях машин и механизмов, сколько на новом энергетическом базисе, позволяющем получить во все возрастающем количестве прибавочный продукт.
Оптимизирующее и революционное развитие представляют собой две схожих, но в значительной степени различных траектории динамики через разрыв. Более естественной и спокойной является, безусловно, эволюционная траектория. Однако в условиях высокой неопределенности, турбулентности и неустойчивых темпов динамики она маловероятна.
Что касается долговременных перспектив революционного развития, то необходимо иметь в виду чрезвычайно важное обстоятельство. Если исходить из исторических данных, то приходится признать, что революционное развитие практически всегда базируется на прорывных технологических новациях, которые не имеют аналогов в прошлом. Относительно же прорывных технологических новаций можно сделать вывод, что они в подавляющем большинстве случаев имеют вероятностный характер.
Проиллюстрируем это двумя примерами. Хорошо известна ключевая роль колеса в развитии цивилизаций. Также общим местом является констатация, что евроазиатская цивилизационная общность изобрела колесо, а коренные народы, населявшие Северную и Латинскую Америку и большую часть Африки, этого не сделали. Объясняется это вероятно тем, что изобретение колеса связано не с логикой развития факторов производства и производительных сил, а с творческой мощью неизвестных изобретателей. На евразийских просторах случилось такое изобретение, а на американских – нет. Иными словами, можно представить себе цивилизацию, где колесо так и не было изобретено. И это при том, что латиноамериканские цивилизации достигли высочайшего уровня в строительстве, камнеобработке, астрономии, хирургии и т. п. Приведенный пример заставляет задуматься о том, что западная цивилизация прошла мимо многих прорывных открытий и изобретений, чьи авторы не были услышаны или забыты обществом. Случись по-другому, наш мир мог быть совершенно иным, чем тот, в котором мы сегодня живем.
Можно привести и другой пример. Историки хорошо знают, что вплоть до XVI века мощнейшим государством планеты с наиболее развитой техникой и технологиями, самым большим производимым валовым национальным продуктом, с продвинутыми наукой и культурой были отнюдь не Англия, Франция, Пруссия или Московия, а Китай. Именно в Китае был создан порох, разработана и внедрена технология книгопечатания, индустриальное производство материалов для прокладки дорог, изготовление бумаги и фарфора, производство пороховых ракет для военных нужд и строительство гигантских океанских судов, а также многое другое. Китайцы хорошо знали и использовали энергию рек, ветра. У них были артефакты, утилизирующие энергию пара, своего рода прообразы паровой машины. Однако, несмотря на наличие на территории Китая значительных, легкодоступных месторождений угля, торфа, нефти, китайцы так и не смогли сделать революционных открытий в энергетике, и начать использование в энергетических целях углеводородов. У них промышленная революция не состоялась и уже в XIX веке Китай терзали и колонизировали британцы, португальцы и чуть позже немцы и японцы.
Данные примеры говорят о том, что открытия прорывных технологий в известном плане это рандомный, т. е. вероятностный процесс. Соответственно лицо будущей цивилизации, особенно в долговременном аспекте абсолютно не предопределено. Оно многовариантно. Дело в том, что сегодня никто не знает, какие прорывные новации будут сделаны, а какие из них будут востребованы обществом, и мимо каких оно пройдет, не заметив потенциал. Сообразно с приведенными выше данными, можно говорить о типе структуры траекторий через разрыв, но в значительной степени бессмысленно рассуждать о конкретных траекториях, порожденных конкретными будущими прорывными новациями.
Экспансионистская структура траекторий
Еще 50 лет назад подавляющее большинство футурологов, политиков, ведущих ученых были уверены в экспансионистском будущем человечества. Первой работой, бросившей вызов этим взглядам, стал доклад Римского клуба «Пределы роста». Казалось бы, экспансионистский подход имел три мощнейших обоснования.
Во-первых, вся история человечества была историей его расселения из относительно небольшой территории в Африке, где появился нынешний тип человека homo sapiens по субтропическому поясу планеты, где после завершения малого ледникового периоды были наиболее благоприятные для жизни условия.
Во-вторых, после неолитической революции этапные вехи в развитии человечества всегда были связаны с освоением новых, ранее неизведанных ценозов. Так, из субтропической зоны в основном с саванным и лесостепным ландшафтом люди стали продвигаться на юг и на север – в зоны тайги, тропических лесов, горных районов. Затем в поисках ресурсов и диковин для продажи люди охватили северные ценозы вплоть до Приполярья, а также ценозы островов в океанах.
Наконец, в-третьих, в 1961 году человечество приступило к освоению космоса. Соответственно не только фантастика, но и политические программы и инженерные разработки вплоть до конца 80-х годов прошлого века были нацелены на космос. Освоение космоса рассматривалось как следующий, закономерный шаг после освоения поверхности Земли. По сути, никто из серьезных ученых не занимал позицию, что освоение космоса – это непосильное бремя для человека и человечества. Если бы кому-то в 1969 году сообщили, что спустя 50 лет на Луне так и не будут действовать постоянные обитаемые станции и люди не высадятся на Марсе, такому прогнозисту никто бы не поверил.
Однако история последних 50 лет резко убавила число сторонников экспансионистского варианта будущего. Частные и государственные космические программы в настоящее время ориентированы на освоение околоземного пространства и более того, представляет собой даже некоторый регресс по отношению к первым программам освоения космоса. Ни одной постоянной станции не только на Марсе или Венере, но и на Луне не появилось. Нет даже подходов к разработке космических кораблей, способных вести разведку у дальних планет, включая Сатурн и Юпитер.
В условиях низких темпов экономического роста, нарастания проблем, связанных с рекультивацией земной поверхности и реконструкции глобальной инфраструктуры никто из серьезных политиков ни на Востоке, ни на Западе не выдвигает амбициозных программ освоения космоса. Напротив, множатся голоса, утверждающие, что человечество в обозримом будущем не сможет пойти на расходы, связанные с созданием долговременных постоянных обитаемых станций на Луне, Марсе, а тем более дальних планетах и их спутниках, типа Ганимед или Каллисто.
Поскольку для подавляющего большинства ответственных исследователей очевидно, что идеи о технологической сингулярности относятся к фантастике, а не к науке, они полагают практически невероятной космическую экспансию человечества с образованием множества неземных колоний. Если это и произойдет, то случится не как последствие поступательного развития нынешней космонавтики, а как результат во многом случайного открытия прорывной транспортной технологии достижения звездных систем, которую сегодня невозможно представить.
В условиях формирования негласного консенсуса относительно перспективного размещения на постоянной основе космических колоний, значительное число исследователей полагают возможным формирование нового ценоза для человечества в подводном мире. Каких-либо технологических сложностей для создания больших плавучих надводных и даже подводных поселений сегодня не имеется. Уже достигнутый технический уровень позволяет создавать искусственные плавучие острова, и даже подводные поселения с численностью до 1 тыс. человек. Более того, уже достигнутый уровень генного редактирования позволяет с уверенностью прогнозировать, что в ближайшие несколько десятков лет станет вполне возможным искусственное создание, с последующим наследственным закреплением, двоедышащих людей. Подобные люди будут сохранять способность дышать подобно обычным людям воздухом и одновременно иметь жабры для дыхания в воде.
В этой связи принципиально возможен экспансионистский вариант, ориентированный не на космическое пространство, а на освоение океанских просторов и гигантского подводного мира, превосходящего как по размерам, так и по ресурсному потенциалу и пищевым возможностям сушу.
Самое уязвимое звено данной траектории лежит в краткосрочной перспективе. Если это узкое место будет преодолено, то вполне вероятно на горизонте в несколько десятков, а тем более сотен лет разделение человечества на сухопутное и водное. Так называемое бутылочное горлышко или узкое место связано с тем, что в последние 50 лет темпы загрязнения мирового океана превышают темпы загрязнения суши. В первую очередь это связано с неабсорбируемыми естественным образом загрязнениями углеводородами и продуктами их переработки, а также токсичными металлами. Если на рубеже 10–20 лет удастся сначала зафиксировать уровень вредных выбросов в океан, а затем перейти к ликвидации загрязнений, то у водного человечества будут шансы появиться на свет. В противном же случае шансы человечества вообще остаться на планете будут крайне проблематичными.
Траектория антропологического перехода
Более 100 лет назад великий британский фантаст Герберт Уэллс в романе «Машина времени» впервые описал разделение человечества на принципиально различные виды. В течение 100 лет эту тему неоднократно описывали фантасты. Однако она не пользовалась сколько-нибудь существенной популярностью среди исследователей и прогнозистов. Все изменилось с появлением после Второй мировой войны ЭВМ и формированием в 50-е годы прошлого века концепции искусственного интеллекта. Впервые появление нового типа человека, как практически неизбежного результата техноэволюции, описал уже упоминавшийся С. Лем в «Сумме технологий». Однако, поскольку свои книги он создавал на польском языке, его концепции вплоть до 1990-х годов были практически неизвестны в Европе и Америке.
В настоящее время концепция нескольких человечеств, как наиболее вероятного будущего, является, согласно данным контент-анализа исследовательских работ и общедоступных публикаций, второй по упоминаемости и обсуждаемости после сценария глобальной катастрофы. Этой концепции придерживаются и широко пропагандируют такие всемирно известные авторитеты, как Рей Курцвейл, Ник Бостром, Юваль Харари, Педро Домингос и Стивен Хоукинг. С ними согласны и лидеры глобального бизнеса, включая Илона Маска, Эрика Шмидта и Билла Гейтса.
Концепт расщепления человечества на виды имеет несколько вариантов. Наиболее вероятный из них следующий. На горизонте 20–30 лет генное редактирование, синтетическая биология и практическое применение нанороботов, способных действовать внутри кровеносной системы человека, совершенно поменяют лицо медицины для избранных. Важнейшим результатом этого станет продление жизни до 130–170 лет с интервалом 120–130 лет как времени активного рабочего долголетия. Согласно данным Университета Сингулярности, в течение ближайших 20–30 лет такая медицина, или точнее – здравоохранение и здраворазвитие, будут оставаться невообразимо дорогими. Соответственно их смогут позволить себе не более 1–3% населения в экономически развитых странах мира.
Консенсус-прогноз времени, необходимого на разработку надежного широкополосного в обе стороны и безвредного прямого интерфейса психика человека, гласит: это станет возможным в течение ближайших 10–15 лет. Как полагают перечисленные выше исследователи и бизнес-лидеры, на горизонте 20–30 лет реальностью станет биотехнологическая интеграция человека и компьютера и формирование своего рода биокиборгов. Они будут обладать в течение сотен лет крепким надежным здоровьем и высокой трудоспособностью.
Де факто это будет новый вид людей, живущих в полной, включая цифровую и дополненную, реальности, здоровых и работоспособных от рождения до смерти. Этот новый человеческий вид будет неразрывно интегрирован с вычислительным интеллектом, всеми базами данных и системами распознавания.
Появление таких суперлюдей неизбежно изменит до неузнаваемости человеческую цивилизацию. Согласно опросам, меньшинство исследователей, занимающихся прогностикой в ведущих фабриках мысли, полагают, что суперлюди сосредоточат свои усилия на решении нынешних глобальных проблем человечества и станут своеобразными прогрессорами для остального населения Земли. Большинство же участников консенсус-прогноза считают, что вне зависимости от моральных качеств суперлюдей, они будут нуждаться лишь в достаточно обширном слое людей, принадлежащих к нынешнему виду homo sapiens. Подавляющее большинство человечества для них будет в лучшем случае безразлично.
Эта нужда будет связана с двумя обстоятельствами. Во-первых, будет необходим сторонний генетический материал, гарантирующий от дегенерационных процессов суперлюдей. Во-вторых, они будут нуждаться в различного рода инфраструктуре, создавать и эксплуатировать которую должны будут люди, а не роботы. Важнейшим требованием к инфраструктуре будет устойчивость в непрогнозируемых ситуациях. А это как раз – свойство людей.
Согласно консенсус-прогнозу, в интервале до 50 лет предельная численность суперлюдей на планете составит не более 1 млн. человек, а количество людей нынешнего типа, обеспечивающих инфраструктурные и иные нужды новой сверхчеловеческой элиты, в самом расточительном варианте не должно превышать полумиллиарда.
Поскольку, согласно прогнозам ООН, к 2070 году население Земли должно составлять минимум 12 млрд. человек, то 95 % населения или 11,5 млрд. окажутся для функционирования новой цивилизации излишними, потребляющими дефицитные ресурсы, загрязняющие планету. Все это приводит большинство исследователей и лидеров бизнеса к невеселым размышлениям о будущем человечества и подталкивают, например, таких людей как И. Маск или Б. Гейтс к выводу о том, что ныне родилось последнее поколение людей – хозяев планеты. После их смерти на Земле воцарится нечеловеческая цивилизация. Это – скорее эмоциональные оценки. Что же касается рационального моделирования данного варианта, то оно по состоянию на 2019 год не проводилось ни в одном научном центре.
Три эффекта, определяющих будущее
Можно констатировать, что на сегодняшний день ни по одному из пяти вероятных сценариев человеческой динамики нет удовлетворительных концептуальных и имитационных моделей, которые позволили бы осуществить формальное исследование будущего в соответствии с жесткими стандартами математического и логического моделирования. В сложившихся условиях необходимо обратиться к «мудрости толпы» или в данном случае к мудрости прогнозистов, работающих в ведущих фабриках мысли и университетах. В 2016 году один из прогностических центров, работающий на американское разведывательное сообщество, провел опрос среди ведущих исследователей и предиктивных аналитиков относительно вероятности каждого из изложенных выше вариантов будущего. Он охватил более 700 человек, были включены пять изложенных выше вариантов. Была высказана просьба: оценить вероятность каждого из них по общей шкале 100 %. При этом предлагалось осуществить оценку с учетом трех эмпирически подтвержденных эффектов.
Прогнозирование долгосрочного будущего крайне затруднительно. У исследователей в настоящее время отсутствуют инструменты для долгосрочных, научно обоснованных прогнозов. Единственное, на что можно опереться в прогнозировании будущего, это – на прошлое, на различные варианты динамики, которые проявились у различных локальных цивилизаций и культурных общностей на планете.
Однако подлинная проблема состоит в том, что интуитивно люди понимают, что будущее – это не продолжение настоящего. Несмотря на это понимание, они, тем не менее, осуществляют прогнозы, базируясь на точке зрения, что будущее это – сильно улучшенное или ухудшенное настоящее. Достаточно посмотреть на многочисленные журналы начала XX века, где размещено множество иллюстрацийпрогнозов о жизни спустя 100 лет. Можно наглядно убедиться, что не только научные прогнозы, но и образы будущего, грезившегося столетие назад, не имеют никакого отношения к нынешнему настоящему. Тем не менее, есть три группы эффектов, носящих эмпирический, подтвержденный характер, в совокупности облегчающих оценку вероятности одной из пяти траекторий.
Первый эффект – это хорошо известный парадокс Э. Ферми, в том числе в интерпретации Н. Кардашова. Суть парадокса в следующем. Если наша цивилизация – закономерный этап Универсальной Эволюции, то непонятно, почему молчит вселенная. Вполне очевидно, что в случае, если разумная жизнь является естественным этапом эволюции, то даже в нашей галактике должны иметься как минимум десятки тысяч цивилизаций. Поскольку Солнце относится к рядовому, широко распространенному типу звезд, то чисто статистически цивилизации должны распределяться таким образом, что часть из них обязательно будет значительно обгонять земную, а другая – отставать от нее. При таких посылках совершенно непонятно, почему к нам никто не прилетел и мы ни с кем не контактируем.
Большое число цивилизаций, опережающих в развитии Землю, должны быть наблюдаемы даже в том случае, если они не занимаются космическими полетами, и не шлют свои корабли к заштатной звезде на самой окраине галактики. Мощные продвинутые цивилизации всегда производят много энергии. А это возможно заметить при помощи современных специализированных телескопов. Однако никаких сигналов из космоса, а также наблюдения искусственной активности или энергетических феноменов по состоянию на конец 40-х годов, когда Ферми сформулировал парадокс, не наблюдалось. Нет их и спустя 70 лет.
Из парадокса есть три возможных вывода: либо мы одиноки во вселенной, что никак не согласуется с современными научными концепциями; либо все цивилизации, достигающие технологической стадии развития уровня нынешней земной, погибают, или откатываются опять на дотехнологическую фазу; либо, наконец, все коммуницируют между собой при помощи неких технологий, не доступных пока нашей цивилизации. По состоянию на сегодняшний день большинство исследователей полагают справедливой второй из трех альтернативных ответов на парадокс Ферми.
Второй эффект – эффект Сенеки. Древнеримский мудрец, беседуя со своим другом Луцием Аннеем, сказал: «Путь к преуспеянию труден и медленен. Но путь к разорению стремителен и не требует усилий». Иными словами, восходящая траектория любой сложной системы – от человека или компании до государства или цивилизации – требует значительных затрат ресурсов, усилий и новаций, и занимает достаточно длительное время. Фаза же краха скоротечна и носит самоподдерживающийся характер. Фаза краха в рамках эффекта Сенеки визуально лучше всего описывается эффектом домино или расползающейся катастрофы.
Достоверно установлено, что развитие любой сложной системы предполагает извлечение во все возрастающих объемах энергии из внешней среды. Эта энергия внутри системы структурируется, овеществляется и превращается в искусственный ресурс, например, в экономике – в основные фонды, машины, оборудование и т. п.
Эффект Сенеки, проявляющийся абсолютно во всех обществах и в самых различных сферах, начиная с добычи нефти, заканчивая загрязненностью природной среды в городских агломерациях, связан со следующим обстоятельством. Развивающаяся система всегда подпитывается энергией извне, перерабатывают ее внутри, и на этой основе осуществляет те или иные функции. Со временем накапливаются результаты действия трех негативных процесса. Во-первых, системе приходится переходить от качественных и дешевых ресурсов ко все более дорогим и низкокачественным. Во-вторых, любой процесс переработки имеет КПД и внутри системы объективно нарастают объемы отходов, рассеянной энергии, мусора и т. п. В-третьих, все то же самое характерно не только для внешней энергии, но и для искусственных ресурсов. Таким образом, сложные системы могут быть представлены через последовательные стадии обработки энергии. На каждой стадии со временем растет количество отходов, а ресурсы становятся все более дорогими и зачастую низкокачественными. Наконец, любая система, развиваясь в рамках одной и той же целевой функции, пересекает черту опасности, когда объемы отходов, загрязнений, т. е. мера хаоса превосходит меру порядка. При пересечении черты происходит быстротечный самоподдерживающийся распад или крах системы. Спасти систему от краха могут только экстраординарные новации, которые подключают систему к новым обширным и дешевым источникам энергии.
Именно эффект Сенеки является своего рода универсальной моделью для объяснения жизненных циклов – от рождения до смерти, – характерных для любой сложной системы – от человека до глобальной цивилизации.
Третий, эмпирически выявленный эффект – это эффект архивов. Нескольким исследовательским группам удалось достоверно установить парадоксальный факт. Это – уничтожение или сокрытие в архивах значимых артефактов. Например, начиная с письменного периода истории человечества были созданы, что нашло многократное документальное подтверждение, десятки если не сотни огромных библиотек с подлинными документами того или иного времени. По непонятным причинам ни одна из подобных библиотек не дожила до настоящего времени. Также зафиксированы десятки задокументированных находок артефактов – от скелетов и фрагментов тел гигантов и карликов, не вписывающихся в официальную картину истории человечества, до различного рода искусственных предметов – как произведений искусства, так и технологических объектов. Однако практически все эти артефакты находятся в закрытых коллекциях музеев и хранилищ и не только не экспонируются для широкой публики, но и недоступны для исследователей.
Наконец, по всей планете академические ученые и технологи ведущих корпораций зафиксировали и подробно задокументировали десятки сооружений, создание которых не может быть объяснено даже с использованием сегодняшних технологий. Самый большой парадокс этих сооружений состоит в том, что материалы имеют твердо доказанные следы искусственной технологической обработки. Однако при этом в окрестностях подобного рода артефактов – пирамид, дольменов, городских платформ, подземных лабиринтов и т. п. – никто не смог найти ни одного инструмента, которым могли бы создаваться или обрабатываться эти артефакты. Есть еще более ошеломительные факты, которые, однако, не прошли многосторонней научной экспертизы и соответственно не могут быть отнесены к достоверным.
Суть парадокса архивов в следующем. Наиболее вероятным их объяснением является наличие древней, или как ее называют в популярных медиа – допотопной, цивилизации. Все указывает на ее гибель. При этом следы цивилизации остались, а орудия, технологии и инструментарий отсутствуют. В подобной ситуации мейнстримная наука предпочитает не менять многие, институционально согласованные парадигмы и отрицает, казалось бы, очевидное существование древней цивилизации.
Стрела прогресса или циклы перемен
Как отмечалось, долгосрочное, также как и среднесрочное прогнозирование должно базироваться на определенной логике истории. Огрубляя, можно диагностировать наличие двух логик – моделей стрелы прогресса и циклов перемен.
Модель стрелы прогресса сформировалась еще в Древней Греции и императорском Риме, и затем через Августина Блаженного была наследована европейской цивилизацией. Модель базируется на положении о том, что общество со временем прогрессирует, становится все более сложным и эффективным. В своем главном труде «О Граде Божьем» Августин описал историю как линейный прогресс, который начинается с грехопадения Адама и закончится нравственным совершенствованием человечества. Забавно, что жил Августин во второй половине III – начале IV столетия н. э., т. е. буквально накануне краха всего Греко-Римского мира и Западной Римской империи.
Вновь, выражаясь современным языком, в моду понимание истории как линейного прогресса было введено английскими и французскими мыслителями уже в период Просвещения. Идея линейного прогресса в последние 300 лет в Европе и Северной Америке была преобладающей и рассматривала западный демократический капитализм как квинтэссенцию мировой истории от дикости к прогрессу.
Как уже отмечалось, совершенно иное понимание истории присутствует в индийской и китайской цивилизациях. В китайском и индийском языках вообще не было терминов, аналогичных прогрессу как непрерывному долгосрочному улучшению чего-либо. Восточное мировоззрение циклично и уподобляет общество и государство жизни человека, у которого есть детство, юность, зрелость, старость.
Начиная с конца XIX века, циклическая модель истории стала отвоевывать место под солнцем и в европейской цивилизации. Были опубликованы книги Н. Данилевского, О. Шпенглера, А. Тойнби и П. Турчина. Наиболее эффективной, используемой не только для исторического анализа, но и прогнозирования будущего, стала циклическая концепция Тойнби. Она разработана на основе изучения 13 относительно замкнутых цивилизаций. На основе анализа их развития он эмпирически выделил повторяемые фазы в динамике этих цивилизаций. Жизненный цикл цивилизации Тойнби состоит из четырех фаз, а именно: возникновения, роста или развития, надлома и временной стабилизации и финальной стадии – распада и уничтожения.
Уже в XXI веке исследователи в различных странах мира осуществили оцифровку исторических фактов, событий и на основе эмпирических данных смогли развить и уточнить циклический подход к истории. Выяснилось, что практически все большие социальные системы или цивилизации имеют два режима динамики, которые могут быть разложены на большее количество фаз, например, на фазы, выделенные Тойнби.
Удалось установить, что все процессы во всех цивилизациях, независимо от степени их развитости, могут быть описаны, во-первых, через стабильные траекторные коридоры, во-вторых, через критические периоды. Стабильные траекторные периоды – это флуктуации в пределах определенных максимальных и минимальных значений ключевых показателей. Процессы флуктуаций сменяются критическими периодами. Эти критические периоды бывают двух типов. В одном случае, в так называемых структурных критических периодах, происходит изменение взаимосвязей, отношений внутри системы, важности тех или иных ее элементов. В другом случае, в системных критических периодах или полифуркациях, происходит выбор новой траектории. Они сводятся к трем основным вариантам динамики: новому этапу развития, стабилизации с медленной деструкцией, либо мгновенному разрушению. Выбор того или иного варианта отчасти случаен, отчасти зависит от внешних воздействий на систему и внутренних процессов, протекающих в ней.
Таким образом, в соответствии с теорией, разработанной еще в начале XX века Фрэнком Рамсеем, и развитой во второй половине XX века А. Колмогоровым, И. Пригожиным, М. Эйгеном, удалось установить, что любая большая сложная система проходит фазы зарождения, развития, стабилизации в виде своего рода окостенений или стагнаций и фазы деструкции, завершающейся распадом. В рамках фазы система описывается через флуктуации с минимальными и максимальным значениями и структурными критическими периодами, а переход от фазы к фазе происходит через системные критические периоды.
В период с 2005 по 2018 год сообщество исследователей по обе стороны Атлантического океана, работающих в рамках направления клиодинамика, обсчитали историю 13 цивилизаций по Тойнби, 20 цивилизаций по Д. Голдстоуну и более чем 70 обществ по А. Норензаяну.
Представляется, что наиболее эффективным способом прогнозирования будущего является использование методов клиодинамики, сочетающих закономерности жизненного цикла с флуктуационно-критическим анализом, описанным выше. До настоящего времени таких попыток предпринято не было. Главная сложность состоит в том, чтобы осуществить клиодинамический расчет применительно ко всей человеческой цивилизации. Исследовались лишь отдельные общества и локальные цивилизации, т. е. подсистемы большого человечества. Подобные работы запланированы на 2019–2021 годы Американской ассоциацией клиодинамики и поддержаны грантом Национального научного фонда США. Это исследование должно дать ответ на ключевой вопрос прогнозирования будущего, а именно, на какой стадии жизненного цикла в настоящее время находится человечество.
Согласно упомянутому опросу экспертов, реализованному по технологии «мудрость толпы» по пяти означенным выше сценариям, с учетом трех прописанных эффектов, было получено следующее распределение. Примерно 55 % исследователей высказались за катастрофическую траекторию. Еще 25 % – за сценарий антропологического перехода. За траекторию структурного разрыва – 8 %. 7% – сочли возможным экспансионистскую траекторию. И только менее 5 % – траекторию статус-кво.
Проведенный опрос стал первым крупным исследованием мнений футурологов, работающих в ведущих фабриках мысли и университетах, а также независимых специалистов.
Ключевая проблема, стоящая перед прогнозистами, состоит в сочетании среднесрочного, ориентированного на предстоящие 25–30 лет, и долгосрочного прогнозов. Значительное число экспертов придерживается точки зрения, что предстоящие 25–35 лет будут критическими в системном смысле для человечества. Это означает, что если оно сможет преодолеть системный кризис и удовлетворительно решить проблемы ближайших 25–35 лет, то вероятность негативного сценария резко снижается за счет симметричного увеличения вероятности траекторий антропологического перехода и разрывного развития.