Интересно, почему они с Данькой поругались, да так, что она осталась в лесу и не пошла с ним. Конечно, бояться у нас в Бабаеве особо некого. Молодежь друг друга знает, местные пьянчужки тоже вроде особо по улицам не слоняются. Тишь да гладь да божья благодать…
Меня окружали живописные виды, стрёкот кузнечиков и крики птиц. Чем ближе я подходила к лесу, тем отчётливее становился запах речной воды. Справа тучи немного рассеялись и показалась полоса синего неба. Трава стала гуще и сочнее.
Когда я вошла в лес, стало темнее и тише. Голоса, до этого звучавшие в моей голове, тоже стихли. Недолго думая, я отправилась к тому месту, где всё произошло. Это заняло у меня минут десять, я шла быстрым шагом, не боясь заблудиться. И хоть мои ладони покалывало от волнения, взгляд выхватывал, казалось бы, давно забытые приметы: кривую сосну, от которой теперь осталась только половина, густо поросший черничником овраг и вывернутое из земли некогда огромное, а теперь почти сгнившее корневище.
Здесь у нас не принято устраивать шумные пикники. Для этого есть городской пляж в берёзовой роще. И к магазинам поближе, и вход в реку удобный. Рыбаков много, но они тоже ездят дальше, где Колпь глубже, а значит, больше вероятности получить хороший улов. Прелесть таких маленьких городков, как наш, именно в предсказуемости. Каждый чужак вызывает внимание. Именно поэтому мои мысли насчёт похищения Веры упирались в осознание данного факта. К тому же не следовало забывать, что была ночь.
Я помнила разговор матери и Георгия, когда она спрашивала его о том, есть ли дикие звери в нашем лесу и не могли ли они напасть на Веру. Отчим пробурчал, что леспромхоз производит заготовки леса в радиусе почти пятидесяти километров и к городу может выскочить разве что испуганная лиса. Лоси есть, лесорубы не раз видели их поодиночке и семьями. Ещё зайцы… А что до волков и медведей, то они к городской окраине не подходили. Если допустить, что на Веру напал дикий зверь, то следы ведь должны были остаться? Ночной дождь может смыть следы крови, но изуродованное тело нет! Поиски начались прямо с утра, значит если бы это было так, то её бы точно нашли!
Раздвинув ветки, я вышла на небольшую поляну, которая плавно спускалась к речной воде. По периметру рос ивовый кустарник, берег был усыпан крупными булыжниками. Я подошла к воде и стояла так некоторое время, разглядывая каменистое дно. Расстояние до другого берега не превышало тридцати метров. Мальчишки по нескольку раз переплывали реку на спор, к тому же здесь было совсем не глубоко, максимум по шею. Конечно, люди и в лужах тонут, но опять же, по словам той же Казбич, этот участок исследовали вдоль и поперёк. Я понимала, что все следственные действия были произведены по горячим следам и, надо полагать, со всей тщательностью. Но получилось так, как получилось. Веру не нашли, как ту самую чёрную кошку в тёмной комнате в то время, когда её там не было…
Отголоски тех допросов до сих пор настойчиво появляются в моих снах, и я тут же просыпаюсь, чтобы убедиться в том, что нахожусь в своей постели.
Скинув кроссовки, я зашла в воду. В тот вечер я поступила точно так же: сняла балетки и держала их в руке, пока за моей спиной Данька с Сашкой разводили костёр.
– Как водичка? – спросила Вера, приобняв меня за талию.
– Тёплая…
– Вы же не полезете купаться? – поморщилась Ира.
– Ещё как полезем! – рассмеялась Вера и стала стягивать с себя платье.
На ней был голубой комплект в тон, простенький, недорогой. Но на её точёной фигурке всё смотрелось отлично. Прижимая руки к груди и поёживаясь, она сделала несколько шагов, а потом раскинула руки и упала в серебристую воду.
– Ах, как же здорово! Давайте сюда!
Мы с Ирой переглянулись.
– Ладно, – усмехнулась та и обернулась. – Помоги мне молнию расстегнуть, – обратилась она к Даньке, хотя я стояла гораздо ближе.
Он подошёл, Ира откинула волосы и склонила шею. Сама я купаться не собиралась, но потом, когда в воде оказались все четверо моих друзей, всё же решила окунуться. Платье на мне было мамино, то самое, в котором она планировала выйти замуж за моего отца. Кремового цвета из плотного шёлка. К тому времени я уже немного загорела на огороде, поэтому выглядела очень даже достойно. Во всяком случае, Вера сделала мне комплимент, подняв вверх большой палец.
Ленты выпускников мы сняли, как только ушли из школы, и сложили в пакет, чтобы не порвать и не испачкать. Память всё-таки. Если бы я знала, во что превратится моё платье после той ночи, то… ну, что бы я сделала? Я старалась быть аккуратной, повесила его за лямки на ветку.
Вода оказалась тёплой. К комарам мы были привычные, да и не планировали задерживаться. Купались не больше получаса. Потом вылезли. Солнце опустилось к горизонту, но у нас было время, чтобы немного обсохнуть прежде, чем одеться.
Потом мы сидели у костра и пили сок. Мне достался грейпфрутовый, его я любила больше всего и была благодарна Сашке за предусмотрительность и внимание. Он так и сказал, когда вручал мне коробку:
– А этот божественный напиток для Марьяны…
И подмигнул Даньке. Хотя, может, и не подмигнул, а мне это показалось в бликах костра.
Сколько же раз я представляла себе это место… Сейчас, стоя по щиколотку в воде, я снова и снова перебирала в памяти эпизоды того дня, начиная с подготовки к выпускному. Мать завила мои волосы в крупные локоны и сбрызнула их лаком, который купила за неделю до события. Подол платья укоротила и подшила вручную, чтобы не было видно швов. О чём она думала, когда её пальцы гладили ткань её свадебного наряда? Я сидела с ней рядом и в сотый раз повторяла экзаменационные билеты. Поглядывала на неё, страшась, что увижу слёзы на её глазах. Она сама предложила мне пойти в своём платье. Сказала, что ей будет приятно и вообще что же оно так и провисит в шкафу ни разу не надёванным?
Конечно, я согласилась. Честно говоря, иногда я надевала его, когда никого не было дома. Стояла перед зеркалом и представляла свою мать – молодую и счастливую. Потом снимала, стараясь не наделать зацепок, и вешала обратно в шкаф.
От моей причёски после купания мало что осталось. Но фотографии были уже сделаны, торжественная линейка и праздничный концерт прошли, теперь мы могли себе позволить вести себя так, как нам хотелось. Впереди нас ждала взрослая жизнь, но я знала, что наша дружба никуда не денется и с нами ничего плохого не произойдёт…
Я прошлась туда-сюда, внимательно разглядывая деревья и кусты, словно это могло хоть как-то помочь мне понять, что случилось. Глупая затея, учитывая, сколько прошло времени. Тогда, после исчезновения Веры, когда меня и остальных привозили сюда, на поляне ещё оставались следы костра с обгоревшими коробками из-под сока и валялся Сашкин галстук, который он забыл. Вот, собственно, и всё.
Ну, ещё, пожалуй, мои странные рассказы. Наверное, Ира права, в моей голове что-то определённо перевернулось. Возможно, я перегрелась или переволновалась с экзаменами и выпускным, чёрт его знает.
Сегодня на мне не было маминого платья, я не боялась испортить одежду. Я присела на траву, затем легла на спину и вытянула руки вдоль тела. Слушая журчание воды и шелест листьев, закрыла глаза, пытаясь вернуться в тот вечер, чтобы… нет, это было глупо, ведь, как бы я ни хотела найти отгадку, моё сознание уплывало, терялось в запахе травы и ряски. Так я пролежала какое-то время, пока вновь не начала думать о Перчине. Но образ его растворялся, уступая место картинам ночного леса. И теперь я видела перед собой длинные ветки, бьющие меня по лицу, неясные тени, обступившие меня со всех сторон, и красные точки под воспалёнными веками…
Я перевернулась и, стряхнув с себя парочку муравьёв, поднялась. Обувшись, отправилась обратно, но теперь шла медленно, продолжая вглядываться и вслушиваться в вечерние сумерки. Опять представляла Веру, пытаясь понять, как она возвращалась. Другой дороги не было, в глубь леса она бы не пошла, зачем? В любом случае, выйдя на опушку, она бы отправилась по дороге в город или к трассе. Да, именно так. Если, конечно, отбросить все эти мистические домыслы, которым я предавалась всё это время, пытаясь разгадать ребус с её исчезновением.
Следовало смириться и принять тот факт, что, скорее всего, Веры больше нет. Она мертва и будет продолжать являться ко мне во снах, если я её не отпущу.
17
Пока я шла к оврагу, меня начало лихорадить. То ли от ветра, то ли от грустных мыслей. Осознание того, что жизнь может оборваться внезапно, пугало меня, но это было в самом деле так. Я любила Дениса Перчина, но не смела позволить себе признаться в своих чувствах. Боялась его реакции и собственного стыда.
Теперь мне было безумно стыдно и за Георгия. Вот уж кто с лихвой натерпелся от меня! Но ещё ужаснее то, что теперь о нём говорят в городе. Маньяк!
Я вытащила телефон, но сети не было, нужно было отойти подальше от леса и подняться на дорогу. Я хотела позвонить Казбич, чтобы рассказать ей обо всём. Знала, что она поймёт и поддержит меня, потому что Георгий для неё – близкий человек.
Наверное, сейчас она пытается разобраться во всём, чтобы спасти его, не дать следствию пойти по ложному пути и осудить ни в чём не повинного человека. Я могла бы многое рассказать Ирине, чтобы убедить её в том, что она не права, но ей это было не нужно. Для неё Георгий так и остался тем человеком, о котором я рассказывала как о своём враге. По сути, если бы я не знала о его связи с Казбич, то согласилась бы с Ириной. Сколько ещё таких, кто верит, что он убил Лилю Розову и имеет отношение к исчезновению Веры?
И что, если Казбич права и среди жителей Бабаева есть кто-то, кто совершил эти ужасные преступления и подставил Георгия?
Я обхватила себя руками и вжала голову в плечи, чтобы унять дрожь. В небе полыхнуло, но грома ещё не было. Я надеялась успеть дойти до дома прежде, чем начнётся ливень. Пробираясь из о