врага к дороге, внезапно услышала голоса. Замерев, вытянула шею и посмотрела в сторону заброшек. К ним направлялись две мужские фигуры. С удивлением я узнала в них Даню и Сашку, но окликнуть не успела, потому что они уже скрылись за углом дома.
Получается, они общались, хоть и сказали мне совершенно иное. На самом деле в этом не было ничего удивительного. Они жили в одном городе, дружили с детства. А что до того, что между ними происходит сейчас, так это их личное дело. И всё же, зачем врать? Какая мне разница, общаются они между собой или нет? Главное, что меня они вычеркнули из своей жизни. Ну и в какой-то степени Веру…
Я взобралась на дорогу и отряхнулась. Затем пошла вперёд, пристально глядя на угол дома и ожидая, когда парни снова появятся. Зачем они вообще туда пошли? Неужели всё это время продолжали встречаться на «своём» месте, как ни в чём не бывало?
Не выдержав потока своих умозаключений, я быстро оглянулась и юркнула к кусту сирени, росшему с другой стороны дома. На мгновение показалось, что сейчас меня заметят, и я судорожно попыталась придумать причину, по которой я здесь, но, отдышавшись, поняла, что ничего не произошло. Я выждала ещё минуту и только хотела сделать шаг, как вдруг услышала голос Даньки:
– Долго её ещё ждать?
– Сказала, что придёт, значит, придёт.
Кого они ждали? Иру? Да скорее всего, именно её. Я присела под раскидистыми ветвями и тоже стала ждать. Ветер донёс до меня запах табака. Парни молчали, а я боялась сделать лишнее движение, чтобы ненароком не выдать себя. В мозгу колотилась мысль, что сейчас я узнаю что-то такое, что в один миг откроет мне глаза на то, что случилось с Верой. Неужели они были причастны к её исчезновению и умело скрывали всё это столько лет?!
У меня взмокла спина и ослабели ноги.
Со стороны дороги я услышала торопливые шаги, но не могла выглянуть, чтобы посмотреть на того, кто приближался к дому. Обратившись в слух, я зажмурилась и обхватила колени.
– Привет, мальчики! – раздался голос Ирины.
– Наконец-то, чего звала?
– Поговорить надо.
– Ну?
– Саш, ты бы сел и не маячил перед глазами.
– Кончай из себя училку строить. Говори давай, чего надо!
– Фу, какой ты грубый! Дань, скажи ему, чтобы…
– Да пошла ты! Тебе надо, сама и говори.
– Ладно. Я позвала вас, потому что нам нужно обсудить кое-что. Сегодня у меня была Марьяна.
– Она и у меня была, и что?
– И что? Ты сам-то понимаешь, что будет, если она узнает?
– Откуда она узнает? Чего ты всё истеришь?
– Это тебе насрать, а мне нет!
– Не паникуй. Никто ничего не узнает. И доказательств нет. Лильку-то грохнули.
– А кто её грохнул?
– Почём я знаю. Наверное, кому-то помешала. Слушай, она так-то безобидная была. Ну подумаешь, лекарствами приторговывала. Зато лишнего не болтала.
– Это всё вы виноваты! – Голос Иры взлетел, но она тут же взяла себя в руки.
– Кто же знал, что так получится? – Сашка закашлялся и громко отхаркался. – Поначалу зашибись как смешно было! Как она плясала и песни пела! А когда понеслась через лес, я в полном ауте был! Думал, у неё вконец крышу сорвало.
– Конечно сорвало! Вы ей тогда в сок какой только дряни не насовали!
Я зажала рот, чтобы не закричать.
– Ладно, Ир, ну чего тебя опять понесло? – миролюбиво произнёс Данька. – Как приехала, так и уедет. Дело-то всё равно закроют…
– Это закроют, другое откроют! Из-за Лильки этой! Будто вы Марьяну не знаете, вцепится как клещ, не отдерёшь! Как же она меня бесит! Вечно таскалась за нами, не пришей кобыле хвост…
Прошло несколько томительно долгих минут. Потом снова заговорила Ира:
– Ладно, может, конечно, и ничего… Только я вся на нервах. У меня работа, я в конкурсе на звание лучшего учителя участвую! И замуж за Дмитрия Ильича выхожу!
– Да уж, тут ты ход конём сделала! Как тебе спится со своим старикашкой?
– Идиот, ему сорок, и он не старик, а председатель городского суда! Если выяснится, что я замешана в чём-то… Чёрт, чёрт, чёрт! Вы ни хрена не понимаете, лыбитесь тут!
– Получается, ты ему на фиг не сдалась, если он узнает, – рассмеялся Данька.
– Придурок! Господи, и чего в тебе Верка нашла? Дебила кусок!
– Хорош тут словами бросаться, учитель года! Твоя идея вообще-то была над Марьяной подшутить.
– А может, нам с Марьяной поговорить по-хорошему? Она ведь реально думает, что слышала голоса и всё такое… – хрипло сказал Сашка. – Не, ну правда, не со зла ведь… так, посмеяться хотели. Никто ведь не ожидал, что она начнёт всем рассказывать, что голоса слышала. Её, конечно, всерьёз никто не воспринимал, но, блин, реально стрёмно. Меня отец потом проверял, думал, мы там напились. Совсем жизни не стало, весь мозг выел…
– Теперь-то тебе сладко живётся в твоём похоронном дворце? – снова засмеялся Данька.
– Нормально живётся.
– По твоей унылой роже и видно.
– Можно подумать, с Веркой у тебя рожа была бы веселее, ага.
– Я Веру любил. По-настоящему!
– Давай заплачь ещё.
Послышалась возня. Я представила, как парни вцепились друг в друга.
– Хватит! – командным голосом приказала Ира. – Что вы как два петуха! В общем, я Марьяне так и сказала, что ничего не знаю о Вере.
– Да я тоже так сказал, – стал щёлкать зажигалкой Данька. – Жалко на неё смотреть было.
– На тебя тоже без слёз не взглянешь, – буркнул Сашка. – Верка ведь твоей девкой была, а ты её прошляпил!
– Сам же мне сказал, чтобы я ей ничего не говорил! Мол, поржём вместе! Поржали… Она в таком шоке была, когда Марьяна с ума сходить начала. Затряслась вся, в меня вцепилась. Всё про лешего толковала и свой дурацкий браслет мне в лицо тыкала. Мол, защиту надо иметь! Я его сдёрнул и выбросил в кусты. Она полезла его искать, а я ушёл.
– А просто слабительного налить не было ума? – влезла Ира.
– Ир, ты дура? Чего в этом весёлого?
– Вот и ржали бы, пока она в кустах сидела! Что там за лекарства были?
– Почём я знаю? У Лильки попросил что-нибудь для настроения, она и дала, – ответил Сашка.
– Она и дала, – передразнила его Ира. – Так бы и дала по твоей пустой башке!
– Ладно, чего теперь-то? Как говорится, всё давно выветрилось. Нам бояться нечего. Лилька того – коньки отбросила с чьей-то помощью, а Марьяна укатит.
– Я вот всё думаю, если бы ты тогда с Верой не поругался, может, ничего бы и не случилось.
– Да знаю я…
– Марьяна думает, что она ещё жива…
– Мне тоже иногда так кажется.
Последнюю фразу Дани я едва разобрала от гудящего шума в ушах. По моим щекам текли горячие злые слёзы, но я их не замечала. Я даже встать не могла, оглушённая признанием своих бывших друзей. То, как они поступили со мной, было ужасно. Но в то же время я смогла окончательно убедиться в том, что они не причиняли вреда Вере. Их жизни продолжались, у кого-то лучше, у кого-то хуже, но исчезновение Веры наложило на всех несмываемый отпечаток боли, с которой каждый справлялся как мог.
В небе прозвучал первый раскат грома, а следом за ним сверкнула молния.
«Как в дурацком фильме…» – пронеслось в моей голове.
– Пошли скорее, промокнем! – крикнула Ира.
В нескольких метрах от меня промелькнули три тени, а я продолжала сидеть, не в силах подняться. Не знаю, сколько времени я провела, скрючившись под кустом сирени, но, когда крупные дождевые капли замолотили по земле и траве, а над головой снова загрохотало, я наконец отмерла и поднялась. Сил, чтобы бежать, у меня не осталось. Я вышла на дорогу и, сгорбившись, побрела под ливнем.
Свет автомобильных фар ударил мне в спину вместе с сигналом. Промокшая до нитки, я обернулась и отошла к обочине.
– Марьянка, ты?
Залитое водой стекло опустилось. Я жмурилась, пытаясь разглядеть водителя, и вскоре узнала его.
– Садись скорее!
Он толкнул дверь, и я влезла в кабину.
– Здравствуйте, Эдуард Петрович… спасибо…
– Ты что это в такую погоду нагуливаешь? Чего тебе дома не сидится? – Завьялов перегнулся, порылся в бардачке и вытащил пачку носовых платков.
– На, держи!
– Тут полотенце надо, – пробормотала я, зажав ладони между коленей. – Или простыню. – С волос капало, одежда прилипла к телу, никакого толка от этих маленьких платков не было.
– Ты откуда идёшь-то?
– В лес ходила.
– В лес? – удивился он и покосился на меня.
– Да, на то самое место…
– А, понятно, – кивнул он. – Ты это, не бери в голову. Разберутся.
– Думаете?
– А как же? Чтобы Георгий… нет, даже думать об этом не могу! Я ж с ним столько лет работаю! Дружу и вообще… Ты, главное, сама не разболейся!
Он протянул руку и похлопал меня по мокрому колену.
– Горячий душ прими обязательно, поняла?
– Да, конечно.
– И малины завари! Есть у тебя малина?
– Я не знаю. Посмотрю…
– Светланка в таких случаях мне всегда аспирин дает.
– В каких случаях? – простучала я зубами.
– Если недомогание вследствие охлаждения.
– Да я не замёрзла…
– А то я не вижу, как тебя колотит. Вон твой дом, приехали уже!
– С‑спасибо, Эдуард Петрович! Хорошо, что я вас встретила.
– Ты иди, я фарами посвечу!
Я выползла и потрусила к дому. Завьялов дождался, когда я открою дверь и зайду внутрь, и только потом развернул машину.
Наша поездка заняла от силы минут десять, но если бы я его не встретила, то точно бы заболела. В груди образовался горячий комок, а руки и ноги стали ледяными, словно я искупалась в проруби.
Стаскивая с себя сырую одежду, я включила воду и встала под горячий душ. Через полчаса, когда тело согрелось, а зубы перестали выбивать дробь, я растёрлась полотенцем, потом обмоталась в него и пошла к себе. Выдернув из шкафа треники и толстовку, в которых ходила на уроки физкультуры, оделась и поставила телефон на зарядку.
Дождь немного утих. Я легла на кровать и быстро уснула.
Проснулась от сильной жажды. Облизала сухие губы и прислушалась. За окном начинало светать, сквозь полумрак проступали очертания мебели. Я поднялась и посмотрела в окно на дикий сад с кривыми стволами яблонь. И вдруг среди них заметила фигуру. Я зажмурилась, потом потёрла глаза. Фигура исчезла. Я бы не смогла описать её, потому что не успела толком разглядеть, но в саду точно кто-то был, и этот кто-то смотрел на моё окно.