Конечно, я могла ошибаться, потому что ещё не вынырнула из тягучего сна, и всё же нехорошее чувство, сродни внутреннему голосу, заставило меня насторожиться. В свете последних событий это мог быть кто угодно: один из моих друзей или кто-то из местных жителей, явившийся посмотреть на дом «маньяка», но на часах была половина третьего! Кому приспичило явиться в заброшенный сад в такое время и, главное, зачем?
На цыпочках я скользнула к входной двери и проверила, заперта ли она. Немного успокоившись, зашла на кухню и выпила стакан воды. Сонное состояние как рукой сняло. Перед глазами всё ещё стояла плотная тень рядом с яблоней, которая исчезла через секунду, будто её и не было. Так, может, и не было, а мне привиделось?
18
Я вышла из дома и ощутила влажную ночную свежесть на своей коже. Было тихо, даже птицы ещё молчали. Обойдя дом, я осторожно перешагнула канавку, по которой стекала вода с нашего участка и вошла в заброшенный сад, как ходила когда-то с матерью. Место, где раньше стоял дом, находилось правее, меня же интересовала именно старая яблоня, под которой я увидела загадочную фигуру.
В предутренних сумерках топорщились кривые ветки. Я едва дышала, страшась и одновременно желая увидеть кого-то, чтобы убедиться, что глаза меня не обманули. Но никого не было, окружавшая меня тишина лишь подтверждала это, и я наконец выдохнула. И в этот самый миг совсем рядом зашуршала трава. Я отскочила и, приглядевшись, увидела соседского кота. Он поднял голову, издал короткое «мяу» и в два прыжка исчез в зарослях малинника.
– Чтоб тебя… – пробормотала я, приложив руку к груди и ощутив, как гулко бьётся под рёбрами сердце.
Я подошла к яблоне и провела ладонью по истрескавшемуся стволу. Затем достала телефон и включила фонарик, чтобы удостовериться в том, что здесь никого нет. Опустила глаза и на всякий случай осмотрела землю у выпиравших корней. Трава оказалась примятой и вымазанной грязью, как если бы кто-то пытался вытереть об неё ноги. Я присела и убедилась в том, что кто-то стоял здесь совсем недавно и довольно долго, и даже, кажется, подходил к невысокому заборчику и возвращался опять под дерево. Всё это промелькнуло в моей голове со скоростью молнии и заставило меня подняться и отступить. То, что я изначально приняла за тишину, всё же было наполнено звуками: падающих с деревьев капель (моя спина и плечи уже намокли, пока я пробиралась по саду), скрипом деревьев и… о боги! – вспорхнувшей крупной птицей. Теперь птицам я доверяла даже больше, чем себе, поэтому, недолго думая и оглядываясь по сторонам и за спину, поспешила из сада прочь.
Поравнявшись с калиткой, я пропихнула телефон в карман и снова обернулась. Сероватый туман расползался по дороге неровными сгустками, оседал хлопьями на кронах деревьев и крышах домов. Мне снова стало не по себе, будто я попала под стеклянный купол, а кто-то невидимый сейчас наблюдал за мной и посмеивался, ощущая свою власть.
Я могла бы закрыться в доме, но что-то толкало меня вперёд. И я решила прислушаться к голосу интуиции. Сорвавшись с места, я понеслась по пустой дороге в направлении Каменной горы, да так, что в ушах засвистело. Если кто-то следил за мной, то, вероятно, сейчас был обескуражен моим поступком. Я старалась не думать о том, будет ли за мной погоня. Возможно, и нет и это моя заячья натура дала о себе знать. Не могу сказать, что я была трусихой, но за последние дни столько всего произошло, что я превратилась в комок оголённых нервов. Сейчас мною словно кто-то руководил, направлял не только движения, но даже мысли и чувства.
Спортсменка из меня оказалась так себе, добежав до следующей улицы, я перешла на быструю ходьбу, а потом и вовсе остановилась, глотая влажный воздух и обливаясь потом то ли от бега, то ли от охватившего меня страха.
Я огляделась, а потом повернула налево, двигаясь в направлении нужного мне адреса. Здесь, в сосновом бору, где я когда-то знала каждое дерево и камень, тревога стала понемногу отпускать. Ещё раз я обернулась, чтобы убедиться, что за мной никто не идёт. С высоты сделать это было проще и спокойнее. Внизу темнели крыши домов, дорога казалась траурной лентой с поблёскивающими пятнами луж.
Нужный дом я нашла сразу, но пришлось обойти его кругом, чтобы понять, где окна Казбич. Она говорила, что под ними растут кусты, так и было – белеющие цветы жасмина издавали сильный аромат, а сам куст доходил почти до середины окна.
Сдвинув ветки, я пробралась под окно и встала на цыпочки. Георгий – высокий мужчина, и я уверена, ему не составляло труда перелезать через подоконник. Моего же роста хватило лишь постучать в стекло. Номера квартиры я не знала, иначе, как все нормальные люди, позвонила бы в домофон. К тому же я боялась ошибиться и разбудить незнакомого человека. Прикусив губу, я ждала, пока в тёмном окне не отразилось бледное лицо Казбич. У неё был невероятно чуткий сон, раз она услышала мой тихий осторожный стук.
Заметив меня, она показала пальцем в сторону. Я поняла, что нужно идти к подъезду, что и сделала. Пока обходила угол, Казбич уже открыла подъездную дверь, и я юркнула внутрь, в спасительный тихий полумрак.
Казбич щёлкнула замком, включила свет в квартире и только тогда негромко спросила:
– Что-то случилось?
В её голосе я отчётливо уловила беспокойство. Мне этого очень не хватало.
– Прости, Воля… явилась к тебе посреди ночи… но мне очень нужно…
– Я ещё не ложилась. Не переживай! Ты голодная?
Я села на стоявший в маленьком коридорчике табурет и стянула выпачканные в траве и грязи кроссовки, затем промокшие носки. Штаны тоже были обляпаны дождевой водой и грязью до самых коленей. Заметив, в каком виде я к ней явилась, Казбич покачала головой, а затем вытащила из моих волос несколько листочков и сосновых иголок.
– Пойдём на кухню! Сейчас принесу что-нибудь переодеться.
– Не надо… Само высохнет!
– Вот высохнет, тогда и… – не закончив фразы, она ушла в единственную комнату, а я уселась за стол и осмотрелась.
Кухня выглядела по-спартански. Ничего лишнего: плита, простенький холодильник, стол, два стула, раковина и полуметровая столешница, на которой стоял электрический чайник. На столе лежали бумаги, папки и фотографии. Из-под пластикового серого плафона люстры лился тёплый свет. Я взяла две фотографии из тех, что лежали ближе всего ко мне. На одной из них была изображена Вера. Я сразу вспомнила, когда она была сделана.
– Вот, возьми. – Казбич сунула мне в руки длинный махровый халат. – Прими душ, согрейся. Тебе сразу станет лучше. – Она внимательно смотрела на меня, вероятно, пытаясь угадать, что привело меня в её квартиру.
– Я не замерзла. Спасибо тебе, Воля.
Я даже не стала уходить в ванную комнату. Тут же при ней стащила спортивные штаны и толстовку, облачилась в халат и затянула его поясом. Халат был чистым, от него пахло стиральным порошком.
– Это было перед Новым годом. – Я положила фотографию Веры и легонько постучала по ней пальцем. – Мы фотографировались в классе, на перемене. Так сказать, в режиме реального времени. Для школьного фотоальбома.
– Эту фотографию дала её мать. Есть ещё несколько, но эта самая качественная и свежая… на тот момент.
– Да, – кивнула я, испытывая невольную дрожь при взгляде на улыбающуюся Веру. Глаза её искрились, белокурые волосы обрамляли нежный овал лица.
Альбомы в итоге всё равно сделали, потому что деньги были уже заплачены. Свой альбом я закинула на полку и никогда с тех пор в него не заглядывала. Исчезновение Веры и обстоятельства, в которых я оказалась, омрачали воспоминания школьной поры.
– А эта фотография с выпускного, – прошептала я, беря в руки второй снимок.
Он был сделан с ракурса на площадку перед школой. Вокруг толпились люди – многих я очень хорошо знала. Здесь были наши родители, родственники, друзья и знакомые. Я увидела Завьяловых и даже тётку Дашу. А на площадке танцевала пара…
– Вера и Даня, – вздохнула я.
Казбич включила чайник и открыла дверцу холодильника. Достала колбасу, сыр и свежие огурцы. Прикрыв ладонью зевок, она передёрнула плечами.
– Как Георгий? – спросила я, хотя, наверное, должна была задать этот вопрос самым первым.
– Нормально. Ждём результатов экспертизы.
– Но ведь он не… – Я запнулась, не зная, как выразить свою мысль. – Его же не могут заставить взять вину на себя? – наконец выдавила я.
Казбич взяла нож и стала нарезать колбасу.
– Марьян, я контролирую ситуацию, насколько это возможно. Понимаю твоё волнение, но поверь, я не допущу, чтобы Георгия огульно обвинили.
– Хорошо. Учитывая, что ты одной фразой можешь обеспечить ему свободу. Не представляю, как тебе удаётся держаться в этом случае.
– Я жду результатов экспертизы, – твёрдо заявила она. – Хочу, чтобы доказательства были явными, а не голословными.
– Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь. Послушай, я пришла к тебе не просто так…
Казбич развернулась и посмотрела на меня.
– Я кое-что узнала… – Теперь слова давались мне с огромным трудом, будто челюсти свело от холода, и они никак не хотели размыкаться.
Мысленно я видела, как, посмеиваясь, Сашка и Данька ссыпают или, может, заливают лекарства в пакет с соком, потом трясут его, чтобы всё хорошенько растворилось. А Ира – девочка, с которой я сидела за одной партой, стоит рядом и внимательно наблюдает за их действиями!
Вода в чайнике вскипела. Казбич достала два простых бокала и бросила в каждый по пакетику чая. Потом сдвинула бумаги, расчистив небольшой свободный пятачок, и поставила кружки. Бутерброды выложила на блюдце и придвинула ко мне.
– Ешь и рассказывай.
Я смотрела на еду и чувствовала, как к горлу подступает тошнота.
– Я узнала об этом случайно и ещё не могу толком осознать. К тому же я уверена, что люди, которые это сделали, откажутся от своих слов и будут стоять на своём до последнего. Я даже думаю, что они обвинят меня во лжи и наговоре.
Казбич присела на корточки и обхватила мои колени. Глядя на меня снизу вверх, она ободряюще кивнула: