– Да. У магазина. Он ей денег давал.
– Зачем?
– Я вот тоже подумала – зачем, а когда за ней в магазин зашла, то увидела, что она сразу к бутылкам метнулась. Видать, на опохмел просила.
– Понятно. Ладно, пойду я, – заторопилась я. – Спасибо вам огромное!
Хозяйка квартиры последовала за мной. Сиплое дыхание практически щекотало мой затылок.
На двери висела медная подкова. Заглушка дверного глазка оказалась приподнята. Самым наглым образом я склонилась и посмотрела через глазок на лестничную площадку.
– А следствию вы говорили о том, что Вера посещала соседскую квартиру?
– Какому-такому следствию? – фыркнула Ангелина Михайловна. – Зачем это? Никто меня ни о чём не спрашивал! Это же давно было!
Возразить мне было нечего, да и имело ли какое-то значение то, что Вера ходила к гадалке? Конечно, она интересовалась всякими мистическими вещами и даже, чему есть свидетель, приходила к Василисе, чтобы узнать свою судьбу, но что теперь делать с этими фактами?
Кто мог ещё знать о том, что она была здесь? Данька? А может, Ирочка? Поделилась ли Вера с ними своим тайным знанием?
– Ангелина Михайловна, а вы, случаем, не знаете, каким образом происходило гадание? Вы же были соседками с Василисой, наверняка заходили друг к другу в гости.
– По-соседски, бывало, и заходили, – пожала плечами женщина. – Муки там взять, луку или песку… Ты меня не путай, девка! Всё одно – ничего не знаю!
– А эта подкова у вас откуда? – ткнула я пальцем в висящий на двери оберег.
– Так она мне и подарила! – вспыхнула женщина.
– Ну вот, получается, Василиса заботилась о вас.
– Пф-ф! – Ангелина Михайловна подёргала себя за ворот кофты, словно он был слишком туго застёгнут. – У неё этих разных штук много было! И подвески, и кулоны, и браслетки разные! Ничего особенного и ценного – подковы медные, камешки разноцветные, железные головы лошадиные! Целая коробка всякого барахла! Когда она померла, хозяева всё на помойку выбросили – и коробку, и тряпки ейные, и матрас вот!
– Лошадиная голова? Интересно…
На том мы с Ангелиной Михайловной и расстались. Я спустилась на один пролёт и встала у подоконника. Залезла в интернет, чтобы найти информацию о цыганских оберегах. С подковой и так было всё понятно, многие держат её у себя дома, чтобы привлечь удачу. К лошадям у цыган особое отношение, для кочевых племён конь – главное богатство. Но что означает оберег в виде лошадиной головы, который я видела у Веры, я очень хотела узнать.
За полчаса поиска по разным статьям, блогам и сайтам я выяснила, что изображение лошади или лошадиной головы чаще всего встречается среди украшений вардо – цыганской кибитки и носит символ кочевой жизни. Я несколько раз перечитала значение, а потом меня словно обожгло: что, если Вера последовала гаданию или совету Василисы и отправилась куда-то, не сказав никому ни слова?
– Чушь какая-то…
Люди сами себя обманывают, полагаясь на мнение тех, кто, собственно, и сам-то мало что понимает в жизни. Вера никогда не казалась мне глупой и поверхностной, но так ли хорошо я её знала? Достаточно, чтобы сейчас оспаривать сделанные выводы.
И всё же мысль о том, что цыганка Василиса Полуянова могла поспособствовать если не исчезновению, то какому-то неизвестному решению Веры, не отпускала меня. От её соседки я узнала немного, однако достаточно, чтобы поверить в это. А ещё нельзя было сбрасывать со счетов рассказ тётки Дарьи о том, как бабка Дани отнеслась к Завьяловой в больнице. Пожалуй, мне стоило поговорить об этом со Светланой Александровной. Она была близким мне человеком, я могла рассчитывать на её искренность. Если она тоже приходила к цыганке, то, пожалуй, я знаю зачем. Желание иметь ребёнка – одно из самых сильных. Теперь, когда судьба самым невероятным образом наградила её сыном, она чувствует себя спокойно и уверенно, так что я надеялась на то, что она поделится со мной своей историей и знакомством с гадалкой. Ведь теперь это всё в прошлом и не имеет для неё никакого значения.
Я набрала её номер и стала ждать. Через несколько длинных гудков трубку сняли, но ответила не она, а Эдуард Петрович.
– Марьяна? Что случилось?
– Здравствуйте! Я хотела поговорить со Светланой Александровной. Мне нужно кое-что спросить у неё.
– А Светланки сейчас нет. Она телефон забыла дома. А я вот на обед приехал. Ты далеко?
– Нет, рядом. Минут десять до вас. Может, я тогда вечером зайду?
– А чего ждать? Они с Ванечкой в больницу пошли.
– Что-то случилось? Он заболел?
– Нет, профилактический осмотр. Ты приходи, подождёшь её.
– Можно? Спасибо огромное! Я скоро!
Сунув телефон в сумку, я понеслась к дому Завьяловых. Эдуард Петрович ждал меня у калитки. Впустив внутрь, улыбнулся:
– Обедала?
– Нет, я не хочу. Вот от чая не откажусь! Или просто воды. Душно.
– Конечно! Встретила кого по дороге, чего запыхалась?
– Нет.
– А откуда идёшь-то?
– Да так, – отмахнулась я. – Знакомую навещала. Она в одном доме с Даней Полуяновым живёт.
– Вот как? И что там с Полуяновым? Вы же до сих пор дружите?
– Да тут такая история… – вздохнула я, скидывая обувь. – Честно говоря, даже вспоминать не хочется.
– Ты про то, что тогда случилось? Или он тебя обидел? Ты мне только скажи, я на него управу-то найду!
– Пусть живёт, – хмыкнула я и повесила сумку на крючок вешалки.
– Мой руки и садись, – велел Эдуард Петрович. – Рассказывай, что там и как. Про Георгия есть новости?
– Нет, я ничего не знаю. Полагаю, надо ждать результатов экспертизы. Я просто в ужасе, не понимаю, что делать, если… На адвоката нужны деньги… Надеюсь, что полиция во всём разберётся.
– Эх, да… – покачал головой Завьялов. – Кто бы мог подумать, что так всё закрутится! На нас рассчитывай, мы всегда поможем. А Лилька эта… – Он сжал кулак и потряс им в воздухе.
– Она была страшным человеком, – согласилась я. – Оболгала мою мать, и вообще… Вы знали, чем она промышляла?
– Чем?
– Мало того что сама принимала всякие запрещённые средства, так ещё их и продавала!
– Серьёзно?! – поражённо воскликнул Завьялов. – А ты откуда знаешь?
Он опустился на стул напротив меня, а я продолжила свою сбивчивую, полную эмоций речь:
– Ну а как же? Сами посудите, Эдуард Петрович, в её сумке нашли лекарства. И дома тоже! А ещё она была сиделкой у Василисы Полуяновой, и та быстро скончалась!
– Так она же инвалидом была, Полуянова эта.
– Да, я понимаю! Но уж больно быстро на тот свет отправилась!
– Ну, это ведь ещё доказать надо. А кто этим будет заниматься? Думаешь, родственники? Им наплевать. Освободила бабка жилплощадь, и слава богу! – Он хохотнул, а я сникла, потому что в этом он был прав. – Люди, Марьяна, они, как звери, чуют свою выгоду.
Меня подмывало рассказать Завьялову о том, как поступили со мной друзья. Но я дала обещание Казбич молчать об этом.
– Страшно осознавать, что рядом с тобой может жить такое вот чудовище, – вздохнула я. – А вы ей ещё и помогали!
– Я?! – Завьялов вздрогнул и удивлённо поднял брови. – Что-то ты путаешь, Марьяна.
– Ну, вы же давали ей деньги? У магазина.
Мужчина потёр лоб и покачал головой:
– Не помню такого.
– Это потому, что вы добрый и порядочный человек. Всегда приходите на помощь. Только не всем эта помощь во благо. Вот вы ей денег дали, а она сразу за бутылкой побежала.
Завьялов криво усмехнулся.
– Твоя правда, Марьяна. Ладно, дело прошлое, может, и давал. Ты со Светланкой-то о чём хотела поговорить? Может, я тебе смогу помочь?
– Нет, это личное.
– Личное, значит, личное…
– А вам я хотела сказать огромное спасибо за то, что беспокоитесь о Георгии. За то, что организовали поиски Веры. Я всё ещё надеюсь, что когда-нибудь увижу её живой. Во всяком случае, не успокоюсь, пока не узнаю, что с ней случилось.
– Через столько-то лет?
– Я верю, что её след обязательно отыщется. У меня есть кое-какие соображения, возможно, они прояснят ситуацию. Пока я только догадываюсь, поэтому и хочу поговорить со Светланой Александровной.
– Ясно, – покивал Завьялов. – Что ж, если это в самом деле поможет, то, конечно, надо. И поговорить, и вообще… Только я думаю, уехала твоя Верка. Подалась за красивой жизнью и приключениями.
– Зря вы так, Эдуард Петрович. Куда она могла уехать? Сами подумайте, семья у неё простая, денег особо нет. Документы в институт мы только отправили. Ждали результатов.
– Может, тогда увёз кто? – хмуро предложил новую версию Завьялов.
– Вы же сами знаете, что по камерам трассу проверили, Веру никто не видел. И телефон её последний раз работал в районе леса. А потом всё…
Я умолкла, задумалась.
– Я ж тебя чаем не напоил, голова садовая! Сейчас! – Завьялов поставил чайник и полез в шкаф за чашками.
Во дворе залаяла собака. Завьялов дёрнулся и обернулся:
– Что там такое? Марьяш, выгляни, всё ли нормально? Может, пришёл кто?
– Светлана Александровна?
– Нет, так пёс обычно на чужих ярится. Ты глянь!
– Конечно!
Я подскочила и понеслась к выходу. Открыв дверь, внимательно оглядела двор. На заборе сидел кудлатый рыжий кот, и собака, натужно хрипя, кидалась на него, натягивая толстую металлическую цепь.
– Кыш! – шикнула я на кота, но тот и не думал слушаться. Вытянул хвост трубой и громко мяукнул.
Вернувшись, я увидела уже накрытый стол.
– Это кот дразнится, – рассмеялась я. – Рыжий и наглый!
– Вот ведь зараза! Повадился к нам ходить, нервы псу трепать! – чертыхнулся в ответ Завьялов. – Ты пей чай, я сейчас.
Я уже допила чай, но Завьялов был ещё во дворе, я слышала, как он ругался на кота. Тогда я встала и пошла в большую комнату, как делала всегда, когда бывала у Завьяловых. На стенах висели картины и этюды Светланы Александровны. Раньше я любила подолгу разглядывать их, чтобы потом повторить толщину и наклон мазков. Из большой комнаты вели две двери. Одна в спальню, а вторая в бывшую мастерскую. Теперь мастерская была на втором этаже, туда мы ходили с моей учительницей совсем недавно, в последнюю нашу встречу. Я заглянула во вторую комнату и поняла, что это детская.