– Нет, она не звонила нам, – сухо проговорила Ася.
– Максим Касьянович, ваша мачеха, простите, Дарья Гавриловна считает, что вашего отца убил кто-то из выведенных из себя жильцов.
– Чепуха! – сказал Аверьянов.
– В принципе, мы тоже так думаем, – признался капитан, – но сам способ убийства всё-таки наталкивает на мысль о том, что вашему отцу могли отомстить за недобросовестное исполнение своих служебных обязанностей.
– Вы слишком пафосно изъясняетесь, – усмехнулся сын заместителя директора.
– Вы тоже так думаете, Есения Витальевна? – спросил Турусов женщину.
– Откуда вы знаете моё полное имя? – растерялась она.
– На то мы и полиция, – улыбнулся он ей дружелюбно и пояснил: – Прежде чем приехать к вам, я, конечно, узнал, как зовут вас и вашего мужа.
– Да. Я как-то сразу не подумала об этом, – проговорила Аверьянова, – теперь отвечу на ваш вопрос. Я наслышана о работе моего свёкра. Но мне никогда не приходила в голову мысль, что его могут убить из-за этого.
– Ася! – воскликнул мужчина. – Его убили не из-за этого!
– Я тоже так думаю, – согласилась жена.
– Может, у вас есть догадки, кто и за что мог убить вашего отца?
– Нет, тут я вам не помощник, – развёл руками Максим Аверьянов.
– Не хотите нам помочь?
– Почему не хочу?! Просто не знаю как. Я же вам уже сказал, что мы с ним давно не виделись.
– А ваша сестра?
– Двоюродная. Только не надо приплетать сюда Майку. Она ни сном ни духом.
– Ваша сестра тоже не поддерживала отношения с вашим отцом?
– Нет, конечно!
– Почему?
– Как почему? С моей мамой отец развёлся. Майя осталась с мамой.
– Мне очень жаль, – проговорил капитан, поднимаясь с табурета, на котором так удобно сидел.
– Мне тоже, – ответил Аверьянов.
– Спасибо за кофе, Есения Витальевна, – обратился он к женщине.
– Пожалуйста, только вы его не допили.
– Извините. Я найду дорогу, не провожайте.
Но Аверьянова всё-таки пошла за ним и, вежливо попрощавшись, закрыла за капитаном дверь.
Капитан дорого бы заплатил за то, чтобы услышать разговор между мужем и женой. Возможно, это сэкономило бы время полицейских, но кухня находилась слишком далеко от входной двери. И Турусов при всём желании услышать ничего бы не смог.
Между тем Есения спросила мужа:
– Макс, ты пойдёшь на похороны?
Он покачал головой.
– Почему? – спросила она с некоторым укором.
– Потому что мы с тобой были бы там лишними.
– Что ты такое говоришь? – всплеснула руками женщина. – Как сын может быть лишним на похоронах своего отца?!
– Ася, – попросил Максим Аверьянов ласково, – давай закончим этот разговор и не будем больше к нему возвращаться.
– Я понимаю, что ты обижен на своего отца, – решила продолжить она.
– Да при чём здесь обида? – перебил Аверьянов жену. – Неужели ты ничего не поняла?
– Что я должна понять? – спросила она с недоумением.
– То, что отец не хотел бы видеть меня на своих похоронах!
– Что ты такое говоришь! Если Дарья не сообщила тебе о его смерти, то это говорит только о том, что именно она не хочет твоего прихода! – Есения не удержалась и язвительно заметила: – Вероятно, опасается за наследство.
– Чего ей опасаться, оно и так всё ей достанется.
– А тебе?
– Ты же знаешь, что нет. Нам и не нужно это грязное наследство.
– Ты думаешь, что твой отец воровал?
– Громко сказано, – усмехнулся Аверьянов, – скажем так, подворовывал, запускал руку в деньги жильцов, которые должны были идти на текущий ремонт и прочие нужды.
– Но ведь его никто не поймал за руку!
– Не успели, – пожал плечами Максим. – Хотя, насколько мне известно, там был целый воз жалоб и рано или поздно отцом бы занялись.
– Ты думаешь, что деньги могли конфисковать? – спросила она с явным интересом.
– Не знаю, – пожал плечами Максим.
– Тогда избавиться от твоего отца в первую очередь было выгодно его третьей жене.
– Возможно, ты права. Но я не хочу лезть в это дело.
– Ладно, я поняла, – смирилась Есения.
– Ну, вот и умница, – Аверьянов приобнял жену и с удовольствием чмокнул её в щёку. А потом наигранно воскликнул, указывая взглядом на настенные часы: – Аська! Ты только посмотри, сколько времени! Мы же на работу опаздываем, – он схватился за голову и выбежал из кухни.
Она тихо рассмеялась и стала складывать в мойку грязную посуду. И в это время раздался звонок стационарного телефона.
Есения быстро вышла в прихожую и подняла трубку:
– Алло!
– Ася, это ты? – раздался слабый женский голос, который Аверьянова и не узнала в первые минуты, а потом быстро проговорила: – Да, это я.
– Ася, позови, пожалуйста, Максима.
– Даша, здравствуй, – сочувственно проговорила Аверьянова, – я бы рада его позвать, но Макс уже ушёл.
– Касьяна убили, – всхлипнули на том конце провода.
– Мы знаем.
– Откуда? – в голосе Дарьи прозвучало некоторое удивление.
– К нам полиция приходила.
– Значит, они и до вас добрались, – грустно усмехнулась Нахрапова.
– Даша, давай я продиктую тебе номер сотового Макса, и ты…
– Не нужно, – перебила её Нахрапова, – лучше сама ему передай, чтобы он зашёл.
– Он… – начала Есения.
– Я знаю, он не хочет, – снова перебила её Дарья, – но пойми, мне одной не справиться.
Аверьянова хотела напомнить мачехе мужа, что у неё есть родители и семья брата, но вместо этого сказала:
– Хорошо, я передам ему. Не беспокойся. – И добавила твёрдо: – Даже если Максим заупрямится, я сама приду и помогу тебе.
– Спасибо тебе, Ася, – с искренней признательностью прозвучал голос Дарьи Нахраповой. – Ты извини меня.
– Не за что.
– Может, и есть за что, – ответила женщина, – тут никогда не знаешь, кто из нас перед кем виноват.
Фраза, произнесённая Дарьей, прозвучала загадочно и даже двусмысленно. Но Есения Аверьянова не придала этому значения. Сказав мачехе мужа несколько утешающих слов, в которые она постаралась вложить как можно больше душевного тепла, Есения положила трубку. Мужу она решила позвонить в обеденный перерыв, так как знала, что по утрам он особенно загружен на работе. Ещё она подумала о том, что о смерти деда волей-неволей придётся сказать их сыну Славе. Мальчик почти не знал своего деда: так получилось, что муж был против общения их сына с его отцом. И Есения смалодушничала, не стала спорить с мужем. «К тому же, – думала она, – возможно, Максим прав. Я же толком не знаю, что произошло между его отцом и матерью и между самим Максимом и его отцом. Может быть, разумнее не будить лихо, пока оно тихо». Именно этой линии она и придерживалась на протяжении всех лет своего замужества. Максим со своей стороны тоже шёл ей навстречу. Когда она не захотела жить со свекровью, он аккуратно разрешил ситуацию с матерью, и молодые поселились с родителями Есении. У Максима оказался на удивление уживчивый характер. Они прожили сначала вчетвером, а потом и впятером, когда у них родился Славик, целых шесть лет, пока не купили себе квартиру на вторичном рынке жилья, опять же с помощью её родителей. А вот с покупкой мебели помогла мать Максима. Вернее, она дала деньги на её приобретение, а выбирать мебель полностью предоставила своей снохе. Инна Львовна, мягко улыбаясь, отвечала снохе: – Асенька, ведь на этой мебели сидеть, спать и прочее вам, а не мне. Так что советуйся с Максом и со Славиком.
«Аверьяновой Даша, конечно, не позвонит, – подумала Есения, – и я не стану, пусть Макс сам решает, как ему быть». Хотя она бы на месте мужа проинформировала мать. Но, решив не лезть в хитросплетение родственных отношений мужа, Есения самоустранилась.
Время до обеда пролетело незаметно. У Аверьяновой отлегло от сердца после того, как муж адекватно отреагировал на её сообщение о звонке Дарьи и даже буркнул:
– Хорошо, я заеду и посмотрю, чем там ей можно помочь.
Глава 5
Тихий осенний вечер опустился на город. Задержавшаяся на работе секретарша «Поплавка», Таисия Анатольевна Лопухова, наконец выключила компьютер, встала из-за стола, посмотрела на свои ноги, обтянутые дорогими колготками телесного цвета, и вздохнула: опять отекли, заразы. Она надела лёгкий плащ песочного цвета, повесила на плечо свою лёгкую модную сумочку. К слову сказать, куплена она была вовсе не на её секретарскую зарплату. Лопухова закрыла на ключ офис, спустилась вниз и попрощалась с охранником:
– До свидания, Арсений Викторович.
– Что-то вы сегодня задержались, Таечка, – ласково улыбнулся ей мужчина.
– Так получилось, Арсений Викторович.
Таисия не возражала против такого обращения к ней охранника, так как знала, что это не заигрывание и, упаси боже, не приставание, а доброе отеческое обращение к девушке, которая была ровесницей его внучки. Закрывая за ней дверь, Зотов пожелал ей спокойной ночи.
Таисия сначала подумала о том, чтобы взять такси. Но идти ей было недалеко, а вечер, плавно перетекающий в ночь, был мягким и тёплым. Она даже пару пуговиц расстегнула на своём плаще.
Пройдя полтора квартала, она свернула в переулок. Сразу за ним ей нужно было перейти на другую сторону, и там, миновав арку, Таисия оказалась бы в своём дворе. Переулок был пустынным и не таил в себе никаких неожиданностей. Поблизости не было ни людей, ни машин. Освещался переулок парой старых фонарей, которые власти, радевшие за благополучие граждан, ещё не успели поменять на новые. Фонари же, точно предчувствуя, что вот-вот получат отставку, работали спустя рукава, то есть светили бледно, больше перемигиваясь друг с другом, чем освещая пространство вокруг себя.
Таисия, погружённая в свои мысли, не придавала этому никакого значения, дорогу она знала наизусть и была уверена, что не заблудится даже в кромешной тьме. Вынырнув из переулка, девушка по привычке посмотрела направо, налево и смело шагнула на дорогу.
Старая колымага вырулила из-за кустов жимолости и на полном ходу понеслась на девушку