В а л я. И не думала. (Собирается подняться наверх.)
Т а м а р а. Какая ты несдержанная — со всеми успела полаяться. Я бы на твоем месте знаешь что?..
В а л я. Знаю. Я его не видела.
Т а м а р а. Где же он?! (Смеется.) Слушай! Валентина! А может, он на «Толстом» в буфете остался?! Он у тебя совсем детский сад.
Валя идет к лестнице.
(Вслед.) Много мы знаем своих мужчин?!
Валя останавливается.
Ничего мы не знаем о своих мужчинах. Он что-нибудь скажет — господи, откуда взялось? А ничего не взялось, а всегда было. И ты Толика не знаешь, хоть он и моложе тебя на четыре года. Иван тут мне как-то признался: не могу, говорит, тебе простить, что ты меня с моим старым другом детства раздружила. А я и забыла, кто такой! А у Ванюшки травма, оказывается. Какой такой друг детства, как зовут, почему разошлись — убей, не могу вспомнить. Во как. Учти, между прочим.
Валя пошла наверх.
(Вслед, громким шепотом.) Валя!
В а л я. Ну, чего?
Т а м а р а. А не страшно?
Валя молчит.
Не тужи. Уедешь завтра — и все останется позади! Вдруг да повезет. Валь!
В а л я. Ну?
Т а м а р а. Смелая ты.
В а л я. А что?
Т а м а р а. У тебя завтра будет. А у меня — двадцатое мая, среда. (Вздохнула.) Ладно, Валюша, пойду к своему. Может, еще не спит… Посидим, поразговариваем. (Уходит.)
Зал ожидания.
В а л я (продолжает уборку, подходит к открытому окну, смотрит вниз). Кто тут?.. Что ты там делаешь, Семененко?
Г о л о с С е м е н е н к о. А ты что?
В а л я. Я-то дома.
Г о л о с С е м е н е н к о. А я у тебя в гостях.
В а л я. Другого времени не нашел?
Г о л о с С е м е н е н к о. Отца твоего поджидаю. Может, ты ему посигналишь?
В а л я (зло). Чего?
Г о л о с С е м е н е н к о. Ты бы полегче. Помягче. Пригодится на будущее.
Валя не отвечает.
А я думал, у тебя прощальный вечер. Обмен адресами и фотокарточками. Адрес-то он оставил?
В а л я. Не твоя забота.
Г о л о с С е м е н е н к о. А телеграммы куда будем слать? «Заболела, вылетай».
В а л я (у окна). Ну чего ты лезешь ко мне? Чего ты хочешь, чтобы я тебе сказала?
Г о л о с С е м е н е н к о. Чего? Я тебе сейчас скажу чего.
С е м е н е н к о (оказываясь в дверях). Если ты, конечно, серьезно. (Здесь несколько робеет.)
В а л я. Выпил? Приходи завтра, проспись.
С е м е н е н к о. Жена положит? Укроет?
В а л я. Да, жена положит, накроет. Есть кому позаботиться.
С е м е н е н к о. А мне этого не надо.
В а л я. А чего вам всем надо?!
С е м е н е н к о. Ну, что мне теперь, выгнать ее?
В а л я. Чего-о?! Еще чего — выгонит он.
С е м е н е н к о (выкладывает на стол конфеты, «палку» колбасы). Не хочешь ты меня понять, Валентина. А я!.. Я тебя понимаю.
В а л я. Рентген.
С е м е н е н к о. Сидишь, ждешь, а его нет. Вот так с холостыми, неженатыми. И скоро не придет! И я знаю, куда он пошел — на турбазу. Он там все в волейбол стукал. Чего ж он тебя не выучил?
В а л я. Сама не захотела.
С е м е н е н к о. Ну, куда тебе — тяжела больно, не для спорта. Там все больше девчонки зеленые, студенточки. А ты не расстраивайся, черт с ними — у нас свои дела. (Широко.) Я-то остаюсь! И ведь неплохой мужик, верно? И всегда тут как тут — бобиком, только свистни. (Отвернул пиджак — в кармане горлышко бутылки.) Глянь-ка. Ав! (Наливает в стакан.) Сейчас с тобой встречу друзей устроим. Подумаешь, какой принц. Понимал бы в женском вопросе. Ну, Валюш, ты сядь. Я тебя прошу. (Ходит за ней.) Покушай, сядь. Копчененькой. Покушай, покушай. Да брось ты эти стулья, поживи ты для себя!
Валя садится к столу, ест.
(Развернул конфетку, положил перед Валей.) Кушай. Эх, не умеем мы жить, как венгры! Вот они живут. А мы все чего-то жмемся, косимся друг на дружку. Знаешь, Вальк, давай так. Ты ему сегодня вообще не показывайся. Я выйду. Зачем тебе? Унижаться перед всяким…
В а л я (помолчав, с улыбкой). Вот был бы край света… если б только ты, и все. Представляешь?
С е м е н е н к о (легко). Да это все лишнее. Выкинь ты все это из головы, лишнее все это, для нашей жизни ненужное. (Проникновенно.) Ты, Валюня, меня еще не знаешь, ты меня еще узнаешь… какой я ласковый. Ты меня… Ты моя, я тебя еще когда увидал… (Пытается обнять ее.)
В а л я (Семененко в лицо). Не бросил он меня, не бросил. Уезжаем мы, вместе уезжаем, завтра. (Вскакивает.) И он и я, утром.
Борьба. Падает стул.
С е м е н е н к о. Чего ты, ну? Не верю, я тебе не верю. Я же чувствую! Я же тебе нравлюсь, я же чувствую!
В а л я. Нет. Нет, берет он меня, в жены берет. Я ему жена! Я ему детей нарожаю.
С е м е н е н к о (держит ее у стены). Стой! Ну! Я с тобой как с человеком, чего ты сопротивляешься?
В а л я. Мы бы и здесь расписались. Я из-за таких, как ты, не хочу. Чтоб не каркали. Чтоб не лапали!
С е м е н е н к о (убежденно). Ты дура, не свое берешь. (Угрожающе.) Валентина, тебе этого не надо! Стой, ну!
М и х а й л о в н а (появляясь). Чего не свое? Чего вы тут делите? Чего не надо? (Увидела на столе конфеты.) Батюшки, какое угощение. (Садится к столу.) Садитесь и вы!
С е м е н е н к о сбегает по лестнице.
(Голосисто, оглядывая чистый зал.) Люблю чистоту! Прямо с ума схожу. Но ты и постаралась! Как на праздник.
В а л я. Скажи, ты хоть с мужем хорошо живешь?
М и х а й л о в н а (радостно). Хорошо. Хорошо живем, даже можно сказать — прекрасно.
В а л я. А может, нет. Люди всегда больше вид показывают.
М и х а й л о в н а. А ты?
В а л я. И я. А как же, обязательно. Мы с моим мужем, бывшим конечно, вдвоем так часто никогда не ходили по улицам, как накануне развода.
М и х а й л о в н а. Для чего?
В а л я. А черт его знает для чего. Люди про нас все знали. Всю нашу трагикомедию. А! (Умолкает.)
М и х а й л о в н а (после паузы). Не знаю, ручаться, конечно, не буду, но, по мне, Толик — самый раз.
В а л я (усмехнувшись). Он меня на руках носил, муж мой бывший. В буквальном смысле. Идем по поселку, он схватит в охапку и несет. Он тоже был приезжий. На свадьбу директор пришел, сразу комнату нам выделили, подарков нанесли, счастья все желали. Да оно и было… Дома посадит напротив себя — смотрит не насмотрится… Когда мы разводились, многие поражались — такая была любовь… А как Валюшка родилась, так, наверное, года через полтора, я стала замечать, что все уже не то и не так — его как подменили. А может, во мне порок есть?
М и х а й л о в н а. Постой, значит, был один, стал другой. С чего?
В а л я. С чего?.. (Задумалась.) Не могу вспомнить, не заметила. Валюшка родилась — очень орала, она у меня с голосом девочка, и он старался уходить из дома. Я не высыпалась, ну, конечно, внимания ему меньше стала уделять — не до того было. Его нет дома — мне и не надо. Ведь он с ребенком не хотел возиться, совсем не сидел. Сошелся с прежней компанией, там холостых много, а кто и женат, тоже вроде холостого. Там свои у них законы. Не выпивши домой не возвращался. Стал врать, деньги прятать. А потом вообще перестал давать, а обедать придет — требует. Вернется ночью, пьяный, страшный, ребенка испугает, глупости говорить начнет, то угрожает, то лезет обниматься, а то и в драку. Все было… Вот такой случай. Уехал в командировку на два дня. Проходит пять, бегу на работу: как же вы так с человеком поступаете? А они мне в глаза смеются — он уже третий день на работу вышел, давно в поселке. А один раз еще похуже. Уехал, дает телеграмму: срочно высылай денег, купил тебе вещи. Я бегала, занимала, выслала. Привозит — бумажную кофту. Прогулял. Главное, знал, что денег нету. (После паузы.) Потом вроде у нас наладилось. Валюшку в садик определила, опять стала зарабатывать, дали мне сплоточную машину. Работала. Даже в пример меня стали ставить, я, можно сказать, расцвела снова. И что ты думаешь? Стал мне завидовать. Как зальет шары, заведется, так обязательно скажет, что я гвоздя разогнуть не могу, а туда же, машиной управляю. Это же надо — жене своей завидовал, гад какой. А когда уже развелись, оформили документы, он мне заявил: я тебе устрою желтую жизнь! И устроил. Из комнаты не уходит, является когда хочет и с кем хочет. А Валюшке уже четыре годика, она чувствует, что что-то происходит… Вот тут я и узнала желтую жизнь. Ну как это может быть — к своему ребенку ни вот столько сердца не было! Ни почитает, ни поговорит, ни сказку не расскажет, игрушку не подарит — ни-че-го! Когда делился после развода, крышку… (невольно рассмеялась) крышку от кастрюли полчаса искал. Представляешь? Даже под кровать залез — искал.
М и х а й л о в н а. Нарочно, что ли?
В а л я. Да именно, что не нарочно! Хотел он эту крышку, нужна ему была. Простить себе не могу, что столько терпела.
М и х а й л о в н а. Это еще ничего, у тебя сил хватило порвать.
В а л я. Да какие силы. Пока не истоптал всю — не смела уйти. Отец к нам приезжал посмотреть, как мы живем. И я мужа попросила: пока отец с нами, сдержись, побудь семейным. Отец так, бедный, переживал, ужас. Ну, муж, конечно, без внимания, еще хуже стал. Отец посмотрел, послушал все наши сцены, взял билет и уехал — не выдержал. (После паузы.) Долго я была под впечатлением, Михайловна, очень долго.
М и х а й л о в н а. Еще бы.
Появляются С т р у г а л е в и С е м е н е н к о.
С е м е н е н к о (Михайловне). Сторож, называется!
М и х а й л о в н а. Какой я тебе сторож, я на дежурстве! (Уходит.)
С е м е н е н к о. Теперь, Коля, послушай, что она тут надумала.