(не сразу). Я сказал… (по складам) про оран-же-рею.
З а в г а р. Кому ты сказал про оранжерею?
Ф е д о т ы ч. Тебе я сказал про оранжерею.
Ж д а н о в а - С е л и в а н о в а. Да глупость это все, не бери в голову!
З а в г а р. Нет, кто здесь агроном, я спрашиваю, в конце-то концов? (Вяткину.) Ты?
В я т к и н. Ну, я. Отчасти.
З а в г а р. Иди сюда. Иди сюда.
Вяткин подходит.
Учился? Почему «отчасти»?
В я т к и н. На курсах.
З а в г а р. Курсы — это ерунда. Тут что? (Стучит в свою грудь.) Тут что?
В я т к и н. Тут? (Достал из кармана пакетик.) Семена.
Короткая пауза.
З а в г а р. Да, это серьезно. (Развернул пакетик, посмотрел, вернул.) Зачем ты идешь ко мне в гараж?
В я т к и н. Нужда заставляет. Да нет, я с охотой.
В а л я. Толик, какая нужда? Я что, отказываюсь?
В я т к и н. Я отказался.
Ф е д о т ы ч (Вале). Ах ты… женщина. (Вяткину.) Зачем ты ее слушаешь? (Вале.) Ты его слушай. Он талант, его поддержать надо! А-а, так вы вон что… Ну, все, меня здесь нету. (Сбрасывает с себя куртку, снимает колпак.) А-а, так вы вон как — в гараж его! (Идет к выходу, Вале.) Гарнитурщица.
Ж д а н о в а - С е л и в а н о в а (вслед). А ты бобыль! Жена неизвестно где, дети брошены. Народ, вишь, он кормит, кормилец!
Ф е д о т ы ч (неожиданно возвращается). Человек делом занимается, так он вам поперек глотки!
С е л и в а н о в. Давай, Федотыч, круши их!
Ж д а н о в а - С е л и в а н о в а. Озверел ты, что ли? При чем тут мы? Мы гуляем, отдыхаем…
Ф е д о т ы ч (прерывает). Каждый! Каждый человек, будь он хоть Наполеон или сапожник, — каждый думает: а как я прожил? Что сделал? Ведь в каждом — что-то живое, в каждом душа просит! (Сбавив голос.) Живешь для других, не для себя. Если б на женщин да на жратву я свою жизнь тратил, мне б сейчас — на все плевать. (Уходит.)
Оставшиеся некоторое время молчат.
С е л и в а н о в. Идейный.
З а в г а р. Понятно, понятно.
С е л и в а н о в. А я ему полки не сделал. А обещал. (Смеется.) Свинья я.
З а в г а р (смотрит на Вяткина). Понятно.
Л а р и с а. Алло, мы ищем таланты!
С е л и в а н о в. Бабы! Бабы все, Федотыч прав. (Ларисе.) А ты не смейся. «Ищем таланты, алло». Толик! Голубь! Едем. Где мой ящик с инструментом? Сейчас как дунем по России! Личности мы или не личности?
Музыка — Вяткин поставил пластинку в музыкальном автомате.
(Пускается в плясовую.) Эх, жизнь моя! Или ты приснилась мне?!
В я т к и н. Валентина! Ну-ка, давно мы с тобой не плясали.
Ж д а н о в а - С е л и в а н о в а. Куда тебе, с ногой.
В я т к и н (танцует с Валей). Вот мой огурчик! Вот мой помидорчик! Между прочим, между прочим, помидор по-французски будет поме д’амур — яблоко любви. Правильно я говорю, Петр Ильич? (Вале.) Да брось ты хмуриться! Будем жить — не тужить…
Валя вырывается из его рук и отходит.
Гурий! Наливай, друг. Мужик я или не мужик? (Завгару.) Не запойный, не волнуйтесь, и с огородом все, завязал — весь сгорю за рулем!
В а л я. Поставь стакан. Поставь.
В я т к и н. Не поставлю. Твое здоровье.
В а л я (отнимает). Не надо, не надо мне этого здоровья. Не хочу. И тебя таким видеть не хочу.
В я т к и н. Да почему? Почему? Что я…
В а л я. Потому что на себя не похож.
З а в г а р. Слушай, Вяткин, а ты фамилию мою знаешь?
В я т к и н (не сразу). Знаю, конечно.
З а в г а р. Назови.
В я т к и н. Рыжиков.
Ж д а н о в а - С е л и в а н о в а. Ой, да что ты, кто ж тебя не знает? Тебя вся область знает.
З а в г а р (делает отмашку). Никто меня не знает. Вот он (кивок в сторону Вяткина), может быть, знает. Может быть! Ну-ка, ну-ка, вспоминай, агроном с курсов! Кто такой Рыжиков?
В я т к и н. Рыжиков, Рыжиков… «Опыты с сеткой»? Или, иначе, — «опытный Рыжикова». Ваш?
З а в г а р. Во-от где я! Нашел, молодец, Вяткин. Во-от где я остался! Имей в виду, Вяткин. Вот был я Рыжиковым двадцать лет назад, а теперь — Петр Ильич. Помнишь? Когда заливные луга запахивать начали? А, да ты не помнишь…
В я т к и н. Да я знаю, читал. Потом эту, гречу начали…
З а в г а р. Вот я с этих лугов сюда и прискакал. Как отрезал. Как дали по рукам — я и бросил, малодушный.
В я т к и н. Успею еще!
З а в г а р. Ой, навряд ли. Затягивает. Год, потом еще год. Там квартиру дадут, там еще чего подкинут. Нет, как начнешь, так и пойдешь!
Входит Ф е д о т ы ч, у него в руках — охапка помидорной ботвы. Молча бросает ее на пол.
Ф е д о т ы ч. Вот кто это сделал? Вот что делать с людями? (Достает из кармана зеленые помидоры.)
З а в г а р. Накажем. За такое — накажем.
Ф е д о т ы ч. А ты мне — «культура стола».
В я т к и н. Не шуми, Федотыч, это я подергал. Ну, не ахай, пожалуйста. Решил и сделал. Сколько можно портить жизнь себе и другим? Ни к чему это все. Будет время, будут условия — займусь! Вот так, друзья. А то какие-то, понимаешь, игры.
Ф е д о т ы ч (подбросив ногой в сторону Вали ботву). В вашу честь, мадам помидор.
З а в г а р (посмеиваясь). Ботву-то выдернул, а семена носит. Руками-то — одно, а в голове — другое. Не возьму. И не проси. (Ждановой-Селивановой.) И не проси. (Вале.) И ты не проси. И всем скажу, чтоб гнали. Агроном!
Ж д а н о в а - С е л и в а н о в а. Да хобби это у него, хобби! А у кого его нет? Сегодня — одно, завтра — другое! Вон мой Селиванов ключи собирает.
З а в г а р (Вале). А чтоб не застряли случайно, я билет куплю на самолет и прослежу, чтоб довезла — до его земли! И себя и дочку. Все, ребята, вопрос закрыт. (Всем.) Ботву подергал, а семена тут носит! Агроном.
В а л я (мужу). Видишь, какую из меня сделали. И денег на билет пообещали.
В я т к и н. Люди! Что ж вы меня с любимой женой поссорили? Я и так кругом виноват!
В а л я. Не ты, я сама виновата, так мне и надо. Ты что думаешь, Федотыч, Георгий Федотыч, думаешь — я жадная? Да мне ничего не надо. Вот Петр Ильич денег пообещал на билеты — я не обижаюсь, это он ради науки, хороший человек. Скажем ему, Толик, спасибо за то, что он взять тебя хотел на работу, а еще больше спасибо ему — за то, что отказался. Он отказался, так неужель я-то не откажусь? Я что думала? Как лучше! Толик наивный, романтик, точно. А как жить с ним? Как жить? Попробуйте! Обоим пропасть. Я какую науку получила? Главное — отбиться, отбиться, себя в обиду не дать. Я и его защитить хотела. (Мужу.) Не перебивай, я все скажу. Если хочешь знать правду, старалась я опять для себя! Только думала, что для тебя. Как я видела в жизни, кто такой муж? Это — дом! Вот для этого дома баба и старается, вот и старается, а муж-то вроде и ни при чем! Деньги носит — и хорош, и ладно! (Мужу.) Я тебе говорила, что ради тебя дочь оставила. Неправда — ради себя дочку свою одну посадила. Сегодня, когда ты мне условие поставил, что иначе уедешь, думаю — надо сдаваться, голову склонила, а у самой такое зло против тебя! Вытерплю, думаю, а потом верх возьму. Вот так-то в семью наваливают, наваливают всю черноту, чтоб только — муж, дом, все как надо! Как я хочу! А потом все валится. Толик, ты не обижайся, но я вот, пока эти помидоры ты из души не повырвал ради меня, — я ведь не понимала, кто ты мне и кто я тебе. Никто ради меня ни от чего не отказался! Ну, кроме отца, конечно. Что помидоры — бог с ними. Все у тебя будет, я тебе обещаю — теперь я тебе на всю жизнь другом буду…
В я т к и н. Ты у меня идеал. Один у тебя недостаток — это я.
З а н а в е с
СВИДАНИЕ
М у ж ч и н а.
Ж е н щ и н а.
Телефонный звонок прорезывает темноту — зажигается лампочка на столике, возле дивана. М у ж ч и н а, высвободив руку из-под пледа, берет телефонную трубку.
М у ж ч и н а. Да!..
Г о л о с ж е н щ и н ы. Егор, это ты? Это ты?
М у ж ч и н а. Да-да, я слушаю!.. (Садится, он в пижаме.) Я слушаю!..
Из полумрака сцены — лицо ж е н щ и н ы.
Женя?.. Боже мой, Женя…
Ж е н щ и н а. Я звонила тебе целый вечер, тебя не было и не было, я думала, ты уже совсем не придешь. А потом мать легла спать, я сейчас звоню тебе из автомата около нашего дома. Я тебя не разбудила?..
М у ж ч и н а. Нет, нет. Ты не больна?..
Ж е н щ и н а. Не волнуйся, у меня ничего не случилось, ничего особенного, просто я не могу больше тебя не видеть. Какие у тебя завтра дела? Завтра суббота…
М у ж ч и н а. Какие дела?..
Ж е н щ и н а. Ты не женился? Я же ничего не знаю…
М у ж ч и н а. Нет.
Ж е н щ и н а. Что — нет?..
М у ж ч и н а. Я не женился.
Ж е н щ и н а. Давай в двенадцать. Нет, в одиннадцать. Правильно?..
М у ж ч и н а. Все правильно. Как скажешь…
Ж е н щ и н а. Я слышу твой голос. Покойной ночи!
М у ж ч и н а. Але, але! А где?.. Ты не сказала где. Ты придешь сюда?..
Ж е н щ и н а. Ни за что. (Улыбаясь.) Нет-нет, ни за что. Мы встретимся на улице. Обязательно — на улице. Ты придешь ко мне на свидание.
М у ж ч и н а. Ну хорошо. Тогда — у фонтана, в центре ГУМа.
Ж е н щ и н а (смеется). Очень хорошо. В одиннадцать у фонтана.
М у ж ч и н а. Женя, Женя, але!..
Ж е н щ и н а. Да, да, я здесь…
М у ж ч и н а. Не могу поверить. Я уже перестал ждать…
Гудки отбоя, затем полумрак сцены поглощает фигуру женщины, лицо ее как бы исчезает.
Проходит половина суток.
Сначала звуки отпираемой двери, затем появляется ж е н щ и н а в плаще, за ней входит м у ж ч и н а. Ему лет сорок пять или пятьдесят, плотная фигура, мужественное лицо. Такого вида мужчину легко представить известным ученым, руководителем крупного предприятия, а можно его представить и на рыцарском турнире во времена давно ушедшие. Этот мужчина — хирург.