- Поэтому вы приказали их представителей в Брест-Литовске того... - произнес Дмитрий Неверовский, делая рукой жест, обозначающий петлю виселицы. - Должен сказать, что полностью одобряю ваше решение, ибо императрица Екатерина Великая не напрасно приказала ликвидировать украинское гетманство и разогнать по окраинам державы много о себе понимающих запорожских казачков. Язва это была незаживающая, а матушка-императрица залечила ее одним росчерком пера.
- Да, именно поэтому, Дмитрий Петрович, - подтвердил я. - Иного мне не позволяла моя сущность Защитника Земли Русской. Однако для товарищей большевиков должен сказать, что если мы станем поощрять подобные поползновения или даже просто бездельничать, то после некоторой пропагандистской обработки общества идея украинской самостийности эту легитимность обретет - не в этот раз, так в следующий. Я имею в виду, что проект «Советская Украина», который уже начали воплощать в жизнь отдельные наши товарищи, так же неприемлем для нас, как и буржуазное украинское государство. Там в моем прошлом самые лютые буржуазные националисты вылупились как раз из руководства коммунистических партий бывших союзных республик...
- Раньше мы об этом догадывались, а теперь знаем точно, - в полной тишине сказал Коба. - Товарищам из тысяча девятьсот восемьдесят девятого года такие факты еще неизвестны, а вот люди из первоначальной команды товарища Серегина подтвердили их в полном объеме, и такие же сведения мы получили во время своего визита в Аквилонию. Основатели этого государства и их французские современники, происходящие из начала двадцать первого века, также сообщили, что в тысяча девятьсот девяносто первом году Союз Советских Социалистических Республик распался на пятнадцать буржуазных государств, по большей части превратившихся, за исключением России и Белоруссии, в этнократические диктатуры самого отвратительного толка. Теперь мы понимаем, почему товарищ Серегин безапелляционно потребовал от нас оставить территорию бывшей Российской империи единой и неделимой по национальному признаку, а также в кратчайший срок отозвать признание независимости Финляндии. С этой самой буржуазной Финляндией Советское государство воевало четыре раза, причем две войны случились в ходе гражданской войны, а еще две - двадцать лет спустя, во время второй империалистической. А теперь, товарищ Ленин, вам слово: будем мы скакать по прежним граблям или выберем другой путь - тот самый, которым пошел мир товарища Половцева, благополучно избегнувший описанных неприятностей?
Ильич, к которому и была обращена эта пламенная речь, принял свою излюбленную ораторскую позу и произнес:
- Скакать по старым граблям, товарищи, мы не будем. Слишком много чести для наших заклятых врагов. Но в то же время не слишком ли мы торопимся с выводами?
- Не слишком, товарищ Ленин, - быстро сказал я. - У меня есть сведения, что в Основном Потоке во время большевистского восстания в Киеве, которое должно случиться в течение нескольких дней, большевистская организация главных железнодорожных мастерских, где были сильны национальные настроения, поначалу не поддержала восстание на заводе «Арсенал», ограничившись забастовкой. Да и потом, когда к самостийникам подошло подкрепление и восставшие стали терпеть поражение, их помощь была малочисленной и неорганизованной, что привело к подавлению революционного выступления и массовым репрессиям против его участников. Верить людям, которые разрываются между большевистскими и националистическими убеждениями - это себя не уважать. В условиях враждебного окружения как минимум на два-три десятка лет любое внутреннее разделение Советской России будет смертельно опасно.
- В таком случае, безусловно, - сказал Ильич, - если некоторые наши товарищи сами не знают, кто они такие, националисты или большевики, доверять им будет так же опасно, как и меньшевикам.
Предадут в самый ответственный момент. Российская Советская Социалистическая Республика будет государством всех трудящихся, единым и неделимым по национальному или религиозному признаку, а триединая русская нация, как самая многочисленная и активная из всех, получит в нем статус государствообразующей. Но только, товарищи, это положение означает не право господствовать над согражданами других национальностей, а обязанность первыми идти вперед навстречу опасности, учить и воспитывать собственным примером другие, менее сознательные народы. Только так, ибо иначе это будет уже не большевистский интернационализм, а черт знает что.
- На самом деле полный синтез большевистских и националистических убеждений вполне возможен, - уточнил я, - только гибрид при этом получается крайне мерзкий и, в отличие от обычного национализма, очень стойкий. Все дело в том, что такая власть в своем государстве опирается на поддержку не только буржуазных кругов, но и широких масс простых людей, потому что им обещано положение господ в завоеванных странах...
- О таком явлении, захватившем Германию, во второй половине тридцатых - первой половине сороковых годов мы тоже читали, - сказал Коба, - и если некоторых наших товарищей эта болезнь захватила хоть в самой малейшей степени, то относиться к ним мы должны без всякой пощады. Но есть мнение, что мы слишком увлеклись обсуждением второстепенных подробностей. Сначала необходимо ликвидировать националистическое киевское безобразие, а уж потом разбираться, кто там из наших товарищей на чем стоял. Вношу предложение назначить советским губернатором города Киева и его окрестностей товарища Фрунзе, силовую поддержку которому на первых порах выделит товарищ Серегин. Основная задача - навести в городе порядок и из имеющихся в наличии пробольшевистских сил сформировать первые боевые отряды регулярной Красной гвардии и рабоче-крестьянской милиции. Если у товарища Фрунзе это получится, то мы будем считать, что этим путем можно и нужно двигаться дальше. Другие предложения будут? Нет. В таком случае считаем, что решение принято единогласно...
И в этот момент ко мне изнутри, через Воинское Единство ко мне деликатно постучался генерал Неверовский, не желающий обсуждать возникший вопрос вслух.
- Что-то я не понимаю, Сергей Сергеевич, вы что, поощряете мятеж простонародья против законных властей? - мысленно произнес он. - Не ожидал от вас, не ожидал.
- Дело в том, Дмитрий Петрович, - также мысленно ответил я, - что в данном мире нет законных властей в полном смысле этого слова, потому что тут снова наступило Смутное время. Династия Романовых через своего последнего императора уже полностью дискредитировала себя, и реставрировать ее на троне так же бесполезно, как и пытаться оживить покойника, ибо такой царь для народа будет уже «ненастоящим». И в то же время люди, которых вы сейчас перед собой видите - это зародыш новой империи, что, еще краше и мощнее прежней, воскреснет на пепелище, будто птица Феникс, а молодой человек, которого все называют товарищем Кобой - это будущий император Иосиф Великий, и именно ему предназначены вся моя помощь и поддержка. Что касается восстания рабочих в Киеве, то во времена Смутного времени условно законным считался сидевший на Москве королевич Владислав, призванный на царство боярами-христопродавцами, а князь Пожарский и Кузьма Минин вели на него народное ополчение, восставшее против иностранной власти. И вы помните, чем все это закончилось. Михаила Романова, избранного на царство по всем правилам законным государем и основателем новой династии, признала вся Великая Русь. И тут будет точно так же. При этом, разумеется, местный вариант семьи Романовых я на произвол судьбы не брошу и на поругание и смерть не оставлю. Но и только. Мое дело - спасти этим людям жизнь и предоставить возможность выбрать свою будущую судьбу из нескольких вариантов, а все остальное - это уже их дело.
- В таком случае, Сергей Сергеевич, - подумал генерал Неверовский, - все мои вопросы снимаются. Вы определенно знаете, что делаете, а я и мои люди будем помогать вам в трудах изо всех сил.
- И вот еще что, Дмитрий Петрович, - мысленно произнес я, - чтобы потом не устранять недоделки и не переделывать сделанное, всех, кто выступил на стороне сепаратистов-националистов с оружием в руках, истребляйте на месте до последнего человека. Не нужны мне эти люди живыми, ни в каком виде. Всех прочих сторонников этого безобразия надо будет подвергнуть тщательной сортировке, при этом идеологами-главарями я займусь лично. И берите под свою защиту не определившихся еще господ офицеров и их семьи, чтобы новые власти сгоряча или по неопытности не наломали с ними дров, а то потом до весны печь топить хватит. Такого мне тоже не надо.
- Планируете пополнить нашу армию местным контингентом? - вопросительно подумал Неверовский.
- Как знать, как знать, Дмитрий Петрович, - ответил я. - Не все из них смогут ужиться с новыми порядками даже в их смягченном варианте, но в то же время бросать на произвол судьбы тех, кто проливал кровь за Отечество, я не могу. В следующем мире, где надо будет снова биться с напавшим на Россию германцем, эти люди будут гораздо более уместны, чем здесь. Вы уж расстарайтесь, а Россия и Господь вас не забудут.
16 (3) января 1918 года. Вечер. Киев.
Все произошло абсолютно неожиданно, как обычно и бывает, когда за дело берется Бич Божий. Обычный вроде бы вечер для постреволюционного Киева, охваченного полудвоевластием9, обернулся внезапнымвторжением воинских частей неизвестной государственной принадлежности. Одновременно в разных частях города возникло семнадцать отрядов численность в один батальон, каждый из которых имел только ему назначенную цель. Все строго по методичке товарища Ленина: почтамт, центральный телеграф, телефонная станция, городской банк, здание штаба Киевского военного округа, здание Педагогического музея, где заседала Центральная Рада, вокзалы, мосты через Днепр, а также казармы, где квартировали воинские части - как подчиняющиеся самостийникам