Совершив в России социалистическую революцию, вы осуществили только первый этап этого процесса. Теперь вам следует закрепиться на достигнутых рубежах, наладить в стране мирную жизнь и приступить к построению социализма, которое должно сопровождаться тотальной ликвидацией безграмотности и массовой индустриализацией, ибо то состояние промышленности, которое вам в наследство оставил бывший царь Николай Романов, совершенно не удовлетворяет требованиям ни сегодняшнего, ни тем более завтрашнего дня. Мир, заключенный с Германией при моем посредничестве, призван дать Советской России двадцать лет для того, чтобы она смогла провести все необходимые социалистически преобразования, накопить силы и во всеоружии встретить натиск мирового империализма. Ну а сейчас наши злейшие враги Антанта и Германия до последней капли крови должны сражаться друг с другом до полного изнеможения. Чем дольше они так провоюют, чем больше истощат свои людские и материальные ресурсы в бессмысленной войне, тем лучше для Советской России, которую хоть на какое-то время оставят в покое, ибо международным хищникам будет не до нее.
Оправившись от потерь нынешней империалистической войны, мировой капитал непременно бросит все свои силы на то, чтобы уничтожить первое в мире социалистическое государство трудящихся. Чтобы выстоять в грядущих классовых боях, разгромить орды вторгшихся захватчиков и осуществить второй этап Мировой революции, промышленность Светской России по своей мощи должна догнать и перегнать совокупную промышленную мощь всех империалистических стран, а ее армия - стать сильнейшей в мире. И вот тогда в Европе совершатся социалистические революции, но не силами собственного пролетариата, которого там нет, а железной мощью непобедимой Советской Армии, которая сомнет жалкую бестолочь пограничных столбов буржуазных государств Европы.
На этом у меня все, товарищи, планировать дальнейшие действия можно не раньше, чем под руководством товарищей Ленина и Сталина будут достигнуты цели и задачи второго этапа Мировой Революции».
Закончив говорить, я отключил подвешенные в воздухе заклинания и сошел с трибуны, сопровождаемый бурными аплодисментами, и первыми зааплодировали Ленин со Сталиным. Потом на трибуну опять поднялся Ильич и сообщил собравшимся, что обновленные теоретические положения и соответствующая им программа действий будут разработаны новым составом ЦК к следующему, восьмому, съезду партии, который и должен будет их утвердить. За один или два дня, на коленке, такие дела не делаются. Проголосовали и за это предложение - почти единогласно, воздержались лишь трое.
В самом конце выступил товарищ Сталин с организационными вопросами, предложив новый список членов и кандидатов ЦК, в который попали и товарищ Фрунзе, и товарищ Молотов, и товарищ Калинин, и товарищ Серегин с товарищем Коброй, и много кто еще, но ни одного «соратничка» бывших товарищей Троцкого или Свердлова. А вот товарищ Урицкий не попал даже в кандидаты, ибо, как я уже говорил, оказался слишком мелок для общегосударственного масштаба. За каждую кандидатуру голосовали поименно, и в результате утвердили всех. Вот так я стал дважды членом большевистского ЦК.
На этом съезд завершил свою работу, уложившись в один день вместо трех, а все оттого, что люди, в Основном Потоке до хрипоты спорившие с Лениным по вопросам войны и мира, теперь имели возможность общаться только с Бригиттой Бергман, герром Шмидтом и товарищем Дзержинским. Такова у них оказалась селява, а у меня появилась возможность досрочно посвятить целый день вопросу семьи Романовых и их устройству в Аквилонии.
Семьсот девяносто пятый день в мире Содома, Утро. Заброшенный город в Высоком Лесу, Башня Силы.
Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский
И вот по одну руку от меня сидит аквилонская делегация: товарищ Грубин, товарищ Петров, товарищ Давыдов и товарищ Сагари, а по другую - все семейство Романовых, какое мне только удалось собрать. Тут Николай со своей Алисой, все их четыре дочери, Александр Михайлович с супругой Ксенией и их старшие сыновья Андрей, Федор, Никита, Дмитрий, Ростислав, а также Петр и Николай Николаевичи с женами-черногорками Милицей и Анастасией. Радом с ними князья Юсуповы Феликс Феликсович старший с женой Зинаидой Николаевной и Феликс Феликсович младший с женой Ириной. Как бы на отшибе сидит Ольга Александровна с мужем Николаем Куликовским. Отсутствуют только госпожа Дагмара, уже приступившая к процедурам по омоложению, Алексей, над которым сейчас упражняется Лилия и генерал-лейтенант Михаил Романов, чья судьба уже решена.
Если все остальные в шоке (особенно Юсуповы, попавшие в этот замес, в общем-то, случайно), то семейство Романовых-Куликовских даже радо такому исходу, ведь Аквилония гарантирует им покой и ту тихую сельскую жизнь, которой они так жаждали. Довольны и дочери Николая и Алисы, ведь я, считай, снял их прямо с эшафота, и теперь им не придется умирать молодыми. Они уже встретились в кулуарах со своими предыдущими воплощениями, отрекомендовавшими им будущее место жительства и меня самого наилучшим образом, и теперь полны сдержанного оптимизма. В Ак-вилонии они не пропадут и не затеряются. Их родители, напротив, после краткого курса истории будущего выглядят какими-то прибитыми и потерянными. А как же иначе: сын грузинского сапожника сумел совершить то, что прежде получалось только у Ивана Грозного и Петра Великого. Зато последняя царствующая чета из семьи Романовых вошла в историю, будучи измазанной такой черной краской, что теперь, пожалуй, их и не отмыть, хоть ты десять раз назови это семейство новомучениками и святыми. Небесный Отец святости по политическим мотивам не признает, а потому кое-кто уже загремел по адскому этапу по статье «грубое превышение должностных полномочий». Впрочем, сейчас это к делу не относится.
- Господа Романовы, - сказал я, - перед вами сидит полномочная комиссия Правящего Акви-лонского Сената: председатель Сената старший прогрессор и отец-основатель Аквилонии Сергей Петрович Грубин, его помощник и ученик младший прогрессор Сергей Васильевич Петров, помимо всего прочего, по галактической имперской классификации имеющий свойства кандидата в императоры первого ранга, председатель коммунистической партийной организации Аквилонии Яков Антонович Давыдов, а также штатный аквилонский маг разума леди Сагари Брут. За леди Сагари будет первое слово относительно пригодности ваших кандидатур и поселения в Аквилонии, а за товарищем Грубиным - последнее, после которого никакие апелляции уже невозможны. И даже мое слово после его слова не будет значить ничего, ведь аквилонцы для меня - не подчиненные, и даже не союзники, а всего лишь соседи с фланга, во внутренние дела которых я не вмешиваюсь, ибо не имею на то ни полномочий, ни желания.
- И если нам откажут, то вы закинете нас на необитаемый остров? - скривив губы, спросил Николай Николаевич.
- Закину без малейших колебаний, - ответил я, - а вас еще и с превеликим удовольствием, за многие грехи. Тех, кто может быть полезен мне самому, я из вашей компании уже отобрал.
- И наша Маман тоже оказалась вам полезна? - подняв голову, спросил экс-император.
- Ваша Маман, Николай Александрович, - хмыкнул я, - это орудие страшной разрушительной и созидательной силы. Если бы четверть века назад трон от покойного Александра Миротворца вместо вас унаследовала она, то Российская империя была бы сейчас как куколка - в бело-сине-крас-ном наряде, красивая и сверху и снизу. При этом разные придурки вроде кайзера Вильгельма, императора Франца-Иосифа, султана Абдул-Гамида и императора Муцухито боялись бы в ее сторону даже смотреть, ибо никто из них не бессмертен. Не зря же у вас в высшем обществе вдовствующую императрицу прозывали Гневной. И именно поэтому такой сгусток неуемной энергии нельзя посылать в Аквилонию, зато можно и нужно использовать в верхних мирах, где имеется значительный дефицит хороших управленцев.
- Да, - вздохнула Ольга Александровна, - Маман, она такая. Но все же, господа аквилонцы, начинайте скорей, а то нет никаких сил ждать решения своей судьбы.
Леди Сагари сняла свои противомагические очки и внимательно посмотрела на младшую дочь императора Александра Третьего и ее супруга.
- Вы можешь не беспокоиться, - сказала она, - ты и твой муж - добрый человек, и мы примем тебя как свой. Ты есть сама любовь и терпение, и я буду давать совет, чтобы сделать тебя помощница наш главный детский воспитатель леди Фэра, а где применить твой муж, будет думать наш главный военный вождь.
- Леди Фэра - это одна из моих старших жен, заведующая воспитанием нашего подрастающего поколения, - пояснил товарищ Грубин.
- Одна из жен?! - воскликнула Ксения Александровна, сделав круглые глаза. - Так что же, господа, у вас там многоженство, как у турок и татар?!
- Да, господа аквилонцы, - подтвердил Александр Михайлович, - расскажите, пожалуйста, о ваших брачных обычаях, а то слова «одна из старших жен» звучат возбуждающе, как фраза из «Тысячи и одной ночи».
- В Аквилонии количество женщин раз в двадцать превышает количество мужчин, - вместо товарища Грубина сказал товарищ Давыдов, - и все эти женщины хотят замуж. Также у нас существует правило, что все дети должны знать своих отцов, накладывающее строгий запрет на добрачные и внебрачные связи, а также правило, что от женщины в брачном вопросе требуется желание, а от мужчины согласие. Наша семья - это комплот добрых подруг, считающихся нареченными сестрами, которые объединились для совместного ведения своего хозяйства и воспитания детей, поклявшись в верности друг другу и своему мужу. При этом старшая жена, обычно происходящая из будущих времен - это не начальница, а наставница, призванная следить, чтобы ее сестры-собрачницы росли в своем культурном уровне. Желающие замужества девушки и вдовы из местных жительниц обычно предварительно сбиваются в дружескую компанию, находят себе кандидатку в старшие жены, и так, уже почти готовой семьей, подходят знакомиться с потенциальным женихом. Сам я пока не женат, но не исключено, что брачная сеть для меня уже сплетена, и как только настанет весна, ко мне подойдут и предложат стать их мужем, и я при этом не буду против.