вас будет время собраться в кабинете товарища Ленина, дайте мне об этом знать через портрет, и я заберу вас к себе для небольшого совещания в узком кругу.
- Вы считаете, что это серьезно? - нахмурившись, спросил Сталин.
- Как выражается товарищ Ленин, это архисерьезно, - ответил я. - Неправильная политика в крестьянском вопросе может стоить Советской России и ненужных жертв, и потерянного темпа развития.
Слова «темп развития» были для моего собеседника ключевыми. Услышав их, он еще раз насторожился и сказал:
- Хорошо, товарищ Серегин, мы сделаем так, как вы советуете. Сказать честно, сейчас товарищ Ленин очень занят. В своей речи перед съездом вы очертили перед партией контуры нашей будущей программы, и теперь необходимо наполнить их практической детализацией.
- Земельный вопрос, - хмыкнул я, - один из важнейших и первоочередных для налаживания в стране мирной жизни. Не обеспечив продовольственную безопасность Советской России, невозможно переходить к дальнейшему построению социализма. И еще один вопрос: для чего большевиками нужны такие младшие партнеры, как левые эсеры, если те «плавают» даже в профильной для себя крестьянской теме?
- А вот последнее замечание, товарищ Серегин, бьет кое-кому не в бровь, а в глаз, - хмыкнул будущий Отец Народов. - Ну ничего, этот вопрос мы со временем тоже порешаем.
На этой оптимистической ноте наш обмен мнениями завершился, и я убыл к себе в Тридесятое царство заканчивать дела с господами Романовыми. В первой партии в Аквилонию, как бы на разведку, отправились Александр Михайлович с сыновьями, семейство Романовых-Куликовских и Ольга с Татьяной. Все остальные тронутся в путь где-то через месяц (когда Лилия закончит работать с Алексеем), старшее поколение Романовых и Юсуповых подтянут по здоровью и возрастным характеристикам, а наша Анастасия закончит обучение своего младшего воплощения на квалифицированного мага стихий. Один механический генератор магии я ради такого случая аквилонцам выдам. Кстати, в Галактической империи тоже владеют секретом управления погодой, только там это громоздкие стационарные аппараты, объемом в несколько железнодорожных вагонов, и инициируемый ими процесс обладает огромной инерцией. Отправиться в Аквилонию в статусе рядовых поселенцев выказали желание и господа Татищев с Долгоруковым (мол, куда иголочка, туда и ниточка), а также слуги семьи Романовых - все эти камердинеры, комнатные девушки, фрейлины и гоф-лектриссы. Только их всех перед отправкой тоже нужно подтянуть по возрасту и здоровью, так что они тоже на ту сторону уйдут примерно через месяц.
И вот настал момент, когда на связь со мной вышел товарищ Сталин и сообщил, что он с товарищем Полетаевым в кабинете вождя и ждет. Мэри была у меня уже под рукой, так что я немедленно открыл портал и впустил в кабинет всех троих. Товарищ Колегаев оказался типичным кабинетным интеллигентом в очках типа «Явлинский-лайт». И тут я вспомнил фразу энергооболочки, что в руководстве «крестьянской» партии эсеров, что левых, что правых, не было ни одного крестьянина по происхождению.
- Здравствуйте товарищ Серегин, - быстро сказал Ильич, - товарищ Сталин уже в общих чертах посвятил меня в суть проблемы, так что давайте скорее приступим к делу. Подготовка к Съезду Советов - архисложное дело, и времени на него нам чертовски не хватает.
- Этот вопрос тоже можно считать подготовкой к съезду, - сказал я. - Идемте. Вот там, на столе, лежат два документа. Один - закон о социализации земли, разработанный пока еще товарищами левыми эсерами, от восемнадцатого года - то есть тот, который вы собираетесь принять на предстоящем Съезде Советов. Другой - земельный кодекс от двадцать второго года. Первый документ ввел советскую Россию в череду нескончаемых крестьянских повстанческих движений и локальных бунтов, втрое уменьшивших производство продовольствия и поставивших население на грань голодной смерти. Второй документ вывел страну на траекторию восстановления, завершившемуся где-то к двадцать седьмому году. А оно было нужно - потратить девять лет на то, чтобы сначала разорять свое сельское хозяйство, а потом восстанавливать?
- Мы думали, что причиной разорения крестьянства стала гражданская война, - сказал Сталин.
- Даже если никакого Белого движения в России не возникнет, для чего я приложу все возможные усилия, этот закон сам по себе означает гражданскую войну с собственным крестьянством и его разорение, - ответил я. - Первые пять пунктов19 в нем выглядят вполне благопристойно. Шестой и седьмой пункты гласят, что вся движимая, недвижимая и живая собственность нетрудовых частновладельческих хозяйств переходит в распоряжение земельных отделов Советов различный уровней - от уездного до республиканского. Обращаю внимание, что данные предприятия не национализируются, а попросту ликвидируются, после чего в собственность Советов переходит их имущество, а производственная деятельность априори прекращается. Данные два пункта закона разом уничтожают все частновладельческие племенные конезаводы, фермы молочного скота, птицы, семеноводческие хозяйства и прочее. И в царской-то России этот условно высокотехнологичный сектор сельского хозяйства был развит откровенно слабо, а теперь его и вовсе не станет. Один росчерк пера -и здравствуй, семнадцатый век, ибо при запрете наемного труда любое сельскохозяйственное предприятие, с которым не может управиться отдельно взятая крестьянская семья, сразу оказывается вне закона.
- Потом, после двадцать второго года вы спохватитесь, - произнесла Мэри, - и начнете организовывать племенные и семеноводческие совхозы, для которых в Европе за золото станете закупать породистый скот и семена, но это будет уже попытка восстановить то, что было разрушено по неразумию. Будущее в сельском хозяйстве - как раз за крупными, хорошо организованными предприятиями, а отдельно взятые фермеры при них могут быть только подрядчиками, как у нас в Америке, или их не будет вовсе, как в развитой советской системе, сельское хозяйство которой состояло из государственных агропромышленных предприятий и крупных сельскохозяйственных кооперативов.
- Конечно, - сказал я, - если в том Совете, к которому отошло имущество того или иного частновладельческого сельского предприятия, сидят умные и ответственные люди, то они и сами додумаются до организации совхоза, только это будет скорее не правилом, а исключением. Большинство наших товарищей на местах сейчас составляют либо пылкие революционные дилетанты, либо примазавшиеся к советской власти ушлые жулики, научившиеся трескучей революционной фразеологии. Таких ответственных и опытных людей, как товарищ Красин, у нас абсолютное меньшинство, и их надо специально готовить на курсах и в специальных учебных заведениях.
- Так, товарищ Серегин, ваше мнение понятно, - хмыкнул Ильич. - А теперь скажите, что предлагаете сделать вы?
Вместо меня ответила Мэри:
- В рамках поставленной задачи племенные и семеноводческие хозяйства вам следует национализировать целиком, с продолжением текущей производственной деятельности, а сельскохозяйственный инвентарь и рабочий скот, изъятые при ликвидации крупных латифундий, использовать для организации государственных конно-машинных станций. Такие учреждения необходимы для того, чтобы за умеренную плату помогать вашим беднякам вести сельскохозяйственную деятельность - ведь те по большей части не только малоземельные, но и не владеют всем необходимым инвентарем. Что толку давать фермеру дополнительную землю, если у него нет ни возможности ее обработать, ни семян для посева? Инвентарь, рабочий скот и семена в большом количестве имеются у представителей мелкой сельской буржуазии, так называемых кулаков-мироедов, но у них обычно драконовские расценки на аренду и заем до урожая, раздевающие бедных людей догола.
- Да, товарищ Колегаев, - Ильич строго посмотрел на наркома земледелия, - в этом вопросе вы фатально недоработали. Надо непременно исправить, и немедленно. На утверждение Съезда Советов закон должен поступить уже в улучшенной редакции.
- Это далеко не все, товарищ Ленин, - с мрачным видом сказал я, глядя на переминающегося с ноги на ногу наркома земледелия, - дальше будет еще хлеще. Продолжай, Мэри.
- Пункт номер восемь на фоне гиперинфляции и развала денежного обращения выглядит чистым издевательством, - сурово произнесла Мэри. - Какая может быть пенсия для утративших средства к существованию, когда деньги не стоят ровным счетом ничего? При этом некоторые из вас кричат, что будут убивать представителей бывших эксплуататорских классов без различия их пола и возраста - и голод, очевидно, одна из форм такого убийства.
- Да, товарищи, - подтвердил я, - ничего подобного массовым репрессиям только на основании классового подхода допускать нельзя даже косвенно. Эти люди должны стать полезными гражданами Страны Советов, а не ее невинными жертвами. Никто из нас не выбирал, в какой семье ему родиться, и уж тем более это касается несовершеннолетних иждивенцев. Но и это только цветочки.
- Пункт девятый, - сказала Мэри, - распределением земель сельскохозяйственного назначения занимаются земельные отделы Советов различных уровней - от уездного до республиканского. В сочетании с пунктом первым получается, что вы отобрали всю землю не только у нетрудовых, но и у трудовых хозяйств, и сейчас, за два месяца до посевной, предлагаете начать делить заново то, что по обычаю уже поделено между собой собраниями жителей того или иного сельского поселения.
- Именно так, - кивнул я, - когда представители этого вашего земельного отдела приедут в деревню заниматься переделом земли, то в лучшем случае им покажут наган или винтарь и потребуют убираться прочь, в худшем - поубивают прямо на месте. И дезертиры, и законно демобилизованные притащили с собой с фронта миллионы винтовок, револьверов, и даже пулеметы. Достаточно одной искры, и весь этот арсенал начнет стрелять, ведь советская власть покусилась на самое дорогое -на землю. В ответ советы всех уровней, в первую очередь уездные и губернские, начнут собирать свои вооруженные отряды, чтобы принудить мятежных крестьян к покорности. А в тех губерниях, где местные советские власти проигнорируют дурацкий закон, начнется бурная деятельность по написанию доносов в Совнарком, ВЦИК и ВЧК, товарищу Дзержинскому - мол, некий товарищ, который нам совсем не товарищ, поощряет контрреволюцию, не делит землю в соответствии с советскими законами. И поедут из центра на места пылающие гневом эмиссары-комиссары, подкрепленные отрядами рабочих-красногвардейцев и революционных матросов. В Основном Потоке вся эта бурная деятельность смягчалась наличием Белого движения, ибо первое, что делали войска Юденича, Деникина и Колчака, заняв какую-то местность - поголовно пороли всех мужиков, а у кого находили вещи из разоренных помещичьих усадеб, тех еще и вешали. Вот народ на селе и решил, что большевики - это наименьшее зло, хотя и в самый разгар Гражданской войны крестьянских восстаний в тылу Красной Армии тоже хватало. Но тут я постараюсь сделать так, чтобы никакого Белого движения не было и в помине. Выводы, товарищи, делайте сами.