«Тот, что в центре, усатый-бородатый, - шепнула мне энергооболочка, - командир полка войсковой старшина Филипп Миронов».
Нуда, все казаки усатые-бородатые, за исключением разве что совсем юнцов. Видимо, у донцов такой обычай - в походе отпускать бороды, а в мирное время, разойдясь по домам, их сбривать21.
Поздоровавшись, Миронов спросил:
- Товарищи, а кто из вас командир отряда красной гвардии Богданов? Товарищи из Никополя сообщили мне, что по всем вопросам я должен обращаться именно к нему.
- Вот, товарищ Миронов, прочтите, - вместо ответа сказал я, показывая свой мандат-вездеход за подписью Ленина. - Теперь по всем вопросам вам следует обращаться ко мне, а бывший товарищ Богданов за ненужную жестокость, бессудные убийства и разжигание гражданской войны приговорен мною к высшей мере социальной защиты. Если бы вы ехали не с полком, а в одиночку, то тоже могли бы очутиться среди расстрелянных «контрреволюционеров» только за наличие у вас офицерского звания. А я такого не прощаю.
- Да, товарищ Миронов, - сказал Махно, - так оно и было. Уж как я ни возражал товарищам, что негоже убивать людей за одно лишь классовое происхождение, они были непреклонны. Иногда, в сомнительных случаях, мы спорили по несколько часов. Но их было трое, а нас, анархистов, только двое. Но потом пришел товарищ Серегин с отрядом и мандатом от самого товарища Ленина и рассудил все по справедливости. Нас, стихийных анархистов, он оправдал, а вот своих товарищей по партии и левого эсера товарища Миргородского сразу пустил в расход. Мол, создание контрреволюции там, где ее раньше не было, это тягчайшее преступление перед Советской властью.
- Сейчас, - сказал я, ощущая щекотку в районе темени, - когда Советская власть только утверждает себя на всероссийских просторах, к ней прибилось множество разного рода случайных людей, стремящихся отомстить за прошлые обиды, да и просто наловить рыбки в мутной воде. И родная для вас область Войска Донского тут не исключение. В то время как в Новочеркасске сидит генерал Каледин - бессильный, унылый и печальный, как дон Кихот, потому что казаки злостно игнорируют все его распоряжения - со стороны Центральной России на него надвигается так называемая революционная армия Антонова-Овсеенко, в основном состоящая из большевизированных армейских частей и рабочих отрядов. По сравнению с крестьянами Центральных губерний, досуха высосанными выкупными платежами, вы, казаки, выглядите эталонными буржуями-эксплуататорами, и это вызывает в «защитниках революции» бурную классовую ненависть, поощряемую со стороны начальства. В конце концов, Калединщина рухнет, потому что никто из казаков не захочет ее защищать, но ворвавшиеся на Дон «победители» устроят такую вакханалию разбоев и убийств «классовых врагов», что к концу весны казачество полыхнет лютым антисоветским восстанием. Сейчас это возможно еще предотвратить, но времени почти нет, а потому действовать следует чрезвычайно быстро и решительно.
Ну вот, разволновался - и пожалуйста, архангел тут как тут. Все эти бородатые люди, повыби-равшиеся из вагонов, едва стих гимн Красной Гвардии, в своей исходной ипостаси являются защитниками Отечества, а значит, находятся под моей защитой. Пока Филипп Миронов обалдело разглядывал проявившиеся вдруг нимб, крылья и корзно, казаки, сдернувшие с голов папахи, сначала неуверенно, а потом все активнее принялись креститься и произносить слова молитв, обращаясь то прямо к Небесному Отцу, то к разным второстепенным персонажам.
- Кто ты, человече? - неуверенно спросил один из подошедших поближе казаков.
Выдернув из ножен сияющий меч бога справедливой оборонительной войны, я направил его острием к небесам и произнес:
- Меня зовут Серегин Сергей Сергеевич, мое воинское звание - капитан сил специального назначения Генерального Штаба Вооруженных Сил России из мира сто лет тому вперед, главные мои должности в настоящий момент - Специальный Исполнительный Агент Творца Всего Сущего, Адепт Порядка, Защитник Земли Русской и Бич Божий, мой ранг в небесной иерархии - младший архангел. А еще в этом мире я член Центрального Комитета партии большевиков, уполномоченный товарищем Лениным предотвращать возникновение контрреволюции и бороться со слишком буйными борцами, своими глупыми и жестокими действиями час от часу плодящими врагов Советской власти. И никого мне при этом не будет жалко, кроме самой России, простых русских людей и таких, как вы, Защитников Отечества, находящихся под моим особым покровительством. В творящемся ныне революционном хаосе Господь Всемогущий уже сделал выбор в пользу той фракции большевиков, которая поведет Россию не к разрушению и разорению, а к укреплению, усилению и превращению отсталой во всех смыслах бывшей Российской империи в одну из двух сущих мировых сверхдержав. Советская Россия должна быть построена Верой и Правдой, а не ненавистью и пролитой кровью русских людей. Если русские начнут рубить русских, то счастье от этого испытает только мировая буржуазия.
Тут с небес громыхнуло, и тучи над Александровском стремительно разошлись, открыв безмятежно-голубое небо и неяркое зимнее солнце. Убрав меч в ножны, я посмотрел на командира тридцать второго донского казачьего полка и спросил:
- Ну что, товарищ войсковой старшина, вы будете исполнять решения Центрального комитета партии большевиков, или мне поискать другие кандидатуры?
Тряхнув головой, будто отгоняя наваждение, Филипп Миронов ответил:
- Да уж нет, товарищ Серегин, ваша программа меня вполне устраивает. Совершенно согласен с тем, что братоубийственная война будет не в интересах трудового народа. Да только вот непонятно, какими силами вы располагаете помимо представленного здесь довольно небольшого количества бойцов при нескольких броневиках...
- Силы мои более чем значительны, - ответил я, - ибо голыми руками те дела, что поручает мне Господь, сделать невозможно. В моем подчинении находятся двести тысяч хорошо обученной, вооруженной и мотивированной пехоты, двенадцать тысяч кавалерии в первой линии, и еще примерно столько же на обучении, полк русских основных боевых танков Т-80 из времени семьдесят лет тому вперед, а также ударные летательные аппараты огневой поддержки сухопутных войск. Кстати, товарищ Миронов, поднимите взгляд вверх. Увидели?
По моей мысленной команде пилотессы «Шершней» сняли маскировочные поля, так что, когда войсковой старшина Миронов последовал моему совету, то сразу же узрел их грозные округлые силуэты.
- Да, увидел и уверовал, - несколько смущенно сказал он. - Теперь, товарищ Серегин, я жду ваших дальнейших приказаний.
- Приказания будут просты, - сказал я. - Ваш полк уже сегодня к вечеру нужен мне в станице Каменская. Не торопитесь возражать. У меня есть средство провести туда ваших казаков за два шага, чтобы одна нога была еще здесь, а другая уже там. И воевать вам там не придется. Ваш полк, а особенно вы сами, нужны мне там потому, что сегодня в Каменской открывается так называемый Съезд фронтового казачества. Во-первых, вы тоже фронтовики, и имеете право принять участие в этом съезде. Во-вторых, в должности председателя казачьего военно-революционного комитета я вижу только вас, и никого более, ибо персонажи, претендующие на эту должность в настоящий момент, глубоко второсортны и способны только угробить все дело. Когда два первых пункта плана будут выполнены, я устрою атаману Каледину внезапный ночной визит Каменного гостя, во время которого мы с вами вежливо объясним господину генералу, насколько он был не прав, а одно из моих ударных соединений в это время займется разоружением и интернированием «добровольцев». Советская власть в области Войска Донского в идеале должна быть установлена без единого выстрела и без единой потерянной человеческой жизни. Ну а потом вы приступите к наведению порядка на своем новом хозяйстве, как советский атаман Войска Донского, а я займусь разными углубителями революции, жаждущими казачьей крови. Все полномочия для этого у меня имеются, а вам об это лучше не пачкаться.
Казаки одобрительно загудели, ибо такая программа полностью соответствовала их представления о прекрасном. К тому же Миронова в полку явно любили, и его выдвижение в президенты, то есть атаманы, одобряли.
- Я вас понял, товарищ Серегин, и выполню все ваши приказания точно и в срок, - ответил мой собеседник. - А вопросы, которых у меня возникло превеликое множество, отложу на потом. Только должен доложить, что через два дня на Александровск должно состояться нападение казачьи частей, верных старой власти под руководством генерала Кузнецова. Казаки, в общем и целом, воевать не хотят, поэтому не хочется, чтобы из-за авантюризма некоторых офицеров случилось несчастье.
- Не беспокойтесь, товарищ Миронов, - ответил я, - мы примем все меры для того, чтобы никаких несчастий не произошло и все обошлось не только без кровопролития, но и без стрельбы. А сейчас пора заканчивать переговоры и приступать к культурной программе. Александровские рабочие приготовили для вашего полка подарки: хлеб, сало и папиросы. При этом ваше размещение в городе не предполагается, ибо, как только прибудет и разгрузится последний эшелон, полк в полном составе выступит на Каменскую. Кстати, если среди ваших казаков имеются раненые и больные, то мы прямо отсюда в два шага можем направить их в наш госпиталь, а после полного выздоровления таким же образом вернуть сразу по домам. Для нас это проще, чем высморкаться, и лечат у нас хорошо и очень быстро. И вообще - станете атаманом, соберите, пожалуйста, по всему Войску Донскому казаков, без различия чина, получивших на войне ранения и травмы, сделавшие их калеками, и тоже переправьте их в мой госпиталь. Мои медики способны лечить любые повреждения организма, включая утрату конечностей, потерю зрения и глухоту при контузии, и для тех, кто претерпел телесный ущерб на службе Отечеству, они непременно это сделают.
- А мертвых ваши доктора случайно не оживляют? - спросил потрясенный Миронов.