– Ты взяла слишком быстрый темп для такого дождливого дня, – вмешался в ее мысли хриплый голос Кухулина.
Она осмотрелась, чувствуя себя так, словно очнулась от дурного сна, и ответила:
– Прости. Я не заметила, что убежала так далеко вперед.
В ответ он лишь что-то проворчал. Бригид ждала, что воин повернется и отъедет прочь, но она сама замедлила шаг, поэтому конь Ку трусил сейчас наравне с ней. Волосы Кухулина были мокрыми и слишком длинными. Он походил на одного из тех полудиких козлов, с которыми все утро боролась Сиара.
– Тебе надо подстричься, – заявила Бригид.
Его глаза изумленно расширились, но на лице тут же появилось безразличное, отстраненное выражение, типичное для последних двух месяцев.
– Мне плевать на волосы.
«Ура! – мысленно воскликнула Бригид. – Его явно поразило это самое обычное замечание».
Она внезапно кое-что поняла. Со дня смерти Бренны все ходили вокруг Кухулина на цыпочках, словно боялись разбить хрупкое яйцо. Даже новые фоморианцы были внимательны к нему, не заставляли ужинать вместе с ними и оставаться послушать вечернюю сказку, а позволяли прятаться у себя в палатке, наедине с горестными мыслями.
«Неудивительно, что радостная часть его души сбежала прочь. Если бы у меня был выбор, то я ни за что не стала бы проводить время с той черной тучей, в которую превратился Кухулин»».
– Да ладно! Твои волосы выглядят ужасно, – выпалила она. – А еще тебе надо побриться и сменить это. – Она указала на килт, покрытый пятнами грязи и едва видный из-под козлиной шкуры, которую он набросил себе на плечи. – Хотя ты и утверждаешь, что тебе на это наплевать.
– В последние две луны меня как-то перестали интересовать все тонкие аспекты мужских туалетов, – саркастически проговорил воин.
– Думаю, тебе придется изменить эту чертову точку зрения, мальчик.
Охотница специально сделала упор на последнее слово. Вероятно, она была старше его лишь на год или два, но сейчас завернулась в свой возраст, как в богатый плащ, и послала воину надменный взгляд.
– Завтра в это время мы уже будем на тропе Стражи. Пусть дети очень надоедливы, но они все же заслуживают нашей помощи, хотят оказаться в Партолоне. Нашей помощи, Кухулин! Это значит, что я не должна изображать охотницу, а ты многострадального воина. – Бригид закатила глаза и покачала головой. – Посмотри на себя! Сестра вряд ли тебя узнает.
– Охотница, предупреждаю, я не в том настроении, чтобы...
– Ой, только не надо! – прервала она его, отбросила назад волосы и скривила рот. – Попытайся понять, что мы делаем это не для себя, а ради них. – Кентаврийка ткнула через плечо большим пальцем, указывая на детей, бредущих у них за спиной. – Соберись и не подводи нас.
– Как вы думаете, это хорошее место, чтобы остановиться на обед?
К ним спешила Сиара, взмахивая темными влажными крыльями. Если она и ощутила напряженность, возникшую между кентаврийкой и воином, то по счастливому открытому выражению ее лица этого нельзя было прочесть.
– Да, – резко ответил Кухулин.
– По-моему, здесь будет хорошо, – сказала Бригид.
– Прекрасно! Я скажу детям. Но надолго останавливаться нельзя. Мы все очень волнуемся и ждем того момента, когда завтра окажемся на тропе Стражи. У нас нет желания отставать от графика.
Крылатая женщина умчалась. Бригид слышала, как она звала детей, распоряжалась организацией короткого перерыва.
Охотница замедлила шаг, остановилась, расправила плечи, приготовилась к перепалке и повернулась к воину. Но Кухулин не казался циничным или рассерженным. Он словно постарел на много лет и выглядел очень-очень усталым.
– Я так отвратительно выгляжу? – проговорил он.
– Очень плохо и еще чуть-чуть, – ответила Бригид.
– Это часть действий по скреплению души, которые ты намерена предпринять?
– Может, да. А может, нет, – пожала плечами охотница. – Я не знаю точно, что делаю.
– Ну ты и бессовестная!
– Ты не лучше, – ответила она.
Кухулин устремил на нее задумчивый взгляд и спросил:
– Поэтому мы команда?
– Почему? Потому что вместе мы не столь бессовестные или, как в твоем случае, не столь жалкие? – уточнила Бригид.
– По-моему, твоя манера обращаться с пациентами нуждается в некоторой корректировке.
– Возможно. Обычно я убиваю своих пациентов.
– Это проблема, – согласился Ку.
– Да, но далеко не единственная.
13
Дождь продолжался весь день. Даже дети угомонились и вели себя сравнительно тихо, после того как разбили лагерь для ночевки.
Сиара закончила вечернюю молитву словами: «Наполни меня благословенной силой нашей Богини, коснись меня Ее сияющим могуществом», и Бригид подумала, что вряд ли когда-нибудь в своей жизни так радовалась, слыша это. Уютное тепло костра, разожженного шаманкой, снова сделало сносной жизнь путников. Вскоре на огне уже кипели горшки с рагу, куда добавили несколько жилистых белых гусей, которых Бригид подстрелила незадолго до того, как остановиться на ночлег. Охотница расположилась возле огня. Знакомый смешанный запах горящего топлива и готовящейся еды убаюкивал ее, расслаблял и нежил.
«Во имя Богини, я так устала. Сон, виденный прошлой ночью, не дал мне отдохнуть как следует. Я привыкла проводить без сна несколько дней кряду – например, во время особенно сложной охоты. Кентавры всегда были гораздо выносливее людей, но одна лишь ночь, проведенная в потустороннем мире, изнурила меня так, словно я без остановки охотилась целую неделю».
– Вот, поешь. Ты выглядишь так же плохо, как и я – по твоим словам, – произнес Ку, протягивая ей миску дымящегося рагу, и плюхнулся рядом.
Она поморгала, разгоняя сон.
– Съедобно?
– Думаешь, я хочу тебя отравить? Так мне все равно придется тащить твой скелет в Партолону.
Бригид опасливо понюхала рагу и пробормотала:
– Да у тебя силенок не хватит меня дотащить.
– Ты недооцениваешь мои возможности, – возразил он.
Бригид взглянула ему в глаза. Они уже не были такими безжизненными. Конечно, этот человек не был похож на того Ку, с которым она говорила прошлой ночью, счастливого, беззаботного молодого воина, чье обаяние влекло к нему всех тех, кто его окружал. Но кентаврийка была уверена в том, что увидела в его глазах искру, и ее усталость внезапно куда-то исчезла. Он общался с ней, даже шутил. Значит, это был шаг в правильном направлении.
– Мне нравится гусь, Бригид! – По недавно заведенному обычаю, рядом с охотницей уселся надоедливый Лайэм. – Каина говорит, что гусь слишком жирный, но я так не думаю, – озорно усмехнулся он.
– Жир тебе полезен, – глупо ответила Бригид, хотя изо всех сил старалась, чтобы ее слова звучали по-взрослому мудро.
– Я так и знал! – радостно ответил он, роясь в своей миске с рагу.
– Полезен? Жир? – посмеиваясь, шепнул Кухулин.
– Хочешь, поменяемся местами и ты сядешь рядом с ним? – шепнула Бригид ему в ответ.
– Хм, – ответил Ку и сделал вид, что увлечен едой.
– Так я и думала, – пробормотала она и сосредоточилась на уничтожении своей порции.
В кругу палаток было тепло. Краем уха кентаврийка слышала негромкие разговоры утомленных детей. Кухулин передал ей бурдюк. Она благодарно кивнула, сделала глоток и почувствовала, как густая красная жидкость растеклась по телу, горяча кровь.
Охотница уже собиралась сказать Ку, чтобы он первым сторожил сегодня, и уйти в палатку. Ей не хотелось оконфузиться перед всеми, уснуть на глазах у детей, но тут поднялись Невин и Керран. Раздался предвкушающий шепот, который тут же стих. Сказители-близнецы терпеливо ждали, пока дети угомонятся.
– Мы продолжаем путешествие в землю наших праматерей, – сказал Керран и обвел взглядом лица, поднятые к нему.
– Сегодня мы чувствуем их радость в счастливых слезах, которые они посылают с неба, – подхватил Невин.
«Если этот несносный дождь – слезы счастья, то я желаю, чтобы чертовы праматери как-то по-другому выражали свое настроение».
Бригид тихонько фыркнула и почувствовала на себе чей-то взгляд. С противоположной стороны костра на нее с удивленной улыбкой смотрела Сиара.
«Значит, шаманка снова прочла мои мысли», – решила охотница и поспешно отвернулась.
– Сегодняшний рассказ, омытый одобрением наших предков, будет о стародавних временах, – сказал Керран.
– Он начинается в легендарном месте, известном красотой, мудростью и чистотой женщин, которые там обучались, – продолжил Невин.
Бригид стало любопытно. Она поборола сонливость и подумала, что речь, наверное, идет о храме Муз. В Партолоне не было другого места с более славной и богатой историей, в котором талантливые женщины получали высшее образование.
– Скажите, дети, как зовут девять воплощений муз, которые живут в храме Муз? – спросил Керран.
– Эрато! – раздался рядом с Бригид нетерпеливый голос Лайэма. – Муза любви!
Бригид проигнорировала влюбленный взгляд, который бросил на нее этот мальчишка, и негромкий смех кого-то из взрослых путешественников.
К счастью, Каина быстро назвала следующее имя:
– Каллиопа! Муза эпической поэзии.
А потом юные нетерпеливые голоса стали называть оставшиеся семь имен:
– Муза истории! Клио.
– Эвтерпа! Муза лирической поэзии.
– Мельпомена! Муза трагедии.
– Полигимния! Муза пения, ораторского искусства и математики!
– Моя бабушка Талия! – воскликнула маленькая девочка, подпрыгивая и помахивая крылышками. – Муза комедии!
– Урания, моя двоюродная бабушка. Муза астрономии и астрологии! – продолжил молодой парень, в котором Бригид узнала Гарета.
– Не забудьте про бабушку Сиары Терпсихору, покровительницу танца, – сказала Каина.
– Мы не забудем про нее, дитя, – улыбнулся Керран.
– Наш сегодняшний рассказ будет именно о ней, – продолжил Невин.
Его заявление сопровождалось аплодисментами и восторженными возгласами детей. Бригид посмотрела на Сиару. Крылатая женщина, как и прочие новые фоморианцы, счастливо улыбалась. Сколько времени прошло со дня смерти Терпсихоры или, к примеру, с тех пор, как мать Сиары, дочь Воплощения музы, совершила самоубийство? Бригид вдруг поняла, что не имеет никакого представления о том, сколько Сиаре лет. Она знала, что, помимо прочего, эти существа унаследовали от своих отцов-демонов необычайно долгую жизнь. Лохлан, муж Эльфейм, выглядел совсем юношей, а ведь ему было