– Даже так? – Он безуспешно старался скрыть улыбку.
– Поэтому можешь себе представить, как я была потрясена, когда почувствовала твою...
– Задницу? – подсказал Ку.
– Точно.
Он хмыкнул и какое-то время внимательно разглядывал ее, потом сказал:
– Значит, ты всего лишь удивилась. Ты не была разочарована и...
– Если ты снова спросишь меня, не испытываю ли я к тебе отвращения, то я воспользуюсь той частью своего кентаврийского тела, которая тебе, кажется, очень нравится, и пну тебя прямо в твою чрезвычайно мужественную задницу.
– Это будет трудно сделать. Я сижу ею в седле.
– Одна из первых заповедей, которую изучает охотница, – терпение, – заявила Бригид и сладко улыбнулась.
– Мне следовало поцеловать тебя, пока на нас смотрела вся гостиница, – усмехнулся Кухулин.
– Да, – согласилась она, перебросив через плечо серебристые волосы. – Следовало.
Когда они добрались до ручья, уже спускались сумерки, заштриховывая придорожные виноградники вечерними тонами.
– Лошади устали, почти стемнело. Наверное, на сегодня достаточно, – сказал Кухулин.
Бригид кивнула, перешла со стремительного галопа на легкую рысцу, потом вздохнула и пошла шагом. Даже эхо ее копыт, пересекающих маленький горбатый мостик, казалось утомленным. Она заметила, как обе лошади насторожили уши, заслышав шум воды.
– Можно переночевать там.
Охотница показала на берег ручья. Он был пологим, поросшим стройными плакучими ивами и изумрудно-зелеными влаголюбивыми травами.
– Те мои места, которым не надо шевелиться, сейчас чувствуют себя очень хорошо, – сказал Ку.
Бригид отметила тени под его глазами и двухдневную щетину. Воин явно устал.
– Ты соберешь дрова и позаботишься о лошадях, а я достану свинину и вино.
– Договорились, – согласился он.
Разгружая седельные сумки и вынимая все необходимое для приготовления ужина, Бригид думала о том, как хорошо было сегодня. С тех пор как напряжение между ними спало, день проходил великолепно. Да, они скакали в утомительном темпе, но муж был рядом с ней, все время говорил и смеялся. Потом, позже, когда наступил вечер и они устали разговаривать, он просто оставался рядом, возле нее. Воин был хорошим попутчиком, приятным человеком. Несмотря на очевидные различия, они подходили друг другу.
Кухулин свалил охапку сучьев в середину круга, сделанного из камней, которые Бригид набрала, чтобы разжечь внутри огонь.
– Я отведу лошадей к ручью. – Он шутливо обнюхал себя, заставив ее улыбнуться. – Пожалуй, сам тоже окунусь.
– Хорошая мысль. От тебя пахнет лошадью.
Теплый вечерний ветер донес до нее его смех. Сегодня между ними все было по-другому. Проще. Их союз спаялся.
Когда он привел лошадей обратно, она отвела взгляд от жарящихся ломтей свинины, улыбнулась ему, и ее живот напрягся. Его волосы были мокрыми. Он надел свежую льняную рубашку. Новый килт небрежно обернут вокруг талии. Лицо чисто выбрито.
Кухулин усмехнулся, потер подбородок и заявил:
– Прошел слух, что ты предпочитаешь чисто выбритых мужчин.
– Есть только один мужчина, которого я предпочитаю, – сказала она, глядя ему прямо в глаза. – Я люблю его таким, какой он есть, выбритый или нет – Бригид бросила ему бурдюк. – Теперь моя очередь окунуться.
Он смотрел, как она движется, освещаемая костром и нежным сиянием ранней луны, и думал о том, что его жена – самое грациозное создание во всей Партолоне. Ему надо было следить за свининой, но Ку видел только то, как Бригид снимала жилетку и входила в ручей. Он не мог оторвать от нее глаз. Она пошла туда же, где купался он, – в бобровую запруду, превратившуюся в небольшое озерцо. Вода доходила ей до холки. Кентаврийка повернулась к нему лицом. В серебряном лунном свете она была похожа на озерную нимфу. От этого зрелища его тело запылало и напряглось, душу озарил невероятный свет.
«Она принадлежит мне, а я – ей. Те, кому это не нравится, пусть идут к черту!»
Они почти не разговаривали, пока ели, но в их молчании не было неловкости. Супруги сидели рядом. Их руки соединялись, когда они передавали друг другу бурдюк. Слова им были не нужны, хватало взглядов и легких прикосновений.
Покончив с едой, Кухулин не стал откидываться рядом с ней на седло, как сделал прошлой ночью. Воин пошел к одной из своих седельных сумок. Кентаврийка с любопытством глядела на него и заметила, как свет костра блеснул на том, что он держал в руке. Но Ку не вернулся к ней сразу же. Вместо этого он наклонил голову, и Бригид заметила, что его плечи напряглись. Тогда он глубоко вздохнул и снова уселся рядом с ней.
– У меня есть кое-что для тебя. Я хотел отдать это прошлой ночью, но... – Кухулин шевельнул плечами. – Прошлой ночью...
– Она закончилась не так, как надо, – согласилась охотница. – Теперь все будет по-другому.
– Сегодня ты наденешь это. – Он приподнял серебряное ожерелье, с которого свисал бирюзовый камень.
– Это камень Бренны. – Бригид выдохнула и взяла его в руку.
– Теперь он твой. Она отдала его тебе. Думаю, Бренна хотела бы, чтобы ты его носила. – Ку надел ожерелье на шею кентаврийки, так, чтобы камень помещался между грудей. – Я не чувствовал ее присутствия с того страшного дня, но хочу надеяться, что она одобрила бы нас.
Бригид закрыла глаза, пытаясь разобраться в нахлынувших эмоциях, и призналась:
– Она приходила ко мне, Ку.
– Что?!
– Во сне, совсем как ты, когда твоя душа была разрушена. Мы встретились в замке Маккаллан. Она сказала, что отдает мне бирюзовый камень. Еще Бренна говорила, что не будет часто посещать нас. – Бригид открыла глаза и сквозь слезы посмотрела на мужа. – Она объяснила, что это никому не принесет пользы.
– Что еще сказала Бренна?
Лицо Кухулина было совершенно спокойным. Он тщательно контролировал голос, но Бригид услышала боль в его словах.
– Она говорила, что счастлива исполнить свое предназначение. – Бригид слабо улыбнулась. – Ку, ее шрамы исчезли.
Воин наклонил голову. Охотница увидела, как на сине-зеленый килт падали сверкающие слезы.
– Она говорила со мной совсем мало, заставила меня дать ей клятву и исчезла.
– Какую?.. – Он поднял голову и вытер слезы тыльной стороной ладони.
– Бренна заставила меня пообещать, что я не буду отвергать того, что мне покажется невозможным, – почти прошептала Бригид.
– Значит, она про нас знала. – Лицо Кухулина прочертила еще одна слезинка.
Охотница кивнула и продолжила:
– Бренна одобрила нас, сказала, что оставляет тебя на меня добровольно и без колебаний. – Бригид сдавленно засмеялась. – Это было тогда, когда мы ночевали в замке Стражи. Я думала, что она говорила о поисках твоей души. Только вчера мне стало понятно, что маленькая знахарка знала, что я тебя люблю. Она уразумела все даже раньше, чем я сама.
– А когда ты узнала об этом?
– Когда впервые поцеловала тебя. – Жена осторожно стерла слезу со щеки мужа. – Я – не она, Ку. Я не такая хорошая, какой была Бренна, не столь добрая и сострадательная. Но я верная, преданная и действительно тебя люблю.
– Бренна ушла, – с трудом проговорил воин, обуреваемый эмоциями. – Я обручился с тобой не потому, что хотел, чтобы ты была на нее похожа. – Он прикоснулся губами к ее руке.
– А почему, Ку?
– Потому что в тебе – часть моей души, прекрасная охотница. Теперь мне надо быть рядом с тобой, чтобы оставаться целым.
Кухулин поцеловал ее. Его губы были солеными от слез, от него одуряюще пахло мужчиной. Она обвила его руками, впилась ему в губы и подумала, что он вряд ли когда-нибудь сумеет до конца утолить ее жажду.
– Ты мне снилась прошлой ночью, – сказал он и опустил губы к ямочке между ключицами.
– Ты мне тоже снился, – ответила Бригид, руки которой в это время развязывали шнурки его рубашки.
– Я пришел к тебе в виде тумана, – продолжал воин.
Она замерла, но не совсем. Ее пальцы продолжали расшнуровывать его рубашку.
– Ты был голый.
Он оторвал губы от тела жены, поднял на нее глаза и произнес:
– Женский голос велел тебе говорить со мной сердцем.
– Да, и я сказала, что хочу тебя. Тебя всего. – Ее рука коснулась его лица. – Это был не просто сон.
– Да.
– Женский голос... Я думаю, это говорила Богиня, – сказала Бригид.
– Думаю, ты права, – улыбнулся Кухулин.
– Я хочу опять увидеть тебя. Такого, каким ты был ночью.
– Голого?
Она кивнула и заявила:
– Я вовсе не глупенькая юная девственница. Не буду делать вид, что у меня не было любовников среди кентавров, но я никогда раньше не видела голого мужчину настолько близко. Не как сейчас. Я имею в виду, за исключением прошлой ночи в моем... нашем сне. – Бригид прерывисто вздохнула. – Я хочу тебя увидеть.
Он хмыкнул, она вздернула бровь и спросила:
– Ты стесняешься или не хочешь, чтобы я увидела тебя голым?
– Ни то и ни другое, – сказал он. – Я просто... – Кухулин помешкал, провел рукой по волосам и горьковато улыбнулся. – Для меня это тоже ново. У меня раньше были любовницы, много. Но ни одна из них не была кентаврийкой. Я не уверен... – Он замолчал, потому что Бригид прижала палец к его губам.
– По-моему, мы оба слишком много думаем, – заметила охотница.
Улыбка, осветившая лицо мужа, изменила его. Из нерешительного ухажера он превратился в любвеобильного юного воина.
– Это верно, – заметил Ку. – Когда любишь, лучше не думать.
Продолжая улыбаться, муж встал, быстрым ловким движением развернул килт и снял его. Теперь он был совершенно голый.
Бригид сглотнула. Ее глаза опустились с его лица на широкую грудь, красивую и знакомую, даже какую-то обычную. Он вполне мог быть кентавром. В его теле жили сила и грация ее народа.
«Но он не кентавр, – сказала она себе. – Кухулин не был им и никогда не будет. Привыкни к этой мысли. Прими его таким, какой он есть, как он принял тебя».
Она задержала дыхание и опустила взгляд еще ниже. Ноги мужа были длинными и мускулистыми. Она и раньше видела их довольно часто. Он почти постоянно носил килт, свисающий до колен. Бригид никогда прежде не разглядывала ни его бедер, ни мускулистых ягодиц и уж тем более – голого мужского естества.