— А твоя мать и Дейзи смирились с историей о петушиных боях?
— Они ничего не знают. Я уговорил отца держать всё в секрете, потому что мама слишком религиозна и осуждает игры. Я не думаю, что они вообще задавали вопросы. Они никогда не знали, как велики наши трудности, а потому не в курсе, чего нам стоило из них выпутаться.
Джереми взглянул на другую сторону ствола шахты. Земля здесь просочилась в пару расщелин, и в них выросли крохотные папоротники, а чуть выше, ближе к свету, зацвели несколько кочек армерии. Джереми сложил газетную вырезку и положил её обратно в карман.
— В Бристоле возникли какие-нибудь трудности, Стивен?
— Трудности?
— С разменом банкнот. Я полагаю, ты уже это сделал?
— Вообще никаких проблем, хотя, признаюсь, у меня возникли сомнения насчет двух сорокафунтовых банкнот, но их взяли без всяких вопросов.
Он сунул десяток банкнот Банка Англии в бумажник.
— Я бы, конечно, предпочёл забрать всё сейчас.
— А украшения?
— Я взял только кольцо. Продал бриллианты из него за семьдесят фунтов. Едва ли это их настоящая стоимость.
— Меньше половины настоящей стоимости, — подтвердил Джереми.
Стивен уставился на него.
— А у тебя симпатичная булавка. Это ведь не часть добычи, да?
— Не часть, — уклончиво сказал Джереми.
— Эй, что это ты от нас скрываешь?
— Абсолютно ничего. По крайней мере, ничего, что касалось бы кого-то, кроме меня. — Джереми вытащил свой мешок и задумчиво потряс его. — Но я хочу избавиться от этих узнаваемых вещиц. У тебя их две, так ведь, Пол?
— Кольцо с печаткой, недорогое. И эта брошь.
— На твоем месте я бы вынул рубин, а брошь выбросил в море.
— Если переплавить её, то можно немного выручить.
— Безопаснее просто избавиться.
— А что с чашей? — спросил Стивен.
— Какой чашей?
— Ну, той, маленькой. Чаша любви или что-то в этом роде.
— Думаю, лежит за мешками. Мы ведь так и не решили, в чью долю она входит.
— Много за неё не выручишь, так?
— Не выручишь.
— Как ты потратил свои деньги в Бристоле? Джереми сказал, ты не купил приватир.
— Нет, мне ничего не приглянулось. Всё могло бы сложиться иначе, но там была пара человек, с которыми мне не хотелось иметь дела — суровые парни, мы с ними когда-то перекинулись парой фраз... И не только фраз. — Стивен коснулся подбородка. — Нужно побриться. Так что, если тебе интересно, Пол, то я привёз почти все деньги назад — но уже в других банкнотах. Может, вложу их здесь.
— Что, тебе больше по вкусу приватир из Фалмута?
Стивен взглянул на Джереми с лёгкой ухмылкой.
— Не совсем. Я подумывал вложить деньги в ловлю сардин. Пойду окольными путями, как-то так. И тогда никто, даже Полдарки, не смогут сказать, что я занимаюсь чем-то незаконным.
— Расскажи подробней, — попросил Пол. — Мы же видим, ты умираешь от нетерпения.
— Дело не в том, что думает моя семья, — начал Джереми. — Если ты...
— Для него всё дело в том, что думает Клоуэнс, — заметил Пол.
— Да? Хорошо, скажу это прямо в лицо её брату. Она красивая девушка и хороший улов. И я попытал бы удачу, если бы она дала мне хотя бы тень надежды, что отнесётся к этому благосклонно. Джереми, если ты женишься на Дейзи, мы можем дружить парами.
Лицо Джереми осталось непроницаемым.
— Что у тебя за план, Стивен?
Стивен просмотрел несколько документов, лежащих в его сумке, а затем поднял взгляд.
— Этим летом я болтал о том о сём с рыбаками из Сент-Айвса. Так знаете, сколько они получали за сардины в прошлом году? Я вам скажу. Пятнадцать шиллингов за бочку. Как сказал один из них, это даже не окупает соль и сети. И всё это в тяжёлый год, когда по всей стране не хватало еды. Но вы знаете, сколько получили другие рыбаки? Попробуйте угадать. Сто девяносто шиллингов — почти в двенадцать раз больше. За рыбу того же качества, пойманную на таких же лодках.
— Это что, головоломка? — спросил Пол.
— Нет. Просто некоторые рыбаки оказались предприимчивее остальных и продали сардины на другие рынки.
— В Испанию? — спросил Джереми.
— В данном случае, в Италию.
— Что ты имеешь в виду — они прорвали блокаду?
— Именно. Французы не могут охранять все свои порты, а уж тем более патрулировать в открытом море.
Джереми провёл пальцами по мешку, но вновь не развязал его. Ему всё ещё казалось неприятным прикасаться к деньгам.
— Это сделала одна из компаний-экспортёров, вроде Фоксов из Фалмута?
— Нет, как ты понимаешь — они слишком боялись за свои суда. Это сделали простые люди на собственных судах и после трёхмесячного плавания вернулись домой с полными карманами золота. Они в основном из Сент-Айвса, Меваджисси и Фоуи. Их меньше десятка, и никто их не остановил.
— И что ты предлагаешь?
— Сделать в этом году то же самое, но с бóльшим размахом. Обстановка всё та же — избыток рыбы, которую никто не покупает и по дешёвке берут лишь фермеры для удобрения полей. Думаю, я смогу купить несколько судов, переоборудовать их для перевозки подобного груза, затем приобрести вяленых сардин, заплатив цену выше рыночной, чтобы получить лучший товар. Снаряжу суда, может, поплыву на одном из них и получу щедрую прибыль.
Пол слушал его, склонив голову набок, словно надеялся услышать ещё что-то.
— Ты серьёзно?
— Не хочешь — не верь.
— Ты уже начал что-то предпринимать?
— Пока нет.
— А когда начнёшь?
— Во вторник я буду в Сент-Айвсе на аукционе по
продаже «Шасс-Маре» [1].
— Что это, ради всего святого?
— Французский трофей. Судно небольшое, но достаточного размера — около восьмидесяти тонн, сделано из ели. Продаётся со всем снаряжением. Его называют рыболовным судном, когда-то оно для этого и использовалось, но обводы хороши. Несомненно, оно ходило в открытое море — и скорость приносила хороший улов. Но я видел отметки на палубе в тех местах, где ставили пушки, и понял, что время от времени его использовали для каперства. Подходит для дела, которое я затеял.
— А сколько ты сможешь взять?
— Что, сардин?
— Да.
— Ну, над этим придётся поработать чуть тщательнее, но думаю, двести двадцать пять — двести пятьдесят бочек. Около того.
— Так, — кивнул Пол, — если ты, грубо говоря, получишь с бочки по восемь фунтов... Конечно, тебе нужно платить экипажу и кормить его, но всё же... Выглядит довольно привлекательно. Что думаешь, Джереми?
— Думаю, плавание, скажем, до Генуи и обратно займёт больше трёх месяцев. А ты собираешься брать груз на обратном пути?
— Я подумывал привести соль и вино.
— И то, и другое — контрабанда, — заметил Пол. — Ты же сказал, что начнешь всё с чистого листа.
— Начну, начну. Но никто в Корнуолле не осудит контрабанду, как ты её назвал. Даже капитан Полдарк и доктор Энис когда-то этим занимались.
Пол рассмеялся.
— Обычное начало «с чистого листа» для человека, разыскивающегося за два уголовных преступления.
Стивен резко ответил:
— Не забывай, Пол, что ты разыскиваешься за одно из них, а, может, и за другое тоже.
— Ладно, ладно, — успокоил их Джереми — помните: когда воры ссорятся...
Мгновение спустя Пол произнес:
— Да мы вовсе не ссоримся. Немного шутим, так ведь? Я благодарен Стивену за то, что он сделал в плимутских доках, иначе меня бы завербовали во флот.
Джереми взял свечу и пошёл положить свой мешок под брезент в дальнем конце шахты. Он вернулся с небольшой металлической чашей. Она лежала в одном из мешков, которые они забрали из сейфа. Серебряная, но крошечная, меньше трех дюймов в ширину, с двумя ручками высотой в два с половиной дюйма. По кромке были выгравированы слова: «Amor gignit amorem».
— А с этим что будем делать?
Возникла заминка.
— Переплавим, — предложил Пол.
— Слишком лёгкая, — возразил Джереми, — не окупит даже переплавки.
— Выбросим в море, — сказал Стивен.
— Немного жаль. Но думаю, ты прав.
— Ты даже не прикасался к своей доле, Джереми. Я видел.
— Не бойся, прикоснусь в свое время.
— Становись моим партнёром. У меня есть ещё одно судно. Небольшой дрифтер, примерно шестьдесят тонн. Я заказал его на прошлой неделе. Война не продлится вечно, не вечны и условия, которыми мы можем воспользоваться. Чтобы извлечь из них как можно больше, я имею в виду. Война закончится, но морская торговля — нет. Она будет расширяться. Люди, имеющие два-три судна, смогут этим воспользоваться. Если нужно, всё будет законно. Если я куплю «Шасс-Маре», то мне опять понадобятся деньги. Твои оказались бы очень кстати. Можем открыть транспортную компанию. «Каррингтон и Полдарк». Или «Каррингтон и Ко», если ты не хочешь огласки. Почему бы тебе не поплыть со мной в Италию осенью? Это настоящее приключение, не то что пойти на Силли.
— Я подумаю над этим, — пообещал Джереми.
Позднее в тот же день Джеффри Чарльз прогуливался у старого пруда Тренвита, когда заметил небольшую вереницу, прокладывающую себе путь по заросшей сорняками дороге. Впереди на старой кобыле ехал худой темноволосый мужчина; в нескольких шагах позади него — две низкорослых лошади, на одной сидела темноволосая женщина в сером льняном плаще для верховой езды, на другой — девочка лет двенадцати с косичками, её ножки едва выглядывали из-под кисейной юбки.
В это время Джеффри Чарльз обнимал жену, но поднял обе руки, чтобы прикрыть глаза от солнца, и тут же вскрикнул.
— Любовь моя, прошу прощения, но это же Дрейк!
Он перепрыгнул через узкий уголок пруда, прошлепал по неглубокой грязи и побежал навстречу каравану. Приблизившись, худой брюнет увидел его, окликнул своих дам и аккуратно выбрался из седла.
Мужчины встретились, а жены отстали от них на одинаковое расстояние. В нескольких футах мужчины остановились и пожали друг другу руки. Но уже через секунду Джеффри Чарльз обнял гостя, рассмеялся и расцеловал в обе щеки.