Джордж долго молчал — он сидел за столом напротив и теребил перо. Такая отъявленная наглость, решил он, вполне типична для этого хвастливого морячка. Думает, будто по поводу открытия такого жалкого счёта следует побеспокоить самого владельца банка. Ни клерка ему недостаточно, ни даже Ландера, управляющего, ему подавай самого Джорджа Уорлеггана. Как будто он крупный землевладелец с кругленькой суммой. Как будто он главный акционер большой компании и хочет выпустить акции в обращение. Как будто...
Во время затянувшейся паузы уверенность Стивена начала таять. Конечно же, Клоуэнс говорила, чтобы он не ходил. Если тебе непременно нужно с ним поговорить, лучше напиши.
— И что у вас за счёт? — фраза прозвучала мягче, чем Джордж намеревался. В самый последний момент он передумал.
— Ну, для начала небольшой, сэр Джордж. Я владею несколькими судами, по большей части они заняты торговлей у берегов Ирландии и Франции. Так что бóльшая часть моих денег вложена. Сейчас у меня два небольших судна, одно построено по заказу, второе, трофейное, я купил. Это рыбацкое судно, но приспособленное для перевозки грузов. И при первой же возможности надеюсь купить третье. Мой счёт, который я открою на следующей неделе, составит триста фунтов, но я надеюсь удвоить его ещё до конца месяца.
За окном позади посетителя Джордж увидел мула, тянущего телегу с блестящими слитками олова для пробации, которая состоится в этот четверг. Большие слитки весом в триста фунтов каждый не будут даже охранять, пока чиновник не определит, что они надлежащего качества, и не поставит на них штамп с герцогским гербом. Как хорошо, подумал Джордж, что бóльшая часть его шахты добывает медь, а её этот обременительный и тягомотный закон не касается. Но для банка процедура пробации очень полезна, поскольку оловянным шахтам приходится занимать деньги, чтобы продержаться до следующей квартальной пробации.
— Что вы перевозите? — спросил он.
— Что подвернётся под руку. Прошлым летом мы прорвали блокаду в Италию с грузом сардин, но теперь, когда все порты открыты, такого не повторить, — в смысле, не получишь ту же прибыль. У меня есть перспективный груз гранита для Морле, а обратно повезём соль — это для «Шасс-Маре». Но я беру что угодно — глину, кожи, зерно, привожу железо из Уэльса или древесину из Норвегии. Грузов по неплохой цене хватает. Мне только нужно больше судов. Ребята, которые со мной ходили, готовы снова выйти в море. Дел полно.
— И прибыльных?
— Ага. — Стивен поймал взгляд Джорджа и добавил: — Но в рамках закона. Нет нужды нарушать закон, когда и для честной торговли полно возможностей.
Чёртов ханжа, подумал Джордж. Но этого молодого человека можно использовать в своих интересах.
— У вас есть на уме какие-то покупки?
— Покупки?
— Судов. Трофейные французские скоро иссякнут.
— Да. Это верно. Но... есть отличный американский бриг под названием «Адольфус», сейчас он в Фалмуте. Его захватил в качестве приза британский фрегат «Лир». Бриг стоит в Родсе уже две недели, распродавая груз — семьдесят с чем-то тюков олених шкур, пятьдесят медвежьих, тридцать тюков хлопка, сто с чем-то бочек поташа и древесину. Всё уходит по дешёвке, я бы прикупил побольше, если б были деньги.
— И вам нравится бриг?
— О да, он прекрасен! Построен в Балтиморе. Там всегда строят хорошие корабли. Семьдесят два фута в длину и двадцать три в ширину, так говорят, водоизмещением, думаю, тонн сто пятьдесят. И хорошие обводы — может идти с приличной скоростью.
— Но вы не собираетесь участвовать в аукционе?
— Я на него пойду, но бриг мне не по карману.
— По какой цене он может уйти?
— Ну... трудно сказать. Но он в превосходном состоянии — ему меньше двух лет.
— За тысячу фунтов?
— Больше. Аукцион широко рекламировали.
— Ясно, — сказал Джордж и поднялся из-за стола.
Он заметил, что Стивен не встал. Он заметил, что Стивен не называет его «сэр». Он прошёлся к дальнему окну, не потому что хотел размяться, а потому что хотел подумать. К счастью, сегодня Кэрри остался в постели — он снял зимний жилет и подхватил простуду.
— Вы пытались найти деньги в банке Карна?
— Зачем?
— Чтобы купить этот корабль.
Стивен искренне удивился.
— Нет. Вряд ли мне бы ссудили — у меня ведь нет залога.
— А другие суда в вашей собственности?
— Да.
— А разве они не могут послужить залогом?
— Наверное. Я не очень разбираюсь в финансах.
— Торговля и предпринимательство построены на кредитах. Без этого большая часть предприятий закрылась бы.
— Точно. — Стивен всё-таки встал, потому что Джордж говорил за его спиной. — У меня в помощниках Эндрю Блейми, но я не позволяю ему никаких вольностей — он слушает мои приказы. А ещё есть Берт Блаунт, первоклассный моряк, научился профессии на собственном горбу, может плавать где угодно, ну и ещё пара-тройка под моей властью. Конечно, нужно за ними присматривать, но это, так сказать, ядро. — Стивену понравилось это слово, оно звучало серьёзно, по-научному, и он повторил: — Ядро. Три судна или четыре — я с ними справлюсь.
— Включая «Адольфуса»?
— Ох, он стал бы королевой!
— Скорее королём, с таким-то именем.
Стивен добродушно рассмеялся. После сомнительного начала встреча потекла по такому руслу, на которое он и не смел надеяться. Но всё же он был не вполне в себе уверен. Сэр Джордж обладал грозной репутацией.
— Весьма вам обязан, сэр Джордж, что уделили мне столько времени. Могу ли я...
— У вас есть книги?
— Книги?
— Учётные. Показывающие прибыли от вашей торговли.
— Нет. Пока что мне достаточно держать всё в голове.
— Для начала неплохо, но продолжать в том же духе было бы ошибкой. Можете их завести?
— Ну, пока что и заводить-то нечего. Затраты, прибыль, распределение прибыли. Я могу завести книги, если это необходимо, чтобы... чтобы...
— Если мой банк ссудит вам две тысячи фунтов на покупку «Адольфуса», придется завести учётные книги, и время от времени мы будем в них заглядывать.
Стивен сделал глубокий вдох.
— Ради этого, сэр Джордж, я готов сделать всё, что пожелаете!
По окну защекотал дождь. День выдался сырым, небо было тяжёлым, как супница. С плотно закрытыми окнами и дверями в кабинете было тихо и прохладно.
— Когда состоится аукцион? — спросил Джордж.
— В следующий понедельник.
— У нас мало времени, чтобы подписать соглашение. Условия будут обычными, на которых мы выдаем подобные кредиты. У вас будет время их изучить, вы можете принять их или отказаться, как посчитаете нужным в своих интересах. Пожалуй, завтра вам стоит повидаться с мистером Ландером. Он займётся всеми деталями.
— Благодарю, сэр Джордж, — сказал Стивен, и они пожали друг другу руки. — Благодарю, сэр Джордж.
И он вышёл на улицу.
После его ухода Джордж вернулся за стол и сделал несколько заметок по итогам разговора. Не то чтобы он в них нуждался, просто это было делом принципа. Потом он вышел и отправился на частную половину дома, где так много всего произошло и так мало всего происходило сейчас. Элизабет жила здесь почти всё время, лишь изредка наведываясь в Тренвит, повидаться с родителями, или в Кадью — повидаться с родителями Джорджа. В отсутствии сложностей в виде родителей Харриет девять десятых своего времени проводила в Кардью, а в Труро приезжала с неохотой — здесь у неё, в отличие от Элизабет, было мало друзей. И часто единственным человеком в доме оказывался он сам, приезжая сюда на три дня в неделю, и старый Кэрри, редко использующий больше двух комнат. Разумеется, весь штат прислуги сохранился на случай, если Джордж будет принимать деловых партнеров, а в сентябре, когда Урсула пойдёт в школу, они чаще будут посещать дом. Валентину, конечно же, никогда больше не позволят бросить даже тень через порог.
Теперь дом стал таким молчаливым, пах плесенью и затхлостью. Запахи поднимались от реки, в последнее время было недостаточно сквозняков, чтобы их сдуть. А в дни Элизабет...
Порой Джорджу казалось, что он снова видит её и слышит, её шаги были особенными, ни с кем не спутаешь. То скрипнет дверь, то половица, как будто кто-то по ней ступает. Прошло уже столько времени, она давно превратилась в пыль и прах, как его родители и её... Как вскоре и он сам... Какие ужасные мысли в дождливый день. Нужно выбросить их из головы, избавиться от них. От этой паутины мыслей...
Экстравагантный брак Валентина и последовавшая за ним ужасная ссора глубоко задели Джорджа. С тех пор на него часто накатывали приступы злобы и недовольства. К разочарованию и гневу из-за провала планов на будущее Валентина добавилось понимание, что он потерял сына. Какое-то время гнев закрывал это из вида, но теперь Джордж это понял. Конечно, он никогда не любил Валентина, как любил Урсулу — по крайней мере, с тех пор как тётушка Агата влила свою ядовитую ложь ему в уши, но после смерти Элизабет он признал Валентина своим родным сыном.
Пусть и без особой любви, но он щедро его одаривал. Но возможно, ущерб, нанесённый их отношениям, когда мальчику было всего шесть, уже не поправить. Валентин рос и словно превращался в очередного Джеффри Чарльза — глубоко привязан к памяти матери, но в глубине души отвергал отца. И пару раз в сердце Джорджа зашевелились старые червячки сомнений.
А теперь он позволил Валентину сорваться с поводка, хотя и чувствовал себя от этого крайне неприятно, ведь тем самым он нарушил клятву, которую дал Элизабет, когда она родила второго их недоношенного ребенка и неожиданно скончалась. Тогда он поклялся, что никогда больше не будет сомневаться и во что бы то ни стало сдержит клятву.
Он подумал о молодом человеке, только что покинувшем его кабинет, и гадал, сможет ли объяснить кому-либо, почему вдруг решил ему помочь. Эти мотивы были столь сложными и запутанными, даже противоречивыми, как заявление о невиновности перед судом присяжных: «Я не присутствовал на месте преступления, но если бы присутствовал, то я бы его не совершил». Как объяснить эти мотивы без софистики даже самому себе?