И после всего этого — ссылка на скачивание файла-архива со сведениями особой важности — аудиозаписями с секретными разговорами и их текстовой расшифровкой.
В качестве подписи — упоминание о каждом из бойцов. С краткой биографией. Касательно трех сидевших — за что в действительности оказались в заточении. И что власть имущие хотели сделать с ними в эти дни.
— Не вижу смысла включать в обращении отдельное напутствие коммунистам, — сказал Иван. — Если мои товарищи не совсем уж глупые, то поймут и так. В крайнем случае, пусть обратятся к опыту истории. Мы же отныне послужим камертоном, нас будут чтить, на нас будут равняться.
Было уже совсем светло — до восхода оставалось меньше часа...
Белякова разбудил срочный звонок. Это был Лосев.
По мере того как начальник КОКСа выслушивал доклад, лицо его искажалось гримасой бешенства.
— Что-о-о?! Как слили? И это невозможно удалить? — заорал он, уставившись зачем-то на подлинную античную скульптуру Венеры возле камина.
Катя-лоли испуганно спряталась под одеяло. Таким разъяренным она своего хозяина никогда не видела.
— Невозможно. Заграничный сервер. По предварительным данным, белорусский. Началась вирусная рассылка. Видно, что работают не только первоначальные инициаторы. Остановить не представляется возможным.
— Суки! ... ! ... ! — заметался по спальне генерал армии.
— Туда направлена группа захвата, — говорил Лосев. — С минуты на минуту начнется операция.
— Брать живыми! Только живыми! Отвечаете за это головой! — проорал Беляков.
— С полигона в Удомле как раз в это время перебрасывали «Каратели». Три машины. Их тоже послали на место.
— Хорошо. Я скоро буду. Вылетаю на вертолете.
Около четырех утра, перед восходом, внезапно пропал интернет. Отключилось и электричество — похоже, во всем поселке, а, может, и в части района. 4G-роутер, через который выходил в Сеть ноутбук, уже не работал на прием и передачу, несмотря на то, что продолжал получать энергию от компактного источника бесперебойного питания. Перестал работать и планшет, который оставили белорусы. Его сразу же пришлось бросить в таз с водой — чтобы враги дистанционно не извлекли данные.
В общем, теперь отряд оказался лишенным какой-либо связи с «большой землей».
— Ну, вот и всё... Довольно-таки быстро. Счет пошел на минуты, — сказал Иван. — Мы сделали, что могли. Дальнейшее распространение возьмут на себя белорусы. И все, кто сочувствует, кто неравнодушен.
— Да, — согласился Денис. — А мы встретим врагов здесь. Отомстим им за наши исковерканные судьбы.
— Они за всё ответят, — добавил Гена.
— Друзья, вместе мы сила, — произнесла Вика и протянула перед собой правую руку, приглашая мужчин встать в круг. Денис положил свою руку на руку жены. К ним присоединился Иван, последним ладонь положил Гена.
Солнце уже бросало на землю первые лучи: в отличие от вчерашнего дня, сейчас было малооблачно.
Ветер время от времени вздымал полотнище советского флага, водруженного над домиком. Хозяин участка сочувствовал коммунистам — хоть и нигде не состоял, поскольку работал на государство. Его ждет неприятный сюрприз, но что делать...
Бой начался неожиданно. «Каратель» взломал запертые ворота и ворвался на территорию. Вике практически сразу же удалось подбить его из гранатомета.
— Если увидите, как недалеко упадет газовая граната или что-то такое с усыпляющим газом — кончайте нас сразу, — скомандовала она. — Задерживайте дыхание, хватайте «лимонку», выдергивайте чеку и бросайте тут же. Через три-четыре секунды всё будет кончено.
«Машеровцы» укрылись за бытовкой, которая стояла в дальнем по отношению к воротам углу участка. Дашкевичи вели огонь по пытавшимся прорваться к ним представителям власти, а Иван с Геной контролировали тыл, чтобы к ним не зашли сзади, через двухметровый забор.
Видно было, что их хотят взять живыми. Взять измором. Стала очевидной тактика — ждать, пока у осажденных не кончатся боеприпасы. Пока их, правда, хватало. Тем более что нападающие не стремились особо лезть на рожон.
Так, в вялой перестрелке, прошло около двадцати минут.
Вика взяла ручную гранату, выдернула чеку и бросила за забор, туда, где, по ее расчетам, могли быть осаждающие. Раздался взрыв — и сразу за ним крики боли и проклятия. Посыпались автоматные очереди — не прицельные, а скорее устрашающие. Значит, попала.
Прошло еще минут двадцать. Обмена выстрелами практически не было.
Вика бросила еще гранату. И, видимо, тоже не впустую.
— Осталось две, — сказала она. — И пара тротиловых шашек.
— Сдавайтесь! — заорала где-то за забором звуковая установка «Карателя». — Сдавайтесь! Гарантируем, что не расстреляем.
— Естественно, не расстреляют, — усмехнулся Смирнов. — Разрежут заживо на куски где-нибудь в подземной тюрьме. Нет, спасибо...
Вика бросила предпоследнюю гранату. И, видимо, взрывом опять кого-то задело.
— Жаль, выстрел из РПГ только один... — сказал Иван.
— Что было, то было, — откликнулся Денис. — Спасибо и на этом. И, на наше счастье, они не знают, что он и был один. Поэтому пока больше не врываются.
Прошло еще несколько минут.
В небе показался вертолет. Он не стремился подлететь близко, а, казалось, наблюдал, что тут происходит. Все четверо бойцов начали стрелять в его направлении.
Вертолет отлетел дальше. Похоже, его не зацепило, но хотя бы удалось отпугнуть.
— Нам больше не удастся нанести урон противнику, — подвела итог Виктория. — Граната одна, и мы должны приберечь ее для себя. И, похоже, этот момент настаёт.
— Да, тут уже всё. Этот миг должны выбрать мы, — сказал Иван. — Согласны?
Все ответили «да».
— Ну что ж... Давайте прощаться, — предложила Вика.
Обнялась и поцеловалась с мужем.
— Спасибо, Дениска, за всё. Мне было хорошо с тобой. Я тебя люблю.
— И тебе спасибо, Викуся. Мне тоже хорошо было. И я тоже люблю тебя.
Все бойцы отложили в сторону автоматы, встали в тесный кружок и обнялись.
Подняли головы, посмотрели на небо, на облака, на поднимающееся солнце. Где-то там продолжал стрекотать вертолет, не решаясь подлететь ближе.
Стяг цвета утренней зари над ними всё так же развевался на ветру.
— Мы все дети той страны... — сказал Иван. — Которая не осталась в прошлом, а растворилась в будущем. Ночь рано или поздно уйдет, и это будущее наступит, как наступает рассвет. Рассвет для всего человечества. И флаг этот над нашей планетой никогда уже не опустится. И будет поднят над многими другими планетами.
Взял в правую руку гранату, прижал рычаг, отогнул усики чеки и вынул кольцо.
— Из-за колючей проволоки я к тебе взываю, Родина моя. Под сенью двухголового урода мне снится наша красная свобода... — произнес Смирнов, вспомнив увиденное где-то в интернете четверостишие.
Все посмотрели друг другу в глаза.
— Сдавайтесь! Ваше положение безнадежно! — прокричали откуда-то.
— Советские не сдаются никогда, — сказал Иван. — Умрем, но не сдадимся.
Достал из таза и положил на землю планшет — в центр круга, который они вчетвером образовали. Потом поместил туда две тротиловые шашки. И, наконец, туда же быстро, но аккуратно положил гранату.
Поспешно занял снова свое место и обнял друзей.
Взрыв прогремел через три секунды.
Джет с Бутчерами на борту получил разрешение на посадку и шел по глиссаде.
За штурвалом сидел Крис Мейджор — опытный пилот с тридцатилетним стажем.
Пару недель назад в Лондоне, пока там происходила эта безумная эпопея со свадьбой, плавно перетекающей в похороны, Мейджор обследовался в частном клинико-диагностическом центре: его беспокоили появившиеся в последнее время ощутимые головные боли и расстройства сна.
Какое-то смутное предчувствие заставило его обратиться не в ту клинику в Вашингтоне, где он по линии страховой медицины проходил рутинные обследования или лечился от незначительных недугов, а куда-нибудь за границей. Причем по водительским правам, выписанным на другое имя, — об этом позаботился двоюродный брат, промышлявший какими-то не очень законными делишками.
— МРТ показала, что у вас, мистер Смит, опухоль головного мозга. Вероятно, глиобластома, — сказал врач.
— И что это означает? Говорите прямо, мне надо завершить дела, если всё серьезно.
Доктор помолчал, подбирая слова и глядя в документацию.
— От нескольких месяцев до двух лет... Возможно, если бы вы обратились раньше... Но сейчас вашу жизнь может продлить только довольно серьезное и агрессивное вмешательство. Сложная операция. Причем без каких-либо гарантий... Если вы пожелаете пройти углубленное обследование, то можно будет составить более подробную картину по возможному лечению и прогнозам.
— Благодарю вас, — ответил Мейджор...
О том, что босс приложил руку к смерти его отца, пилот узнал осенью. Мать, уже покойная, рассказывала, что ее приятель Тони Эванс, от которого она дважды забеременела и родила, улетел летом 1978-го в Южную Америку, в общину «Храм народов» Джима Джонса. Писал письма, приглашал пожить вместе, вчетвером. Утверждал, что там — настоящее счастье...
Отношения у родителей были сложные — то сходились, то расходились. Официально брак так и не оформили. Помимо Криса, была еще Джейн, но она умерла в пятилетнем возрасте. Уже после трагедии.
Поэтому хорошо, что не поехали. Собирались уже было — но, как гром среди ясного неба, власти объявили, что все общинники ритуально покончили с собой.
Слухи, конечно, содержали иные сведения. Но они были неточные и непроверенные.
Так эта тайна и оставалась неразгаданной для Криса, пока в сентябре в Сети на различных конспирологических платформах не стали циркулировать утверждения, что тот, на кого он работает, кого он возит по миру, руководил убийством многих сотен человек. И его отца в том числе.