— Обещаю, — даже не раздумывая, ответила Елена. — Но… может, это все-таки просто влюбленность?
Она так хотела услышать положительный, хотя и заведомо ложный ответ. Алек неохотно улыбнулся и кивнул.
— Но вообще-то, — сказал он, закрывая тему. — Могла бы и плюнуть на условности и девичью гордость. Секс с монахом… В принципе, весьма пикантно! Что он, не мужик, что ли?
Глава третья. Неприятности случаются всегда
К ночи Елена полностью осознала, что находится в состоянии предвкушения чего-то очень приятного. И она понимала, что это значит. Просто кто-то, к кому она и сама была неравнодушна, в это время думал о ней.
Егор.
Так проявлялась их странная духовная связь. И это радовало — ибо давало возможность уговорить себя, что это всего лишь влюбленность.
Елена легла спать после полуночи, погруженная в мысли о Егоре. Она раз за разом прокручивала в голове события прошедшего дня, пока они не превратились в яркое и насыщенное воспоминание о прекрасной сказке. И, провалившись в сон, Елена увидела Егора. Да-да, во сне она не только видела его, но еще чувствовала все его эмоции. Игумен работал. Он сидел за компьютером и печатал какую-то научную работу об истории православной церкви. Егор пребывал в отличном настроении. Не имея большого опыта не-случайных встреч, он воспринимал приход Елены как некое романтичное приключение. И оно ему нравилось. А еще сегодня неплохо продвигалась работа над статьей. Игумен любил работать по ночам. В монастыре было очень тихо, уставшие за день монахи после ночной службы быстро расходились по кельям. И теперь были слышны только шорохи за окном, вскрики засыпающих птиц и обычные звуки засыпающего старого здания. Все это было привычным. Слушая ночь своей обители, Егор наполнялся покоем и чувством защищенности.
Когда он в очередной раз отвлекся, раздумывая, как удачнее изложить мысль, ему показалось, что в эту ночную песню вкрался другой, чужой инородный звук. Топот. Тяжелый и дробный. Быстрые шаги. Нескольких человек. В монастыре такой топот был редкостью. Братья ходили тихо и степенно.
В ночи все ощущения и чувства обостряются. Егор помнил это. Но ничего не мог поделать с беспокойством, которым буквально за несколько мгновений наполнилось все его существо. Сердце ухало в груди, по плечам пробежал озноб.
Вновь послышался такой же непонятный и беспокоящий звук. Уже ближе. Здесь, на этаже. Совсем рядом. Теперь Егор не сомневался, что в монастырь пришли чужие. И он знал зачем.
Резко вскочив на ноги, он рванулся к двери. Но не рассчитал, что враги встретят его точно на пороге…
Елена почувствовала острую боль в животе. Будто кто-то ударил ее под дых. Перехватило дыхание, тело машинально сложилось пополам. Тут же она увидела в своем странном сне, как согнулся от удара Егор.
Чужаков было трое. Мужчины, одетые в черное, в дурацких шапках и черных перчатках. Лица их были открыты, но она никого из них не знала. Как не знал и Егор. Двое схватили его, вывернув руки назад, и поволокли. Елена чувствовала боль растянутых мышц. Сбивалось дыхание, перед взором быстро мелькали половицы. Ведьма чувствовала то же, что чувствовал настоятель. Егор был упрям, и теперь все происходящее вызывало у него не страх, а гнев. Он знал, что его ведут в библиотеку. И понимал, что дальше будут у него выпытывать.
Его втолкнули внутрь, протащили еще несколько шагов, потом опять ударили, на этот раз по шее ребром ладони. В глазах потемнело, зашумело в ушах. Гнев всколыхнулся с новой силой.
— Сюда, — прозвучал холодный и властный женский голос. Это было неожиданностью, и Егор поднял голову, чтобы разглядеть эту женщину.
Она ждала этого, а потому, встретившись с ним глазами, улыбнулась. Нагло и с вызовом. Будто это была месть за какую-то давнюю обиду.
— Привет, — сказала женщина.
Егор ее узнал. Елена почувствовала это. Почувствовала, как он испытал что-то вроде разочарования и… как будто смирился с проигрышем. Елена тоже узнала эту женщину. Она видела ее раньше. Сейчас эта дама была одета совсем иначе. Черные джинсы, куртка, легкая водолазка. Распущенные по плечам темно-каштановые волосы. Она мало была похожа на ту странную незнакомку, которую видела сегодня Елена в монастыре. Но маникюр остался прежним. Ярко-алый лак с искусным рисунком.
— Ну и? — спросила она с напускной усталостью.
Егор молчал. Он пока не следил за ее словами. Он просчитывал ситуацию. Елена тоже просчитывала, надеясь хоть каким-то образом передать ему подсказку.
— Где она? — Женщина повысила голос.
Егор чуть улыбнулся. Через силу. Ему надо было ее разозлить. Пусть кричит. В ночи звуки разносятся громче. Он давно уже упразднил такую штатную единицу, как собственный келейник, и теперь немного пожалел об этом. Немного — потому что знал: не все братья спят, ведь монастырские службы идут и днем, и ночью, так что дверь в келейный корпус всегда открыта.
— Где она? — еще более нетерпеливо повторила свой вопрос женщина.
Елена видела ее глазами игумена. Грабительница нервничала. В принципе, у нее было не так много времени.
— Не знаю. — Егор врал и знал, что женщина это поймет.
— Ну да, — хмыкнула женщина. — Не знаешь… Это уже было!
Егор вдруг некстати подумал, что это все напоминает сцену из голливудского боевика. Сейчас его будут бить, может, даже пытать. Но надо тянуть время. Вряд ли подобные ситуации разыгрываются по иному сценарию.
— Что было? — спросил он как можно спокойнее.
— Вы… — с неприязнью произнесла женщина. Было видно, как она заводит саму себя, нагнетая градус ожесточения. И делала она это, борясь с собственным страхом. — Уроды недоделанные! Боженька любит мучеников, да? Как ты, как этот твой прежний настоятель? Предводители лохов, блин…
Егор почувствовал ярость, но старался сдерживаться, чтобы женщина этого не заметила.
И Елена поняла. Эта незнакомка с толпой своих подельников замучила до смерти прежнего настоятеля! Вот это да!
Елене очень надо было вынырнуть из этого странного и слишком страшного сна. Но она не могла.
Тут женщина резко выбросила руку вперед и наотмашь ударила Егора по щеке, так, чтобы расцарапать ногтями кожу. Удар получился не сильным, но звонким. Обожгло щеку. Елена тут же почувствовала боль, будто удар пришелся по ее лицу. Услышала и запах крови, ощутив ее теплое скольжение по коже вниз от рваных царапин.
И тут Егор сделал неожиданный ход. Резко вырвав руку у одного из тех, кто его держал, он быстро выпрямился и ударил женщину по лицу. От неожиданности она взвизгнула и отлетела в сторону. Тут же он нанес сильный удар одному из ее соучастников, пока тот отвлекся на свою предводительницу. Егор бил изо всех сил. Незнакомец вскрикнул и прижал руки к лицу. Но тут же Егора ударили сзади, и он не смог нанести этому преступнику еще хоть какой-то урон. Игумена схватили, опять скрутив ему руки, третий из нападавших ногой ударил его в живот, другой, смазав рукавом кровь, текущую из носа, нанес Егору удар по почкам.
Егор знал, что больше удача ему не улыбнется, теперь его просто будут избивать. Он был готов к этому, потому боль уже не казалась сильной. Но для Елены все было иначе. Резкое жжение в животе и в боку, потом ноющая боль и пугающее впечатление, будто она перестала чувствовать те участки тела, куда пришлись удары.
— Давайте, — тем временем скомандовала женщина, утирая кровь с рассеченной губы.
Ее подельники знали, что надо делать. За спиной настоятеля звякнули наручники. Потом он почувствовал холод на запястьях и опять боль в тех местах, где железо прищемило кожу. С ним уже не церемонились.
— Мученики хреновы, — продолжала раздраженно женщина. — Можно подумать, что у меня есть время. Где она?!
Егор снова усмехнулся. Он был собран, как будто прекрасно знал, что ждет его впереди. Елена тоже постаралась приготовиться, но… Его начали бить, методично, умело, нанося точные удары по самым болезненным местам. Елена каталась по кровати и стонала, не в силах проснуться. Она уже не видела ясно того, что происходит в библиотеке монастыря, только слышала раз за разом повторяющийся вопрос: «Где она?» И чувствовала боль. Боль во всем теле. На голенях, на плечах, в боку, когда кто-то из мучителей очередной раз бил настоятеля по почкам, чувствовала в животе, в голове. Она понимала, что Егор все еще в сознании, потому что, как и он, способна воспринимать эту боль.
На какой-то миг избиение прекратилось. Короткая передышка, очередные крики раздраженной женщины. Она, похоже, уже была на грани истерики. Потом Елена уловила запах сигаретного дыма. Глаза Егору застилал пот, а может, и его собственная кровь. Он практически ничего не видел. Но в какой-то момент интуитивно понял, что будет дальше. Звук рвущейся ткани, чьи-то руки на груди, а потом… Елена взвилась от боли. Намного более резкой, чем всё, что она испытала до этого. Это было невыносимо. Наверное, она закричала во сне…
Игумен молчал. Молчал, когда эта жуткая женщина затушила об него первый окурок, потом второй, третий… А параллельно на него продолжали сыпаться удары…
В какой-то момент все опять прекратилось. Вынырнув из водоворота чужой боли, почти ослепшая, Елена почувствовала, что в библиотеке что-то изменилось. Голос женщины. Встревоженный, испуганный. Даже близкий к панике. Такие же испуганные голоса ее подельников. Запах гари. Острый, противный. И треск огня. Совсем рядом. И жар… Елена поняла, что кто-то из грабителей поджег библиотеку.
Егор услышал уже знакомый топот. Но теперь уже удаляющийся. И даже не смог ощутить облегчения. Жар был слишком близко, дым забивал глаза, нос и рот. А настоятель по-прежнему был прикован наручниками к двум стеллажам. И вновь пришла боль. Намного более резкая и сильная, чем все, испытанное до этого. Но ненадолго. Измученное тело больше не могло выносить страданий, настоятель потерял сознание…
Елена резко проснулась, распахнула глаза, села на кровати. Простынь и покрывало были закручены в узел, подушка валялась на полу. По телу тек ручьями холодный пот. Правое предплечье и голень будто омертвели, гудела голова, ломило везде, где только могло ломить. Но она заставила себя встать. Чуть покачиваясь, сделала два шага, выйдя на середину номера, заставила себя успокоиться и сосредоточиться. Дыхание ее замедлилось, изменило ритм. Втянутый в легкие воздух стал гуще, сила, рожденная где-то в груди, свилась тонким щупальцем и поползла наружу, обвивая все тело. Елена закрыла глаза, а потом открыла их снова… И мир изменился.