— Нет, — честно сразу признался настоятель.
— Давай вспоминать сказки, — вздохнув и все же прикурив сигарету, предложила хозяйка Бюро. — Кто способен лицезреть Грааль? Только тот, кто не стремится им владеть, но кому это было суждено. Кто способен найти философский камень? Только тот, кто желал его видеть, но не ставил его приобретение во главу угла.
— Ну, да. — Егор пока еще не понял ее мысли. — Все это примеры духовного поиска.
— И да, и нет, — продолжала объяснять Елена. — Когда тебе сказали, что Альбине и ее неизвестному напарнику нужна чаша, помнишь, что ты спросил?
— Я спросил, зачем, — послушно отозвался Егор. Ему надоело стоять, и он уселся рядом с ведьмой.
— Вот! — обрадовалась она. — Ты всегда при артефакте, но ты даже не можешь придумать какого-то использования чаши в корыстных целях. Потому что она выбрала тебя. Те же, кто за ней явятся, думают иначе. А потому артефакт должен доказать, что он отдан избранному.
— Все тот же пример героя и врага, — наконец понял ее Егор. — То есть артефакт достанется достойному.
— И мы с Алеком и Павлом обязаны этому помочь, — напомнила Елена. — Тем более что мы все втроем прошли испытание и отказались от корыстного использования чаши.
— А ведь и правда, складывается извечный сценарий, — удивился настоятель. — Есть кто-то, охраняющий святыню, есть враги, приходят магические помощники. Артефакт устраивает им испытание… Это пугает. Все же двадцать первый век на дворе.
— На что чаше и ее хозяину глубоко плевать, — заметила ведьма. — А вот по поводу испытания… об этом-то я и думаю. Смотри, вспомним все те же примеры. Даже самая банальная версия сюжета о другой чаше. Индиана Джонс и последний крестовый поход. Он наконец-то проникает в пещеру, где хранится Грааль. Как и его враги. Кстати, их было трое… Тетка преследовала свои цели… Ладно, об этом потом. Итак, они в пещере. И тут — то самое последнее испытание, вместо поединка!
— Вот ты к чему? — обрадовался Егор. — Значит, чаша захочет нас испытать?
— Типа того, — кивнула Елена. — Я думаю, что у артефактов такой силы есть что-то вроде собственной системы безопасности. Тот же инстинкт самосохранения. И его преодоление является для героев или искателей последним испытанием. И завтра будет так же. Ты, Альбина, наш неизвестный и последний финт от артефакта.
— Вот это меня здорово успокаивает, — честно признался Егор. — А то эпичная битва до последней капли крови и вы, уносящие меня на щите или со щитом, это как-то… грустно. Но что это за последнее испытание?
— По поводу него я и ломаю голову! — почти радостно сообщила хозяйка Бюро. — Какие-то смутные намеки у меня есть, но…
Она развела руками.
— Может, я чем помогу. — К молодому настоятелю возвращалось хорошее настроение. — Все же этот как-то и мне полезно.
— Очень даже поможешь. — Елена посмотрела на него очень серьезно. — Я рассуждаю так. Вчера ночью мы вчетвером: я, Алек, Павел и отец Василий видели чашу. И скажу честно, накрыло нас всех. Каждый получил свою и не малую долю галлюцинаций. Вторую часть этих же милых видений я огребла у источника. Мир Волха прекрасен и пугающ одновременно. Это вот один факт. Второй — общение Альбины с чашей в детстве. Ей чаша спасла жизнь и дала силу. Не думаю, что это прошло для нее безболезненно. Иначе ее так на артефакте не клинило бы.
— И ее уже отмеченная истеричность, я думаю, тоже родом из того самого дня, — добавил Егор.
— Как и ярко выраженные маньяческие наклонности, — подхватила ведьма. — И остается еще один вопрос. Он снова упирается в тебя, Егор. А что видел ты в ту ночь, когда нашел чашу? На самом ли деле ты не помнишь свою семью и события той судьбоносной ночи?
На город уже совсем опустились сумерки. От воды тянуло прохладой. Но Елена всего этого не замечала, она твердо смотрела в глаза настоятеля. И уже знала ответ.
— Конечно, я помню все, — признался он. — Как ты сама заметила, такое не забывается. И знаешь, если бы ты сейчас сама не призналась в том, что общение с артефактом одарило тебя рядом галлюцинаций, наверное, я не смог бы рассказать тебе все. Как ты сама заметила, мир Волха принять трудно. Возможно, помня ту ночь, я и обратился к Христу за защитой. Его мир казался мне в детстве намного более прекрасным и безопасным.
— Прости, но мне надо знать, — мягко, но твердо сказала ведьма.
Он опустил глаза и кивнул.
— Конечно. — Настоятель встал со ствола упавшего дерева, потом опять уселся. Он заметно нервничал. — Мои родители были довольно обеспеченными людьми. Хотя считается, что таких в Советском Союзе не было.
Елена насмешливо фыркнула, давая понять, насколько она осведомлена о ложности подобного мнения.
— Отец был каким-то чиновником, — продолжал Егор. — Партийным, естественно. А еще он пил. Много и часто. И был просто опасен в таком состоянии. Мое детство с трудом можно было назвать счастливым. Постоянные скандалы родителей, драки, вернее, избиение матери на моих глазах. Хотя пару раз перепало и мне. И чем дальше, тем становилось все хуже…
Он замолчал, будто подбирая слова. Елена не удержавшись, положила руку на его предплечье. Егор тут же крепко сжал ее ладонь в своих.
— В ту ночь мы плыли на катере, — продолжал он. — Его арендовали по приказу отца. На катере были он, какой-то его заместитель, еще несколько человек, и мы с мамой. Отец опять нажрался. Ночью вспыхнула ссора. Он начал бить мать. А они все стояли и только смотрели… Я кинулся на него. Конечно, отец просто отбросил меня прочь. Я упал, ударился, на какое-то время, наверное, потерял сознание. Когда я очнулся… Мама была мертва. Он просто задушил ее и пошел пить дальше. Сначала я плакал, звал ее, а потом понял, что ее больше нет… Я бросился к отцу, хотел что-то сделать… я был очень злым, я верил, что смогу… — Он еще крепче сжал руку Елены, причиняя сильную боль, но даже не понимая этого. — Непонятно, как мне под руку попал нож. Я прыгнул и воткнул оружие ему в бок… Отец заорал. Я видел кровь. Я понял, что сделал. Но я так хотел его убить… Я попытался повернуть нож в ране. И тогда он просто отбросил меня… за борт.
— Знаешь. — Елена придвинулась ближе, стараясь как-то поделиться с Егором своим теплом, дать понять, что сочувствует. — Ты сейчас, конечно, священник. И твоя вера отрицает убийство. Это грех, и все дела. Но я все равно хочу верить, что тогда тебе все же удалось его убить.
— Удалось. — Он улыбнулся в темноте. — И к сожалению, я до сих пор не могу в этом раскаяться… но важно не это. Я оказался в воде. Немного я умел плавать, но до берега было так далеко… Я плыл. Знаешь, я долго плыл. Наверное, сначала помогал адреналин, потом страх, а потом… Я плохо это помню. Я греб руками, дергал ногами, как робот. Я даже уже не знал, хочу ли я жить. Я уже вообще не слишком соображал. И когда я думал, что уже все, и даже начал представлять, что где-то там меня встретит мама, и мы будем вместе… Меня подняла волна. Почему-то она была твердой. Как… большой плавник. Она донесла меня до берега. Туда, прямо к источнику. Наверное, в это невозможно поверить, да?
— Можно, Егор, очень даже можно, — тихо, но твердо сказала она. — Мы, маги, легко в это верим. Это часть нашего мира. И боги все еще ходят по земле.
— И этот бог меня спас, — продолжал Егор. — Или… приговорил. Какое-то время я просто лежал на песке. А потом попробовал встать… Это было очень страшно. Они… Люди или призраки. Они стояли там. Горели костры. Старики в светлых длинных одеяниях. Их глаза, такое не забудешь. Власть и ярость. Почти звериная. Как у волков. Там были и волки. Они тоже следили за мной. И вода. Вода текла из камня и светилась. Почему-то я тогда подумал, что звери боятся огня и пополз вдоль светящегося ручья. Туда, к источнику. А там я встал на ноги. Они продолжали следить за мной. И один старик, самый страшный, с посохом, такой весь заросший, сам как зверь. Он указал мне наверх, где начиналась эта вода. И я полез! Я не знаю почему. Я карабкался по камню. И еще я очень хотел пить. И я уже знал, что там лежит чаша.
— И ты ее нашел, а потом напился светящейся воды, — закончила ведьма за него.
— Да. — Казалось, воспоминания отступали, Егор расслабился, его голос уже звучал ровнее. — Я взял чащу, выпил из нее. Они все славили меня, преклонили колени. И даже волки легли на землю… Потом я, видимо, потерял сознание. Очнулся я уже в келейном корпусе. Кругом были монахи здешней обители. Чаша все еще была у меня в руках.
— И когда они оставили тебя ненадолго, ты вернул ее к источнику?
— Нет. — Настоятель окончательно пришел в себя. — Тогда я спрятал ее в небольшой часовне у той самой калитки. Потом мне сказали, что именно в ней меня и нашли изначально. Но как я туда попал с берега, не помню. А спрятал там, потому что далеко идти не мог. Там есть тайник, и я откуда-то об этом знал. Или знала чаша.
— Понятно. — Елена села ровнее, чуть отодвинулась от мужчины. — Теперь понятно все. Прости, что заставила все это вспомнить.
— Что ты поняла? — спросил он.
— Я поняла, как спасти тебя завтра, — спокойно сообщила ведьма. — Вернее, как сделать так, чтобы чаша опять спасла тебя.
— Чаша? — Егор не понимал, хотя Елена и сама еще полностью не осознала свою догадку.
— Да, Егор. — Она поднялась и тоже стала прохаживаться вдоль берега, как до этого делал он. — Я не смогу объяснить. Тем более мне надо еще кое-что проверить. Просто знай, будет момент, когда следует отступить. Просто отойти в сторону. Это неимоверно трудно и кажется диким, но… поверь, так должно быть.
— Это не дико, — чуть помолчав, вдруг возбужденно возразил Егор. — Это невозможно. Как ты себе такое можешь представить? Проще уж, до последней капли крови. Как я могу кому-то позволить даже дотронуться до чаши?
Елена резко развернулась и встала перед ним, сложив руки на груди.
— А кто говорил, что будет легко? — злым и насмешливым голосом заявила она. — Испытание, оно, знаешь ли, именно трудности и предусматривает. Что до твоего пафосного: до последней капли крови… А включи-ка голову! Чаша тогда, в ту ночь, подарила тебе вторую жизнь. И что? Ты предлагаешь просто так ее закончить? Без разрешения чаши?