Елена посетила еще раз оранжереи, убедилась, что в той самой бутылочке в лаборатории стоит именно настой таволги. Полюбопытствовала, а где, собственно, делаются эти знаменитые леденцы. Оказалось, прямо в соседней комнате с той, которую ей показывал отец Василий. И прийти туда мог кто угодно. В общем, никакой осмотр ничего нового ей дать не мог.
На всякий случай ведьма спустилась к источнику. Проверила, на месте ли чаша. К счастью, ее след ощущался так остро, что даже не надо было трогать артефакт руками. Елена осмотрела площадку перед источником, как будущее место действия. Недалеко от самого ручья и образующего его небольшого водопада лежали глыбы известняка. Сама же площадка, разделенная полоской воды, составляла всего шагов двадцать в длину. И еще шагов пятнадцать в ширину, как раз до самого берега Волхова.
Больше ведьме делать было нечего. А напарники заявили, что все расскажут только на общем сборе. До которого оставалось еще часа два времени. Они заранее договорились, что Егор придет к ним обедать. Тогда только они все и смогут поговорить.
Плюнув на все приказы дорогого друга, Елена решила сменить обувь. Иначе ночью она и шагу сделать в этих кроссовках не сможет.
Стоило вынуть ногу из этого кошмарного кроссовка и надеть любимые сапожки на шпильке, как жизнь сразу стала как-то лучше и светлее. Но вот бегать по монастырю на каблуках уже не хотелось.
Усевшись на скамейку возле паломницкого корпуса и вытянув ноги, Елена задумалась.
Егору она доверяла на все сто процентов. Узы никто не отменял. Как и тот факт, что настоятель просто не сможет ей соврать. Но вот его оценки могли быть и не такими уж верными. Елена так и не оставила сомнений об отце Феодоре. Уж слишком многое указывало на него. Потому, казалось, он и не может быть напарником Альбины. Хотя, если этот монах — бывший опер, то он прекрасно знает, как выглядеть самым не подозрительным. Как разыграть, что его подставляют.
Правда, был такой факт, который все же мог оправдать отца Феодора. А именно — Еленина догадка по поводу леденцов с таволгой. Вот так глупо бывший оперативник точно бы не подставился. Но никто же не мешал ведьме проверить свои подозрения.
Она не знала, где искать монаха. А потому решила начать с его кельи. Каблуки знакомо стучали по лестнице и по дубовому паркету келейного корпуса. Привычная обувь поднимала настроение. Елена быстренько взбежала на третий этаж, торопливо просеменила к двери кельи и постучала. На самом деле она никак не ожидала, что такой занятой начальник службы безопасности монастыря может оказаться в своей комнате. Но дверь открылась.
— Здрасти, — выпалила Елена и растерялась.
В ответ ей кивнули. Перед ней стоял… мент в рясе. Как-то иначе описать этого хмурого мужчину с усталым бородатым лицом было трудно. Почему-то в голову пришла шальная мысль: хорошо, что Алека сейчас тут нет. Маг вполне мог радостно озвучить ассоциацию по поводу «мента в рясе», пусть представителей закона уже не первый год как переименовали в полицейских.
— Отец Феодор, — скинув с себя растерянность, бодро вступила Елена. — Мне нужно было бы поговорить с вами…
И тут до нее дошло, что она рвется в келью к монаху. Черт, так и до комплексов недалеко с этим монастырем! Все же как-то трудно нормально общаться с божьими людьми. Да еще и на их территории.
— Мне можно войти? — уже совсем потерянно спросила Елена.
— Можно, — так же хмуро заявил отец Феодор и зачем-то окинул взглядом коридор за ее спиной.
Елена шагнула в небольшую комнату. Да, иначе как кельей, это не назовешь. Хотя вполне уютно, хоть и весьма аскетично. Узкая койка, небольшой шкаф, узкий стол, стул с прямой спинкой, пара полок с книгами. Ни ковров, ни покрывал. Жалюзи на окнах. Практично и… безлично.
— Наверное, стоит объяснить, я… — Елена решила произвести хоть немного приятное впечатление, а потому начала беседу классически с представления.
— Я знаю, кто вы, — сухим тоном перебил монах, пройдя к столу у окна. — Отец Георгий мне рассказал.
— Мне Егор о вас тоже рассказывал. — Ведьма отбросила все благие намерения, задетая суровостью отца Феодора.
Бывший опер вперил в нее изучающий взгляд. Похоже, его задело, как ведьма обращается к их игумену.
— Честно, я как-то уже устала оправдываться, — нервно поправив узел в волосах, заявила Елена, прислонившись к углу шкафа пятой точкой и по-наполеоновски сложив руки на груди. — В России свобода вероисповедания. Ну, не живу я в вашем монастыре! И что? На врага номер один я тоже, знаете ли, не тяну. Я сюда вообще-то помогать приехала.
— Спасибо, — так же холодно, не отреагировав на ее речь, сказал монах. — Мы, я уверен, справимся.
— Да и справляйтесь. — Теперь уже губы ведьмы растянула привычная ироничная усмешка. — Я не вам помогаю. А Егору. И уж извините, вы всем монастырем тут справиться не сможете!
Наконец-то в старом опере что-то дрогнуло. Он окинул Елену изучающим взглядом. К счастью, совершенно не мужским.
— Почему? — кротко спросил он.
— Вы же верите в чудеса? — В глазах Елены промелькнул хитрый огонек.
— Бог являет нам чудеса, — без пафоса отреагировал монах.
— Именно! — Ну, куда уж она без своего любимого словечка. — А в детстве вы сказки читали?
— Родители рассказывали. — На лице монаха промелькнула тень улыбки.
— Верно. И согласитесь, религия — это одно, а сказки — другое, — продолжила ведьма свою женскую логическую цепочку, которой она обычно всегда ставила своих собеседников в тупик. — Но и та и другая сторона играет по своим правилам.
— Ага. — Монах чуть усмехнулся. — В сказки я в детстве тоже верил. И что?
— Да ничего, — пожала плечами ведьма. — Но вот вопрос: Егор к какой стороне относится?
Миг подумав, отец Феодор насмешливо фыркнул.
— Примерно уловил, — сообщил он. — Что вы хотели?
— Информацией поделиться, — призналась Елена. — Все-таки преступники сегодня вернутся. Хотелось бы их тепло встретить.
— А! — Он опять кивнул. — Вот чья это идея. Отец Георгий говорил.
— Можете не верить, — миролюбиво предложила ведьма. — Я сама была бы счастлива ошибиться. Но хочу все же быть готовой, если не ошибусь.
— Так чего хотели-то? — Отец Феодор опять сделал вид, что стремительно теряет интерес к разговору.
— Я знаю, где было снотворное, — спокойно сказала Елена.
Монах бросил на нее острый взгляд. Умела она достать, когда надо.
— Ладно, — сдался он. — От меня что надо?
— Я поделюсь тем, где оно было, — деловито продолжила ведьма. — А вы поможете мне понять, как оно там оказалось.
— Ну, и? — все тем же чуть ли не скучающим тоном осведомился этот непрошибаемый мужик.
— В ваших леденцах, — мило отозвалась Елена почти медовым тоном.
— Что? — Вот тут его дернуло! Потрясенный монах выпучил глаза. И Елена для себя решила, что все-таки Егор насчет отца Феодора был прав. Мужик реально потрясен. Так не сыграешь. Да еще и при ведьме, которая отлично чувствует ложь.
— Не конкретно в ваших, — уже более деловым тоном продолжала хозяйка «Бюро магических услуг». — А в таких же, как вы делали себе, когда бросили курить. Таких, какими теперь балуется весь монастырь. Только наши, так сказать, отравленные, были с таволгой, а не с банальной мятой.
— С чего вы взяли? — Монах сохранял то же невозмутимое выражение на лице, но по глазам Елена увидела — он ей поверил.
— Такие леденцы сделать легко, — стала рассказывать она. — И доступно это многим. Может, когда вы бросили курить, лакомство и было только мятным. А потом?
— Потом я делал разные, — признал он. — С барбарисом, лимоном, другие…
— И так легко было сделать леденцы с новым вкусом, — развивала Елена версию. — И кто-то это сделал. В лаборатории вашей обители стоит небольшая бутылочка с настоем таволги. Так вот она наполовину пуста. Я видела ее вчера днем. Не думаю, что это средство так часто используют.
— Практически не используют совсем, — подтвердил отец Феодор и сел на койку, указав Елене на стул. — Слишком сильное средство. У нас есть пара братьев, которые из-за возраста страдают бессонницей. Но для них мы готовим настой с иван-чаем и валерианой. А таволгу даем крайне редко.
— Понимаю, — кивнула хозяйка Бюро. — Я тоже немного разбираюсь в травах. Профессиональный интерес, знаете ли. Так вот. И мы, и вы проверили сахар из комнаты отдыха на этом этаже. Но, как правильно заметил Павел — это офицер ФСБ, который нам помогает, — если бы вы приняли снотворное до ночной службы, то заснули бы еще в храме.
По лицу монаха было видно, что он просто мечтает чертыхнуться, если не выматериться, да сан не позволяет.
— Я должен был догадаться, — наконец сказал он.
— Также отец Василий сказал мне, — продолжала ведьма, — что иногда монахи угощаются конфетами сразу после службы.
— Да. — Отец Феодор уже намного охотнее шел на контакт. — Позавчера было то же самое. Мы вышли вчетвером. Я, и те три брата, кто так же уснул. Уже во дворе корпуса отец Анатолий попросил конфету. Я дал ему и брату Вениамину. Потом мы поднялись наверх. Я сам по дороге тоже съел леденец. И уже когда дошли до келий, меня окликнул отец Сергий. Его я тоже угостил.
— Где были те конфеты? — уточнила Елена.
— В кармане рясы. — Отец Феодор указал на шкаф.
— Ровно четыре? — на всякий случай решила уточнить ведьма.
— Нет. — Он как-то встрепенулся. — Конфет было пять. Я еще подумал, что это хорошо. Всем раздал, и мне перед сном еще одна останется. Но…
Он пожал плечами, давая понять, что по известной причине конфету не съел.
— Умно, — подумав, прокомментировала она. — Вы бы легко вспомнили, что конфет было именно четыре, и четверо братьев уснули. А пять — это уже как-то иначе воспринимается. Может, проверим?
Монах тут же вскочил и поспешил к шкафу. В шкафу висело несколько подрясников и ряс, но отец Феодор четко знал, где нужная. Он достал из кармана конфету и пустой фантик. Елена неторопливо встала со стула. Подошла. Сначала она развернула фантик. Запах, легкий, сладковатый, сразу стал заметен в небольшой комнате.